Он для себя так мил и ясен,
За ширмой белоснежной простыни;
Как Аполлон божественно прекрасен;
Лишь в отражении собственной тени.
Другим он нравственный учитель,
Легко готовый преподать урок;
А для себя крылатый небожитель,
Философ, гений, праведный пророк!
Но, кто посмеет ту простыню сорвать,
Чтоб оголить реальность естества.
Того готов он безжалостно сожрать;
Из собственной морали "Божества"!