Хвала богам, – не очень древний,
а, впрочем, и не очень грек,
пасу стада большой деревни,
с кифарой коротая век.
Увы, отнюдь не избалован
переизбытком сладких нег,
как вдруг, о чудо! – молвит слово
ко мне блаженный человек.
Явил пророчество оракул
и, глядя в небо, произнёс:
«Ты будешь ровнею Гераклу
отчасти, то есть гол и бос»...
О, боги! Вы несправедливо
со мной жестоко обошлись.
Я мог бы жить вполне счастливо,
с Олимпа взгляд роняя вниз.
Я воздавал бы ежедневно
хвалу тебе, о Дионис.
Амброзией насытив чрево,
я б декламировал на бис
поэмы, эпосы, легенды,
красноречивее в сто крат,
чем сладострастные сирены
и проницательный Сократ.
О, как я мог бы с Афродитой, –
я чувствую, – уже могу,
но прорицатель лик небритый
отводит в сторону другу...
Юдоль горька и чаша тоже,
пророк, воздев к зениту взор,
другому греку прочит ложе,
со мной окончен разговор.
К исходу вещего знакомства
слетелись музы, чтоб опять
плодить пустое эпигонство
и эпигонов забавлять.