"Да уберите вы свою сумку, наконец!" - раздалось совсем рядом. Он торопливо потянул большую дорожную сумку к себе, не замечая, что крикливая проводница уже раза два наступила ему на ногу, подпрыгивая и отталкивая от окна. Горячей волной ему обдавало лицо, и это в морозный день... Цветная радуга воспоминаний раздробилась на сотни осколков. Начинающий художник, студент, перестал быть частью этого мира.
Он забыл, что его поезд прибывает через пять минут и нужно еще найти платформу. Мгновение - и Она прошла в вагон - кареглазая женщина лет сорока, каких миллионы. Она - не красавица, не роскошная модель с подиума, тихая женщина с лучистыми глазами... Они могли вообще никогда не встретиться, по крайней мере, в этой жизни, но их пути пересеклись. Они могли видеть в эту минуту всё, что угодно: небо, землю, лоточницу с пирожками, алюминиевую ложечку на снегу... но Она посмотрела на него, а он - на Нее. Горячий ветер повеял нежнее, и что-то в душе его шевельнулось, и развязался внутри невидимый узел, и он вспомнил всё, что было раньше.
Вот они еще дети, розовощекие, веселые, шалят, бегают по бескрайнему зеленому лугу, и вдруг Она падает в траву, плачет... и он обнимает Её, утешает, дует на ободранную коленку. Они - брат и сестра, только очень давно, и на них такие странные белые одежды, как у ангелов. Нет, в раю еще не знали боли, где же это было? - думает он. И вдруг понимает, что не забыл и хижину у озера, и запах лилий в волосах сестры. Нет, не сестры уже, ведь Она - гитана из бродячего цирка, и он, подросток, готов часами слышать Её голос, только бы пела, не смолкая...
Картинка перевернулась... Он - султан, и тысячи смуглых и бледноликих дев услаждали его слух. Но только однажды дрогнуло его сердце, когда он увидел юную жену своего визиря. Она не пела и не плясала для него, и чадра не упала к Её ногам, когда он ночевал в доме своего подданного. Но одной встречи было достаточно, чтобы тысячи наложниц навсегда стали затворницами гарема, и султан не желал дитя ни от одной из них.
А вот он сам совсем малыш, и мама укладывает его спать, наклоняется низко, поправляет одеяльце. Садится и поет колыбельную, голос у Нее, как звон колокольчика... и глаза карие, совсем как у той девочки, или это Она и есть? Да, он Её сын, маленький граф, надежда царской России. В его памяти всплывают какие-то страшные картины... пожар, горящий дом, выстрелы и чей-то плач. Откуда это? Но перепуганный мальчик тает в дымке... что за калейдоскоп? Жених и невеста у алтаря... юноша снимает вуаль с лица возлюбленной и целует Её в первый раз... как она прекрасна и чиста, хрупкая девушка с карими глазами!
И он узнал Её! Узнал через тысячу лет, юной, старой, богатой, бедной, красивой, безобразной, робкой и смелой... Они встречались в Древней Греции, где боги и люди были неразделимы, и на Востоке, в лагере бедуинов, и в далекой Индии, где его звали Саранду, а Её - Шимайя... И еще в средневековом монастыре, и еще в китайской деревушке... и в смоленском госпитале, где Она молилась за него ночами - только бы открыл глаза! И была Она дочерью, сестрой, подругой, матерью, возлюбленной, случайной попутчицей, странницей, прихожанкой... и не было сильнее притяжения двух сердец.
Он вспомнил всё и увидел, как вдали мелькнул последний вагон Её поезда. На свой он, конечно, опоздал, но это было неважно. Он понял, как бесцельно жил всё это время... без Нее, как мечтал стать известным художником, для чего? Он завидовал Моне и Левитану, он много раз представлял, как пишет то, что давно уже сотворили они, но в его мечтах и репродукции становились шедеврами. А ведь всего-то нужно для счастья, чтобы Она была рядом, осязаема, прикасаема... рядом, а не за сотни километров или еще дальше!
У Нее, наверное, были муж и дети... трое кареглазых малышей, к которым Она спешила на Новый год. А ему бы броситься за поездом, догнать его, увидеть Её еще раз - и ничего не сказать... только Она поняла бы его, узнала, почувствовала - сама! Что дальше - он не знал. У него не было ничего, кроме картин, которые нигде не продаются, и молодости.
....Прошел год, такой же, как и тысячу лет назад. Ничего особенного не произошло. Разве что он расстался с девушкой, которую, казалось, любил. Она готовила, шила, стирала, закрывала разбросанные тюбики с красками, обещала быть хорошей женой и матерью, но никогда не зажигались лучистые звезды в её голубых глазах. Да, собирая его вещи, устраивала истерики и била посуду. Он мысленно желал ей счастья и жег старые картины из прошлой, замкнутой жизни.
В общежитие принес мольберт, чистые холсты и портрет в рамке - задумчивая кареглазая женщина смотрит в небо - и не надо солнца, если есть Она. Друзья смеялись - идальго, не взял ни денег, ни вещей. Лучший друг сказал: "Это невероятно!"
Колесо судьбы остановилось. Он не стал художником, хотя продолжал рисовать - кистью как душой.
Однажды на выставке он увидел подпись в книге отзывов. Одним росчерком - На-та-ли-я... Это было Её имя, потому что снова сжалось сердце, и теплый ветер обдувал лицо, как тогда. Неважно, что существовали миллионы городов и сел, в которых Она могла жить, и это еще только в России, а сколько их по всему миру? Но он узнал Её почерк, Её, неповторимый, как узор на стекле...