Старой Кежме посвящается
В полярной тундре свой построив дом,
Я много лет Сибирь не навещала,
То недосуг, то время кувырком
Несло меня с вокзала до вокзала.
Однажды поезд жизни тормознул
И я сошла как раз посередине
Своей судьбы, а поезд подмигнул
И вдаль уполз, скользя, змеёю синей.
Осталась я на берегу одна
У старого скрипучего причала
И, взглядом поныряв в реку до дна,
На зеркале хрустальном погадала.
Узнать хотелось: жив ли дом родной,
Жива ль деревня у речного моря
И ждёт ли меня ива, над водой
Клонясь старушкой в безутешном горе.
Увы, напрасно от судьбы ждала
На все вопросы нужного ответа,
В ответ к причалу лодка подошла
И я плыву вдогонку за рассветом.
Забытых изб по берегам не счесть,
Печные трубы смотрят в небо косо
И некому снести благую весть:
Что травы налились и ждут покоса,
Что кислица зарделась на кустах
Румянцем непорочной юной девы,
И хариус в излюбленных местах
Давно не слышал спиннинга напевы.
Бродяга-ветер шелестит листвой
Берёз, поникших от тоски глубокой,
И молится изба за упокой
Деревни, ныне нищей и убогой.
Трава по пояс, избы в лишаях,
Плетень гниёт, от плесени страдая,
И царствует на брошенных полях
Осот средь овсюга и молочая.
Оставленная Богом и людьми,
Скукожилась деревня под угором.
Слепые окна не блеснут из тьмы
Огнём маячным над речным простором.
Ужели мне родная сторона,
Для встречи уготовив пепелище,
Плеснёт в ладони горького вина,
Чтоб помянула бывшее жилище?
Сметаются невидимой метлой
С лица земли деревня за деревней,
И время, боль меняя на покой,
Мир обновляет сменой поколений.
Но память сердца времени сильней,
Пока мы живы, в прошлое нас тянет
Уйти от сонмища ненастных дней
Туда, где детство птицей счастья манит.