Я там буду влюбленным и чистым,
с удивленно-восторженным взглядом,
пусть не лучшим, но с Пушкиным рядом...
Отчего только "кровь" и "любовь"
не считают достойною рифмой?
"Он" живет там. Бессонный и слабый,
с покрасневшими злыми глазами,
с прикипевшими к кнопкам руками,
с лишь одной рифмой к слову "звезда"...
Наша общая память и слава.
Не даются мне ямб и хорей,
Но мое небо иссиня-ясно,
сад весь в белом и дама прекрасна...
Можно рифмой лечить несваренье,
ревматизм и баюкать детей!
Да, господа, я мог бы быть полезен,
В писаках славен, баллами богат...
Но не хватает строчек для заплат,
когда, как вор, украдкою, в ночи,
латаю я "его" стихотворенья.
Но я признаюсь: здесь - "его" страна.
"Он" патриот, поскольку бескорыстен,
"он" все прошел: забавы, цели, смыслы...
И здесь живет, порою оставляя
холодные, пустые письмена.
Жалеть "его"? Не стОит "он" того.
Ночной сквозняк слегка колышет шторы;
"он" - у стола в сияньи монитора,
возникший просто так, из ничего,
но в ничего уже не обратимый.
Глаза в глаза. И я боюсь его.