Он открыл глаза, постепенно лишая свои воспоминания, перемешанные с давно забытыми, почти детскими, мечтами, поразившей его секунду назад чёткости и способности казаться почти реальными. Сонно оглядел салон полупустого автобуса, лениво катившего по холодным и грязным осенним улицам, делая при этом вид, что разглядывание проезжаемого, наверное, уже в стотысячный раз, моста сквозь забрызганные мелким дождём, но не тронутые вездесущей осенней грязью стёкла, его волновало гораздо больше, нежели взгляды стоящей напротив двери девушки, пусть робкие и довольно редкие, но почему-то очень мешающие думать о чём-либо кроме неё…
Она снова опустила глаза, но на этот раз он заметил, как на её лице промелькнула лёгкая улыбка. Его внимание было завоевано теперь уже окончательно. Он принялся внимательно изучать её внешность. Тёмные волосы, прямые, довольно длинные. Черты лица мягкие, и от этого не очень яркие. Но стоило взглянуть в её глаза, как всё вокруг теряло чёткость, словно наступала на миг расфокусировка и он будто проваливался… в эти голубые (его любимый цвет) глаза…
Однако было и что-то слегка неправильное, вносящее едва ощутимую дисгармонию. Но не отпугивающее, а скорее наоборот, игривое, словно столько раз воспетое «нет» за которым подразумевается «конечно, да!»; нечто отталкивающее лишь на мгновенье, чтоб через миг возыметь обратный эффект.
Так и происходило. Он уже давно это почувствовал, но до сих пор не решался себе поверить.
Вот она опять посмотрела на него. Её взгляду начинало катастрофически не хватать скромности. С каждым разом. От ощущения этого он старался снова приникнуть к окну, разглядывая остающуюся позади остановку, на которой он должен был сойти с автобуса, но по видимому уже понемногу начинал сходить с ума.
Снова взгляд. Напряжение росло всё быстрее, незримое равновесие становилось всё более неустойчивым. Казалось, ещё момент – и что-то порвётся, что-то незримое и тонкое ускользнёт от него.
Ещё один взгляд. Уже другой. Уже, что самое страшное, предсказуемый, неизбежный… Что-то она начинала терять. А может не она, а может просто дымка полусна стала понемногу таять. Казалось бы, ничего не произошло, а иллюзии начинали рассеиваться. Целый мир, родившийся пару минут назад, начинал рушиться, не успев вырасти и пропитать всю его жизнь. От этого ему стало горько... Он уже мог думать, он осознавал, что если она подойдёт сейчас к нему – всё пропало. Всего один шаг погасит такую беззащитную теперь сказку. И он не в силах ничего сделать… Нет ничего более губительного для мечты, чем её осуществление. Вспомнив эту истину, он понял, что мечта эта не мимолётна, иначе он не стал бы так держаться за неё. Она живёт в нём давно. И поселилась в нём незаметно, а значит, уверен он, что была она всегда. И от этого всё мучительней становился для него каждый момент, всё длиннее… Словно время замирало вместе с его душой.
Она тоже это почувствовала… и шагнула… в открывшиеся двери, бросив на него короткий взгляд. Резко разорвав глубокую свистящую тишину в его голове, слишком сильно ударив его душу о мёрзлую землю реальности. Он вздрогнул и замер на мгновение, не в силах осознать произошедшее. Снова стали слышны голоса пассажиров, гул двигателя и шум улицы, ещё не отгороженной от него старыми автобусными дверьми. Он готов был бежать за ней, и она это знала, уже торопливо, но не лишая возможности догнать себя, шагая от остановки, ловко избегая контакта с наиболее глубокими лужами. Двери закрылись.
Он наблюдал за ней сквозь заплаканное усилившимся дождём окно отъезжающего от остановки автобуса, не в силах даже пошевелиться, настолько глубоко он утонул в её глазах… Она же, не решившись оглянуться, видимо, боясь испортить свою сказку, ещё долго ждала прикосновения руки, или хотя бы его шагов. Но даже ложной надежды в неё некому было вселить, улица была пустынна... Правда пару раз ей казалось, что она чувствует чьё-то дыхание, но это был только запутавшийся в её волосах ветер. С каждым шагом всё чётче проявлялась действительность, остужая эмоции, и постепенно возвращая осознание того, что кроме равнодушного дождя рядом нет никого… Но она всё равно шла… Так ни разу и не обернувшись. Разум был не в силах окончательно сковать мечту. И она шла сквозь непогоду, пусть уже и начинало смеркаться, и ей не удавалось обходить лужи, пусть она и промокла до нитки. Разве может существовать что-то кроме него? Разве может теперь иметь хоть какое-то значение этот дождь и холод, когда она видела его, когда знает, что он есть?
Даже, когда она под утро войдёт в свою пустую квартиру, пробродив всю ночь под дождём, уже отрезвлённая начавшейся простудой и сильным ознобом, она не забудет его взгляд. А может, и потом будет вспоминать о нём, если вдруг придётся ей ехать на том же автобусе. И уж точно никогда не забудет она ту истину, которую он понял чуть раньше её, а значит, почувствовал то же самое, что и она (а это не оставляло уже никаких сомнений, что это был именно он). И не расскажет никому она о том дне, когда жизнь так много ей дала понять, что казалось, будто к ней обращался Всевышний.
О том единственном дне, когда она любила…
Лишь через две остановки он пришёл в себя и, решив, что может идти, не держась за сидения, сошёл с автобуса. Проводил его тоскливым взглядом. Стало тихо. Отчего-то пересохло во рту. Постояв минуту в мучительных раздумьях, он поднял воротник плаща, и, поеживаясь, отправился туда, где он потерял ее. Ему казалось, что он ещё может догнать, всё исправить, но он, так же как и она был абсолютно уверен, что исправлять жизнь – не по плечам ни одному человеку. Но откуда человеку знать, как всё должно было произойти?..
Если бы не дождь, он увидел бы её гораздо раньше. Она шла ровным шагом. Он чувствовал, что она его ждёт. Она уже могла слышать его шаги, но видимо, не хотела. Ему в голову вдруг пришла мысль, что она убегает, и, судя по неторопливому шагу, от самой себя… Может, и сама этого не понимая. А он понял.
И остановился.
Не сдался, а остановился. Поняв, что может только навредить. Разбить две мечты друг о друга.
Он, беспомощно наблюдая как её силуэт, тает за серой стеной дождя, словно видел, как стираются обратные пути… кошмарное зрелище…
Он резко отвернулся, сел на стоящую неподалёку лавочку и стал пытаться прогнать мысли из головы, желательно, все. Конечно же, ему это не удавалось… Он просидел там до глубокой ночи. Лишь ощутив предутренний слишком уж холодный ветерок, он решил, наконец, отправиться домой. Чтоб лечь прямо в одежде на заправленную кровать и, наконец, уснуть…
И спать!.. Спать, чтоб хоть на миг увидеть её во сне. (Он уже, втайне от себя, скучал по ней.) Чтоб хотя бы во сне могли жить две мечты, не истребляя друг друга всего лишь своим существованием…
Чтоб хотя бы там жила любовь, которой уже давно нет, а может никогда и не было в реальном мире…