Подражание А. С. Грину

       
       
       Прекрасное всегда рядом
       и нужно хоть немножко
       мечтать…


       БЛИКИ

       Юноша шел по дороге . Дорога эта, проложенная неизвестно кем посреди огромной
сухой степи, казалось, вела не к какой – нибудь цели, а просто вилась вдаль по своей при-
хоти, изнуряя и утомляя путников, молящих о ближайшем конце… Дорога мстила им за это: она знала, что конец ее означает смерть одинокого путника.
       Юношу звали Гиль. Смуглое лицо его совсем почернело под палящим солнцем, цы –
ганские волосы поникли, побеленные пылью, но красивые, уже успевшие потрескаться,
губы все еще готовы были улыбнуться. Неважно кому и чему, важно, что мог он еще сме-
яться. На первый взгляд можно было подумать, что по дороге идет цыган. Действительно,
живописные лохмотья Гиля, едва прикрывавшие тело, яркий платок на шее, да и внеш-
ность подтверждали это. Но стоило подойти ближе - удивляли его глаза, огромные, на-
ивные, чистые… и голубые! Это всегда так действовало на воображение, так изумляло,
что юношу прозвали в народе Гиль Голубые Глаза.
       В руках Гиль держал самое драгоценное, единственное его состояние - футляр со скрипкой. Пять суток назад старик Кист, увидев Гиля, выходящего из кабачка, сказал ему:
«Стоп, Голубые Глаза! Послушай меня, сынок. Старик Кист много видел и знает, что та-
кие как ты иногда получают деньги и славу. Твоя скрипка даст их тебе, так уходи же от-
сюда и найди их!». И, уловив протест в глазах Гиля, старик мрачно добавил: «Я знаю, те-
бе не нужны деньги, ты еще молод, но деньги дадут как раз то, что тебе нужно. А в бла-
годарность возьмешь меня потом прислугой к себе в дом». Старик глухо засмеялся и, вновь указав рукой вдаль, бросил прощальное : «Иди!». В ту же ночь Гиль Голубые Глаза
ушел из своего детства, чтобы никогда не вернуться в него.
       Над пылью, над высохшими умирающими травами в звенящей тишине под изнуря –
ющим зноем звучала музыка. Гиль стоял, уперев босые ноги в пыль посреди дороги, ли-
цо его было обращено к солнцу, вся поза этого юноши говорила о редком упрямстве, величии и даровании… Кто знает, может старик Кист был прав? Из под его смычка
выплескивалась чудная мелодия, она взлетала ввысь и, замирая где-то вдали, вдруг мча-
лась назад, переворачивала все, делала мертвую степь живой.
       Гиль, играя , мечтал. Ему вдруг приоткрылся краешек прекрасного будущего: смех,
крики восторга, овации, большой и красивый зал, дамы в сияющих ожерельях…
       Он стоял на пустынной дороге, еды оставалось только на одни сутки, почти полураз-
детый, неспособный защитить себя даже от ветра которого он страстно ждал, а скрипка
его пела гимн прекрасному, тому, что должно быть, что освещает далеким светом наши
судьбы.
       Так и шло время. Гиль то шагал вперед, предвкушая все новые и новые приятные со-
бытия, которые скоро должны произойти в его жизни, то, не в силах сдержать буйные чув-
ства свои, останавливался и играл на скрипке час, а то и два кряду. Веселый, увлеченный
Гиль Голубые Глаза не замечал бега времени и каждый раз останавливался, завороженный, когда видел, что солнце уже готово свалится за горизонт.
       И сейчас он резко остановился, быстро вытащил своего единственного друга из футляра и в огромном концертном зале, какого не видели даже самые знаменитые скрипачи мира, прозвучала короткая, но непередаваемая по своей нежности и легкости мелодия. Гиль прощался с солнцем …
       Музыканты на то и созданы, чтобы с волшебной точностью и силой ощущать даже
малейшее прикосновение чудесного… И скрипка Гиля испустила свой последний, самый
тихий и тонкий звук как раз в то мгновение, когда солнце уже окончательно скрылось.
       Нужно было подумать о ночлеге. Гиль делал это просто: он закапывал в пыль у обо-
чины скрипку, а сам вытягивался прямо на дороге, все та же спасительная пыль хорошо
прогретая за день, ночью согревала его. Гиль стал устраиваться подобным образом уже на
третий день своего путешествия, справедливо рассудив, что раз уж он за это время не встретил на сей странной дороге ни единой живой души, то, значит, вряд ли кому помеша-
ет впоследствии… И успокоенный Гиль Голубые Глаза наивно радовался этому. Приучен-
ный к лишениям , он ел только по вечерам, и сейчас, перед сном, он достал свой послед –
ний кусок хлеба и четверть бутылки красного кислого вина. До следующего вечера бродя-
га - скрипач мог не думать о еде, да и не думал. Беззаботно все прикончив, он заснул, улыбаясь и свято веря, что мир прекрасен.
       Ночные видения Гиля несли смутное беспокойство. До восхода солнца оставалось несколько минут. Гиль лежал, широко раскинув ноги и руки, голова его покоилась на плоском камне, платок, подложенный под голову, ночью выпал из под нее и, отнесенный ветерком, лежал в стороне. Весь вид его говорил, что Гиль здесь хозяин. На дорогу
медленно, не торопясь выползла змея, она долго смотрела на Гиля… В мудрых ее глазах
светился холод смерти, а перед ней лежала сама жизнь, полная сознанием своей силы,
непобедимости и красоты. Змея, качнув головой, вдруг повернулась гибким шнуром и так же медленно и грациозно исчезла в степи.
       Через несколько мгновений рванулись с края земли лучи солнца, тронули теплом сво-
им все, что есть на этом свете, заставили зашелестеть проснувшуюся степь и разбежались куда попало… Гиль открыл глаза, сладко потянулся и как ни в чем ни бывало снова уснул.
Проснулся он от жажды, быстро отрыл скрипку и пошел прочь от места, еще хранившего отпечаток его тела. Гиль шел быстро, надеясь поскорее добраться до придорожного колодца. Скрипку он держал в руках и время от времени с сожалением поглядывал на нее - хотелось играть, но и жажда не давала покоя, и гнал он себя все дальше и дальше, только теперь начиная задумываться, насколько опасен путь к славе. Позади ничего нет, а впереди - неизвестность. Бросая взгляд в степь, Гиль безуспешно пытался найти хоть какой-нибудь намек на жилье или воду. Но он был упрям, этот Гиль Голубые Глаза, и слепо верил в удачу!
       Наконец, он достал из футляра скрипку и продолжая идти, но гораздо медленнее, стал играть… Сама душа его переплеталась со звуками скрипки, грустно и с тоской прижимались звуки к земле и крались, охватывая постепенно все большее пространство, - несли боль и надежду, мечту и вопрос…
       Гиль медленно двигался вперед, музыка заставила его забыть о жажде, но не настолько,
чтобы остановиться. Тень его, черная, неровная, передвигаясь вместе с ним ощупывала
дорогу с недоверием и опаской. Сам Гиль Голубые Глаза был так же черен, как и его
двойница, глаза его запали, шаг был неверен и только руки все еще имели силу, непокорность и ловкость. Его руки давали сухой беспощадной степи возможность насладиться дивной мелодией. Они давали прекрасное… и они просили равнодушных степь и дорогу хоть о капле воды.
       Орел в вышине, увидев неверно двигающееся существо, спустился чуть ниже, и тень
его случайно упала на Гиля, как мрачное и холодное предсказание. Юноша не заметил
этого. Орел кружился над ним, надеясь, что упадет это странное существо и станет его добычей. Но как долго ни кружился он, Гиль шел и шел, пугая властелина неба звуками,
рвущимися ввысь, от которых все живое должно было стонать и звать на помощь…
       У Гиля не было и мысли, чтобы свернуть в степь и там искать спасения. Дорога - вот
единственное место, где он может выжить. Случайный ли путник или колодец, но рано
или поздно, они должны встать у него на пути! И судьба бродяжья, такая же беззащитная и черная, как сами бродяги, дала Гилю все, что могла. Уже под вечер измученный его
взгляд наткнулся на колодец, находящийся от Гиля буквально в десяти шагах. Бродяга бросился к нему и, крича от радости, заглянул вниз… Темнота..., потянуло из глубины
чем-то затхлым и кислым. От волнения выступил пот на лбу у Гиля, и руки его стали с
трудом вращать барабан. Мучительно долго тянулась нескончаемая цепь, позвякивая
и лениво ложась кольцами. Бадья из почерневшего и насквозь прогнившего дерева яви-
лась взору Гиля, облепленная сырой, протухшей грязью.., ни капли воды не блестело на
ее дне. Тоска и ярость охватили Гиля ! Снова и снова толкал он бадью в черную пасть
колодца и, отдавая гаснущие силы, с надеждой поднимал ее. Вконец обессилев, он пере-
вернул бадью вверх дном, и вся грязная, вонючая жижа, мягко шлепаясь о землю, упала
к его ногам. Гиль Голубые Глаза, способный делать чудо своей скрипкой, Гиль Голубые
Глаза, известный всему люду простому, упал на колени и, медленно наклонясь, коснулся
лбом мерзкой, отвратительной жижи, затем, пересилив себя, коснулся ее губами, надеясь хоть таким способом добраться до живительной влаги… Грязь обдавала прохладой
разгоряченное лицо, но даже эта прохлада была настолько противна, что Гиль, не вы –
держав, отпрянул в сторону и опомнился уже стоя на ногах, прижимая к себе скрипку
и сильно шатаясь. Те немногие годы, что прожил Гиль, не баловали его ни едой, ни
здоровьем, ни отдыхом, а тут еще этот тяжелый переход… Он был на пределе. Нет сил,
исчезает надежда и болью входит в грудь мысль о счастье…
       Много минут пролетело с тех пор, как Гиль потемневшими глазами смотрел на ко-
лодец и тихо было вокруг… Только время от времени раздастся глухо сдерживаемый
стон Гиля и опять воцаряется тишина. Потом неуверенно, словно нехотя, сделал Гиль
шаг, затем другой, и поплыла мимо, уже в который раз, безрадостная сухая степь. В сгу-
щающихся сумерках наводила она страх и рвущую душу тоску. И так же тоскливо пела
скрипка в руках у Гиля, и вторил ей тихо его хриплый голос, вырывающийся сквозь
стиснутые зубы.
       Гиль упал на землю, когда звезды уже давно светили издалека, подмигивая и маня,
когда глупая и ленивая луна плелась высоко в небе, когда свежий ветер, казалось, воб-
равший в себя все волнующие степные запахи, взвился вдруг у него над головой…
       Упал Гиль Голубые Глаза…
       В беспамятстве, в полубреду звал Гиль счастье, ставшее ему близким и удачу, кото-
рая оставила его, чтобы в самый последний миг прийти на помощь. «Жизнь!»-шептал
Голубые Глаза : «Прекрасная жизнь!»,- твердил он в отчаянии. Но жизнь, эта волшеб-
ная сказка, неповторимое мгновение, издеваясь над ним, приносила ему только безра-
достную надежду и яростную зависть к тем, кто жил полно и ясно, никогда не прокли-
нал судьбу и верил в тоску и любовь, в колдовство и неповторимость.
       Летело время неощутимо и грозно. С каждым ударом сердца Гиля минута-две ухо-
дили в вечность. Как счастлив тот, кто в последние минуты своей жизни вдруг вспом-
нит о солнце, еще раз испытает вечный восторг перед ним и улыбнется ему предсмерт-
ной , а потому самой чистой и светлой улыбкой. И как прекрасен был Гиль, сохранив-
ший любовь к солнцу! Солнцу, дающему жизнь всему на земле и беспощадно убиваю-
щему его , Гиля.
       Очнувшись, Гиль чуть приподнялся над землей и стал неотрывно смотреть в сторо-
ну, где уже посветлел край неба. Он застыл неподвижно, черный, высохший Гиль жил
только глазами. Ожидание.., оно бывает порой невыносимо. Скрученные, звенящие нер-вы током отзываются на каждый штрих мелькающих мгновений. Гиль ждал так, как
ждут люди чуда, как беду , которая еще не пришла, но которая обязательно придет,
как ждут прекрасного и как ждут неотвратимую смерть. И солнце появилось перед Ги-
лем! Возвестило, что начался новый день и новые муки. Удивительно, человек, умира –
ющий от жажды, вдруг заплакал. Две слезы, казалось, выдавленные из самого сердца,
скатились по щекам Гиля. Действительно, то плакало сердце от восторга перед прек-
расным и от того, что почему-то именно это прекрасное, такое чистое, светлое и всег-
да доброе, несло ему новые страдания и , может быть, даже смерть. Недоумение и от-
чаяние сквозило в лучистых глазах Гиля и на лицо тихо опустилась бесконечная грусть.
Неверной рукой он нащупал скрипку и с трудом встав на ноги, провел смычком по
струнам и замер, собирая силы. Потом рванулась из под смычка протестующая, почти ощутимая физически, гибкая музыка. Жизнь сверкала в ней всеми гранями, она то пла-
кала, то смеялась, страдала и навевала чудное успокоение лишь изредка, все реже и реже,
прерываемое взрывами непокорности, жажды бури, действия…
       Долго играл Гиль Голубые Глаза, но, наконец, чувствуя, что не может больше стоять,
пошел вдаль. Опять тянулась перед ним медленно и тоскливо проклятая дорога. Разго-
ряченная мысль Гиля уносилась вперед, она с дрожью ощупывала дивный город, кото-
рый должен был стоять на краю степи, она касалась юных девичьих губ, проносилась над
сказочными фонтанами, влетала во все закоулки большого города и неслась обратно,
к Гилю, терзая его сердце и нанося ему тяжкие удары.
       Неожиданно Гиль остановился. Посмотрел еще раз на солнце, голубые глаза были
широко открыты, будто смотрел он не на слепящее светило, а в темную пропасть. Он
поднял смычок, дрогнула рука и стоном опустился на степь прощальный звук… Вскрик-
нул Гиль тихо, и любой бы пришел в ужас, услышав этот крик - столько в нем было обиды, горечи, страстного желания, столько в нем было предчувствия неотврати-
мого! Дрожь прошла по телу Гиля, упал он лицом к солнцу, и светился на его лице стран-
ный покой. Скрипка выпала у него из рук и неслышно упала в пыль рядом с хозяином.
       Через час на дороге показалась черная точка, она медленно приближалась к месту,
где лежал Гиль Голубые Глаза. Постепенно разрастаясь, она приняла очертания кареты.
Две уставшие, но красивые породистые лошади мерно шагали впереди кареты. Человек,
правящий лошадьми, издав возглас удивления, остановил их. Из кареты вышел
мужчина с суровым властным лицом и седыми висками. За ним выскочила в пыль девуш-
ка. Неправильные черты лица ее обладали удивительной гармонией, белое легкое платье
было похоже на лепестки цветка, да и сама девушка могла сравниться с невинным поле-
вым цветком - так она была свежа и мила. Они подошли к лежащему бродяге. Мужчина,
вероятно отец девушки, всматривался в лежащего перед ним человека. В это время отк-
рылись глаза Гиля и взгляд его вдруг осветился ясным пониманием происходящего. Цеп-
ко он выхватил из всего открывшегося перед ним девушку, блеснул радостью и счастьем.
Вот она, мечта! Протяни руку, Гиль, и ты коснешься ее…
       В один миг девушка увидела в глазах Гиля бурю, блеск молний, сказку и жажду жиз-
ни! Но взгляд потускнел, снова на мгновение осветился изнутри особым светом…
«Он жив!»- вскрикнула, отпрянув в сторону, девушка. Легкий вздох облегчения вызван-
ный сознанием того, что смерти все-таки нет вырвался у нее из груди.
       «Он мертв.»,- коротко ответил ей отец, заглянув Гилю в глаза.
       Мужчина, хозяин кареты, приказал кучеру быстрее похоронить Гиля и спешить дальше,
ближе к дому. Девушка в страхе смотрела на лежащего бродягу, бледность покрывала ее
щеки. Ошеломленная дорожным происшествием, она, ничего не видя вокруг, сделала шаг
к карете и нечаянно наступила на скрипку, коротко и тонко запели струны, раздался легкий треск… Но этого никто не заметил, и скрипка, брошенная посреди дороги, долго лежала, покрываясь пылью все больше и больше …
       Через версту карета поднялась на пригорок и ,погрустневшая было девушка, вскрикнула от восторга : море огней лежало перед ними, чудный город как огромная сказочная картина раскинулся перед ними. Издалека неслась едва слышная музыка…
       Отец молча обнял ее за плечи и прижал к себе. Наконец- то дома!
И только зубы сжатые до скрипа выдали в нем какую-то боль…