Этюдом чистых нот все утро длится снег,
С избытком мастерства касаясь белых клавиш.
И в царство севших крыш теперь ведет проспект
Окраины души, которых ты не знаешь.
Мелодию свою пытаясь объяснить,
От линий и границ переходя к объемам,
Он в глубине дворов рассаживает птиц
Задумчиво-немых на ветках старых кленов.
Адажио шагов плутающих хлопот,
До шелеста страниц спускается бельканто,
Напуган глухотой облезлый старый кот,
Хотя внушает снег доверие к пуантам.
Подробности растут. Взахлеб молчит стекло.
Не убраны с весов значения пророчеств.
Пусть все имеет вес – и слово, и число.
И делится потом на сумму одиночеств.
Достигнув глубины и тающих высот,
Кончается этюд, как будто виноваты
В его финале лица солнечных сирот –
В шедеврах мастеров оставленные пятна.