Мой путь сюда неторен был и долог.
Встревоженно мозгами шевеля,
(На всех устах как будто бы некролог) -
Мою судьбу решала махалля.
Три аксакала, бороды ероша,
При курпача возлегши на боку,
Судачили, что ни о чем хорошем
Помыслить не могу я здесь, в Баку.
-Россия, - рек один, - приутомилась
На этикетках, хоть и по складам,
При денатуре впавшего в немилость
Читать портвейна прозвище - "Агдам".
Ты при "Агдаме" был у нас технолог,
Произошло ж закономерно - бах!
Твой путь был прокормителен и долог,
Но ныне ты конкретно на бобах.
Но на Баку свет не сошелся клином,
Мужайся и окрепни духом, джан,
И в персиянстве воскресясь былинном -
Насмелься и покинь Азербайджан.
Взгляни: у нас, в отличье от славянства,
Аборты повсеместно не в чести.
Субтропиков известно окаянство:
Народ в деторождениях частит.
Шайтаны, что ли, это накликали
(Привлечь науку - враз покажет тест):
От нищих и до властной вертикали
В республике тю-тю рабочих мест.
Куда ж податься, навостривши лыжи?
Кто по соседству? Родственный Иран.
Но там, в Иране, мы - как Богу рыжий,
Там притеснен народ наш и попран.
Тогда в Россию. Вот уж где просторы!
Россию строят. Дел невпроворт.
Есть слух, что там не поголовно воры,
Не отщепенцы, алкаши и сброд.
Вперед же, персы, чей предтеча - Дарий,
В России нишу выхватим свою.
На всяком здесь общественном базаре
Азербайджанцы пусть гнездо совьют
Да вот беда: несолоно хлебавши,
Чеши хоть в захолустнейший Майкоп:
В Москве засели, всюду взятки давши,
Ризо, Багауддины и Акоп.
Грузин, чеченец, армянин, кореец -
Ну, это за какие нам грехи?
Вот пряности - торгует эритреец.
Чимшою - из Пном Пеня Пак Чжон Хи.
Каков же выход? Да, вбежать в ментуру,
Сверхвзятки сунуть: жрите, вуаля!
Но там с тебя сдерут седьмую шкуру,
Не скинется любая махалля.
И в оторопи был Бюль-Бюль Джафаров,
Тусуясь без руля и без ветрил,
Да надоумил бывший зэк Захаров:
-А ты б на Север лыжи навострил!
-Чего ж, - сказал подкованный Захаров, -
Холодным войнам был в конце детант.
Чукотка, право слово, не Сахара,
А ты, Бюль-Бюль, яви - что адаптант
В Инчоун, Индигирку, первый в мире -
Рвани, азербайджанец-эскимос.
И скажут о тебе как о кумире,
(Ведь дальше нашей Северной Пальмиры
Южане не высовывали нос!)
Опять же в новых этих обзаводах
Твоя заслуга будет велика:
Обшарь весь Север - и в оленеводах
Ни одного нет даже русака!
Еще вот Амундсен, полярный завсегдатай.
Брехать - вот их буржуйская стезя.
Сбрехнул, стервец, перед какой-то датой,
Что к холоду привыкнуть, мол, нельзя.
Развенчивай, Бюль-Бюль, такие бредни,
Без шапки и кальсон вломись в Певек.
Буржуя всюду опровергнет средний
Хоть бывший, но советский человек.
Нет в тундре клятых перенаселений,
Для смуглых - "обезьянников". И хвать -
Среди песцов, евражек и оленей
Тебя лишь кречет будет крышевать.
А что болезни… Ну, пускай ты азер,
Но этого смущаться не моги.
Возьми канистру серо-ртутной мази
И "Лакалют- Актива" от цинги.
…И вот я здесь, пастух Бюль-Бюль Джафаров,
Держу в руках хорей или остол.
А коли гости - споро с пылу с жару
От жирника еду мечу на стол.
В гастрономии новой наторевши,
Кухарю так, что просто зашибись,
И пальчики оближет всяк, поевши
Оленномудый лакомый джис-быс.
Да вот вчера: затеял вечерять я -
Завихрило, вздымило вдруг в трубе.
Извольте: заявились люди-братья.
На вертолете. На шайтан-арбе.
Наели расколотки до отвала
Все девять, что обрушились с небес.
Российских - трое. Шестеро - кивалы
На все про все "О кей" у них да "Йес".
Один из наших мне шепнул за чумом:
Мол, кочумай и не гони пургу.
ЮНЕСКО здесь. При них болтать не вздумай.
Перди да чавкай, больше ни гу-гу.
И чужестранцам: мол, распяльте зенки,
Фиксируйте: на речке на Лемптю
В России вона как цветут эвенки.
В Канаде ихалмюты где? Тю-тю!
Вершится все - ну, будто в полубреде,
И полномочный про меня трепло:
-На слеты в Магадан никак не едет.
Мол, преют уши. Слишком там тепло.
Неразговорчив? Есть такое дело,
Да это он от скромности немтырь,
Но в ленско-обских Арктики пределах
Бюль-Бюль - эвенк есть первый богатырь
Да вот вам факт. Обыденный. Обычный:
Когда в стадах был массовый отел -
У тыщи важенок приплод он принял лично,
При этом и в паху не припотел!
Растроганные люди из ЮНЕСКО,
Синхронно герр, и мистер, и месье,
Откинув в чуме полог-занавеску,
Все эти факты занесли в досье.
Месье ж привстал и со слезой во взоре,
С приязнью забубнив:"Комрад! Комрад!" -
При общем ликовании и оре
Вручил мне "Сони", фотоаппарат.
Вот таковы посланники ЮНЕСКО,
У них не жаден форинер, фирмач,
И я сказал, притопнувши апре-ски:
-Голуба! Вери гуд. Унд вери мач!".
А он тючок вручил мне пленки "Кодак",
Еще тючок - какой-то "Фуджи-фильм".
На "Кодак", мол, снимайте непогоды,
А на другую - фауну и ильм.
И отбыли, все враз рукоплеская,
Сощурясь от винтом поднятой мглы:
-Пусть тундры божества вам потакают!
Удачи вам, эвенк Бюль-Бюль-оглы!
Эвенк, эвенк… Куда ж теперь деваться?
И в торбаса влезаючи с ранья,
Я думаю: а Шерлок Холмс и Ватсон
Представили б Россию без вранья?
Да что уж там. Кому вранье не ново.
Наплюй - и в тяжком утвердись труде.
…Как вдруг приходит радиоволново
Такая долгожданная ЭРДЕ!
И сердце словно фирн под солнцем тает,
Полярной ночи расточилась тьма:
Из Андижана в тундру вылетает
Пока что мусульманка Фатима!
Я так скажу: не бойтесь откровенки.
В смешеньи рас - прекрасные плоды,
И в чумах захозяйствуют эвенки
Чай пьющие из них, из АРМУДЫ.
И средь младенцев развеселых гамов
Отметит всяк в прекрасных чувствах ум
Пусть хоть под бубны сладкий звук мугамов
О шемаханской Зулейке-ханум!
Я выхожу в крааль, где упряжные,
В руке - чаат (понятнее - лассо),
Теперь настанут времена иные,
И раскрутится счастья колесо.
В аэропорт. Я Фатиму встречаю,
И о заструги бьют копылья нарт
Ну, кто же, март, в тебе души не чает?
Ты всем по сердцу, вешний месяц март.
Тагам, сарнюр, аргиш у нас не близкий,
Копыть, тагам, комол и коренаст,
Биплан АН-2 с невестой-одалиской
Вот-вот в посадке пробуровит наст.
Ах, тундры безграничье! Вот сюда бы
Сместить нам Джомолунгму (Эверест),
С его вершины вознесенной дабы
На сотни верст увидеть все окрест.
С вершины взвидит всякий, как я сяду,
Опорожнюсь и мохом подотрусь…
Чего уж там: да, не окинешь взглядом,
Как (ей же ей!) гостеприимна Русь.