Плевались утки на пшено.
Курилось лето на закорках.
С соседкой водку пить – грешно,
Детей послав, лениво, к чёрту.
Склонялась жимолость к плетню,
Где червь могильный изгилялся.
Цвела гречиха на корню,
Ребёнок нос прочистил – пальцем.
Жуки жужжали. Абрикос
Тянулся цыпочками к солнцу.
Какой-то мелкий кровосос
Звенел иглой у колокольцев.
Смурной, всклокоченный козёл
Рогато брёл в сени посадки
И, обозлясь на произвол,
Порой бодал терновник гадкий.
На грядках зрели огурцы.
Чеснок выбрасывал побеги,
А две заблудшие овцы
Мечтали о пурге и снеге.
Над ними, глупыми, глумясь,
Слизняк в капустах ждал полива.
Петух пропел как злой паяц –
Не в той тональности и криво.
Две зенки выкатил закат.
Вода сверкнула керосином.
Сквозь заболоченную падь
Прошёл рыбак, сядой мужчина.
А я лежу себе в траве,
Соломину в зубах катаю.
И столько мыслей в голове...
И столько тли на молочае...
Поджарый пёс, ногой взлягнув,
Обдал меня засохлой глиной.
А я ему: “Окстись, муму!” –
И подступаю с хворостиной.
Упали тени на листву.
Пёс убежал. Пахнуло лугом.
Поповник с лютиком сорву
С земли, не ведающей плуга...
Присяду у свиных корыт...
Осталось ждать совсем немного –
Чтоб белым облаком уплыть
К престолу истинного Бога.