Я помню только боль -
и ничего иного...
Но все же из молитв
всплывает исподволь
никак не вспоминаемое слово,
которое - единственный пароль...
Оно, быть может, ключ,
чтоб вырваться из плена -
несвежих простыней
и трещин в потолке,
бесформенных теней
на госпитальных стенах,
бессонницы, отточенной,
как нож на оселке.
Я помню только жар -
и ничего иного...
И из войны в войну
земной катится шар,
стирая в пыль завещанное слово
и обнажая лезвие ножа.
А нож, как видно, зол
и жаждет омовенья
в кровавом и шальном
безудержном пиру,
и видятся в окно,
как светопреставленье,
судьбина беспросветная
и тризна на юру.
Я помню только тьму -
и ничего иного...
Молюсь, чтоб вопреки
бессилью своему
я вспомнил ускользающее слово –
оно бы и прикончило войну...
Оно в последний раз
рвануло бы гранатой,
влепило пулю в лоб,
не чувствуя вины,
и сколотило гроб
не для меня, солдата -
для, наконец, законченной –
и навсегда – войны…