Надень ливрею, сядь и не скандаль:
дублон, дукат — клише для дубликатов,
жизнь — одинокий в косточке миндаль.
Вразрез веленьям щучьим, карасята
уснут лишь на минуту а расплата
глубокая, утробная печаль...
С гадательной ромашки не зачах
счастливый лепесток, но дело швах
и счастлив будешь на земле едва ли,
когда на мир глядишь из-под вуали,
и мальчики кровавые в глазах
окрепли, подросли и возмужали.
А небу что идальго, что бандит,
как девочке с наклонностями шлюхи:
грустит луна в одном небесном ухе,
с другого — солнце весело глядит.
На этот образ — в духе ты, не в духе —
на странный и отчаянный гибрид
молись весь век, и, на коленях стоя,
(забыв, что и в коленях правды нет)
шепни тучегонителю-ковбою,
отринув недоверие пустое:
— С ночного неба льётся чёрный свет,
он по ошибке назван темнотою!