Я с ним
делил мостыр в окопе,
пил на последние гроши.
Хоть жили, как в глубокой …,
а вот смеялись
от души.
И страшно было
аж до жути,
и стрёмно
до разрыва жил…
Но доходить во всём до сути –
ведь это он меня учил!
Гулял он с Нинкою с Ордынки
и в Монте-Карло кон срывал.
Порой по струнам
просто трынькал,
а получалось,
что играл.
С ним
уходил я от погони,
и с ним взвивался «Яком» ввысь.
А он
молил, припав к иконе:
«Уймись, тоска моя, уймись».
По краю самому
потише
не смог уговорить коней.
Ни ростом, ни лицом не вышел...
Да только кто
ещё видней?!
Поставлен к стенке
перед взводом,
хоть обошлось –
не спасовал.
А как он глотки грыз уродам!
А как в штрафбате воевал!
На кухне сяду я сегодня
и молча
честь ему отдам.
Не срок вот мне...
Но время – сводня,
и значит, встретимся мы там...
Я с ним пройдусь по райским кущам,
у ада потопчу порог,
и даст спасенье
нашим душам
за всё и оптом
мудрый Бог.