Жил-был человек. Мы зовем его Джеком, хотя скорее всего, его звали по другому: Ангус, или Фергус, а то и просто – Падди. Дело в том, что он был ирландцем, но легенда о нем, изначально ирландская, дошла до нас, сделав круг через Англию и Америку – и потому мы зовем его Джеком.
Джек был ирландцем – то есть разгильдяем, бабником и пьяницей. Чем он зарабатывал себе на жизнь – Бог знает. Иные говорят, что он был кузнецом, иные – садовником - так ли уж это важно?
Важно же для нас то, что однажды, когда после очередной пинты Джек сидел в местном пабе и грустил, потому что денег на следующую пинту у него уже не было, а желание ещё выпить было, Дьявол, враг рода человеческого, пролетавший мимо на незримых черных крыльях, заметил его и решил, что душа ирландца будет для него лёгкой добычей…
«Ага – решил Дьявол – душонка так себе, но пригодится, да и отдаст он её сейчас почти даром». И в отблесках адского пламени, в облаках серной вони, Князь Тьмы возник перед Джеком.
- Выпить хочешь? – осведомился Дьявол.
- Хочу… Обалдело выдохнул Джек.
- Я могу заказать тебе ещё выпивки, а ты за это продашь мне свою душу. Подумай – ведь ты разгильдяй, пьяница, бабник… Тебе не попасть в рай – и твоя душа все равно будет моей, так чуть раньше или позже – не все ли тебе равно?
Дьявол умел быть убедительным, как сам Дьявол. Джек недолго поразмыслил…
- Эх, давай. – Сказал Джек.
- Да без проблем – сказал Дьявол, и превратился в золотую монету – чтобы Джек его пропил. Ирландец же левой рукой подбросил монету в воздух, а правой сотворил знак крестного знамения – и монета зависла в воздухе, плененная силой Креста.
Дьявол понял, что его нае... обманули. В пабе начался такой полтергейст, что заведение раскатало по бревну – но Джек выжил. И пришлось врагу рода человеческого согласиться на отсрочку в десять лет – до того он не мог забрать душу Джека. А выпивка осталась ирланцу…
Что случилось за эти десять лет – Бог знает. Иные говорят, что Джек остепенился, завел дом и семью, иные же говорят, что остался он таки же разгильдяем, бабником и пьяницей, как и был. Если верить первым, то когда десять лет, все, до последнего мгновения, истекли, Джек подрезал яблони в своем саду. Если вторым – то когда это случилось, он воровал яблоки в чужом саду.
Для нас это не важно.
Но именно в саду, десять лет спустя, рядом с Джеком вдруг запахло серой, и откуда ни возьмись появился знакомый Дьявол. Такой вот «превед».
- Десять лет прошло – напомнил он Джеку.
Отвертеться было невозможно. Джек вздохнул и согласился.
- Так и быть, забирай душу, но прошу тебя, достань мне яблочка воон с той верхней ветки – уж больно краснобокое, погрызть бы напоследок…
- Да без проблем – сказал Дьявол, и взмыл вверх. Пока же он срывал яблоко с ветки, ирландец успел нацарапать то ли садовыми ножницами, то ли просто заскорузлым ногтем на коре дерева крест – и Дьявол снова оказался в плену. В ярости от того, что его нае... обманули одинаковым образом дважды, брызжа раскаленной слюной он поклялся, что ему нахрен не нужна Джекова душа, и что он не возьмет её даже «по долгу службы» – если после смерти ирландец попадет в ад, Сатана не желает его там видеть. Тогда Джек освободил его, и Дьявол исчез.
Сколько ещё прошло лет – Бог знает, но в итоге Джек умер – иные говорят, что от старости, иные – от цирроза печени. Для нас это снова не важно.
Он умер бедным, и лишь какая-то сердобольная родственница по местному обычаю положила ему в могилу репу.
Тут надо вспомнить, что до нас легенда дошла через Америку, где репа был экзотикой, а вот тыкв было – завались. И потому в нашей версии легенды репа превратилась в тыкву.
С этой репой/тыквой под мышкой он пришёл к Вратам Рая. Но так случилось, что Святой Патрик, который должен встречать ирландцев на том свете, в тот день был либо в отпуске, либо на больничном (с похмелья, не иначе – он ведь ИРЛАНДСКИЙ святой) – и потому Джека встретил лично хмурый Святой Петр.
- Ты чего сюда приперся? – сказал он. – Ты ведь разгильдяй, пьяница, бабник… и вообще – ирландец. С твоими грехами тебе, парень, дорога в Ад.
- Это куда? – покорно спросил Джек.
- Туда – махнул в пространство рукой Пётр, чтобы отвязаться.
Джек тоскливо посмотрел на закрытые перед ним сверкающие Врата, и пошел туда, куда послали. Он шел долго. По пустынным тропам между мирами людей и духов, сквозь тьму и холод, и нездешний ветер трепал его волосы и одежду. Ему было холодно и страшно, и когда перед ним замаячили огромные, грозные Врата Ада, он даже обрадовался. Ирландец, жалея, что не найти здесь доброго глотка виски, робко постучал в них. В махине Врат открылось маленькое окошечко, из которого выглянул знакомый Дьявол. И охренел.
- Долбанный ирландец! – рявкнул он. – Я же поклялся, что не приму твою душу – так какого меня ты сюда припёрся?! Проваливай!!!
Джек вздохнул.
- Ладно – сказал он. - Только дай мне огоньку в дорожку – а то очень уж там темно и страшно…
- Да без проблем – сказал Дьявол, черпанул когтистой лапищей углей из Адского Костра и щедро отсыпал Джеку. Тот загрузил их в свой овощ, выдолбив его изнутри, и пошел прочь.
И до сих пор ходит.
По пустынным тропам между мирами людей и духов, в тумане и сумерках, по болотам и вересковым пустошам… Нет ему дороги ни в рай, ни в ад, ни к живым, ни к мертвым. И лишь в эту ночь, когда истончается граница между мирами, среди блуждающих огней люди могут увидеть и его фонарь….
И так будет до Последнего суда – ибо Господь помнит всех – и его тоже.
Лёха договорил и приложился к баклажке долгим, как затяжной прыжок, глотком.
Мы пили пиво на Университетской площади, и осенний ветер гудел в горлышках наших бутылок. Осенние листья тусовались вдоль бордюров, стаями метались в воздухе. Пахло гарью далеких костров. Казалось, что пахнет серой…
Таким образом мы встречали первый хэллоуин тысячелетия. Это было тридцать первого октября 2001 года. Эта история, рассказанная тогда поддатеньким Лёшей Папоновым, нашим филидом-рассказчиком, не менее поддатеньким слушателям, почему-то вставила мне с недетской силой. И когда мы уходили – я обернулся на родной универ и охренел не хуже того Дьявола.
Перед мутной стекляшкой входа-«аквариума» стояли в ряд больше десятка зловеще мерцающих хэллоуинских тыкв. Я потом узнал, что в главном корпусе была студенческая вечеринка – вот студенты и натащили овощей, которые потом и оставили на площади… Но тогда картина выглядела потрясающе.
А ещё через неделю девушка, безраздельно владевшая моей душой в то время, прочитала мне свое стихотворение – что-то осеннее-депрессивное, где была строчка «Джек-без-фонаря покидает Ад, покидает Рай, покидает нас…»
Сейчас уже не важно, о чем мы с ней спорили. Но из этих споров и получилось моё «Возвращение Джека-С-Фонарём».
Вот оно:
Стынет эхо шагов - эхо чьих-то осенних визитов.
Безнадежных визитов. Зверьки видят лето во сне.
Осень смотрит в костер, как рожденный седым инквизитор
Ведьму-Лето сжигая в прозрачном кленовом огне
Мониторная гарь оседает на дне его взгляда
Полночь в драной сутане из ветхой неоновой тьмы
- Джек, а где твой фонарь?! – Его нет. Нет ни рая, ни ада.
Есть лишь пепел, который... который есть бывшие мы.
Только вереск молчит. Мир-безбожник вцепился в молитву.
Все сойдут с пьедесталов, когда осень сходит с ума
Я возьму две свечи, и одну суну в старую тыкву
И пойду по болотам, по пустошам, в ночь и туман.
А вторую поставлю тебе на слепой подоконник
Память только начало, и пламя её до утра
Светит сквозь лепестки, сквозь твои слюдяные ладони
Запах неба и серы даря облетевшим кострам.
2001-2007 г.
В соавторстве с Алексеем Папоновым, автором первоначального пересказа легенды