Две женщины зашли в панельный дом.
Подъезд был по-домашнему изгажен,
Лифт раскурочен, но не в этом даже
Особенность явления, а в том,
Что женщины зашли. Сквозь бездну лет,
Сквозь двери с вечно сломанной пружиной.
Их вынесло из тьмы, подобно джинну,
От трения влекомому на свет.
Протёрлись иль притёрлись жернова
Небесных мельниц. Остроту момента
Я сознавал с бесстрастьем монумента,
К подножию которого слова
С венками возлагают в процедуре
Ненужной и бессмысленной тоски.
И боль скреблась в зудящие виски...
Так что ей всё же нужно, этой дуре?
А также той? Зачем пришли за мной?
Ведь столько лет – ни окрика, ни взгляда.
Я не хотел командовать парадом,
Я просто обручился с тишиной.
Открылась дверь.
– Не заперто. Прошу.
Не надо разуваться, ради бога.
Устали? Да, тяжёлая дорога.
Конечно, помню. В памяти ношу
Ваш светлый лик... Какой, простите, стёб?
Мне так же грустно, так же больно, право.
Я помню наши юные забавы.
И взрослые. И времени сугроб
Давно растоплен и вскипел, чтоб слиться.
И видеть вас мне радостно. Почти...
Что мемуары? Вот лежат. Прочти.
Пардон, прочтите. Думал, мне двоится...
Две женщины, два омута, два срока.
Два взгляда. Я, сутулясь, леденею…
Одна была Надеждою моею,
Другую звали Верой. До того, как
Всех совратило сумрачное время.
И надругалось, просто и со вкусом.
Я рядом был. При этом не был трусом.
Нас развели. Как водится. На племя...
Две женщины. По делу. Под завязку,
Что я скреплял вином, тоской и страхом...
У них в руках простая урна с прахом.
Моя Любовь.
Два слова чёрной краской...
Но даты нет рождения и смерти!..
Жду наставленья. Свыше. Или сбоку...
– Вот кисточка. Вот место. Вышли сроки...
Дописывай. Мы, собственно, за этим...