В тот самый вечер… Было семь часов,
А, может, несколько минут восьмого.
Еще не состояла из пластов
История. Все было голословно.
В тот самый вечер… Стираным бельем
Повисли руки, открывая раму.
Сдавали пирамиды под жилье,
И бегал зрячим архитектор храма.
В тот самый вечер… Басни старожил
Не удивляли истиной и сутью.
На алтаре застыл говяжий жир.
И не клевало в комариной жути.
…………….
В тот самый вечер, ставя за стекло
Отмытую от поцелуев чашку,
Я изобрел фарфоровый поклон
С галантностью аляповатых бляшек.
Случилось нечто. Я ушел в сервиз,
И помню только тусклый глянец смерти,
И лживость взгляда. Словно сверху – вниз
Закрылись, звякнув, две стеклянных дверцы.
Я округлился заданным числом
И вылил иллюзорность вертикали.
И отразил боками шесть персон,
Которые попрятались по спальням.
Они шептались, шарили в глуши
Своих шкафов. И терлись друг о друга.
Клише их фраз, единство их души
Не выходили за пределы круга.
А я стоял в пыли и тишине,
И наблюдал итоги революций.
И было так спокойно на душе,
Как вовремя подставленное блюдце.
Сосед материалам и вещам,
Капрону штор и полушубкам зимним,
И верный друг взрослеющих мещан,
А так же беготни по магазинам.
И, отразив довольство и комфорт
До слез не состоявшихся скитальцев,
Я понял, как могуществен фарфор.
Я – власть предмета в их дрожащих пальцах!