Пустынный странник, жаждою томим,
Нашел оазис и припал к колодцу.
И жадными глотками воду пил,
И захлебнулся – жертва Солнцу.
Не лучше ли Светилу жертвой пасть,
Вкусив сверх меры влаги благородной,
Чем у болота вечность проживать,
Вдыхая грудью воздух тошнотворный?