Вечер.
Раствор настоялся сумерек.
Можно напиться,
и слиться с серостью.
Таюсь у подъезда,
графитовый имярек,
иссушаясь сомнений несмелостью.
Издали
светятся окна шёпотом,
жёлтые стражи
домашних шорохов.
Неба провал,
молчаливым топотом,
бьётся в душе
затуханием сполохов.
Тишина уж,
дробя височную кость,
изметалась во мне
гудением ватным.
Надо мною раскрылся
зонтик – трость,
в спицах созвездий
ночи опиатной.
Вздрогнул,
безмолвие рухнуло – цок,
в первый удар
каблука в мостовую.
И полетели,
морзянкою ног,
точки с пунктирами
в тьму холостую.