...............................................Любопытным и любознательным, кто не был,
...............................................но хотел бы там побывать, посвящаю.
.....Путешествия на Камчатку, где мне посчастливилось быть дважды, оставили самые яркие и неизгладимые впечатления.
.....Я побывал почти во всех интересных местах бывшего СССР, но Камчатка - это самое удивительное и необычное место, которое просто не с чем сравнить.
.....Приглашаю вас в путешествие, которое мы совершили в сентябре 1981 года с моим другом, Александром Мяздриковым.
.....Мне отрадно, что это произведение я завершил в День своего Рождения.
Часть 1
НАЧАЛО ПУТИ
На закате лето, август на исходе,
а на сердце радость, нет причин грустить.
Мы Камчаткой бредим, где в лихом походе
на двоих решили отпуск провести.
Но проблем немало, главная – билеты.
Нет на нужный рейс их, мы ж не можем ждать.
Теплилась надежда в подсознанье где-то,
опоздавших сможем мы места занять.
Дефицит купили – шоколад, галеты,
колбасу с трудом, но удалось достать,
спирт же из гидрухи, едем на край света,
жидкая валюта, как её не взять?
В суете тревожной время пробежало,
призрак дня отъезда, вот он, наступил!
Сердце под штормовкой бешено стучало,
только б улететь нам, только б посадил!
Груз на самолёте тридцать килограммов
можно без доплаты было провезти,
но у нас-то столько этих лишних граммов!
Их на борт хотелось скрыто пронести.
В ожиданье рейса, а жара за тридцать,
на себя надели весь, почти, наряд,
полости забили гречкой, пшёнкой, рисом,
тем, что можно спрятать, те, что не звенят.
Время на исходе, что же с нами будет?
Тут два пассажира пьяненьких идут.
Поняли мы сразу, это наши люди,
вот таких балбесов здесь как раз и ждут.
Так мы очутились в чреве самолёта,
мужикам спасибо, нечего спешить.
Сами виноваты... Пить перед отлётом!?
В небесах могли бы трубы потушить.
Мы, когда взлетели, стали раздеваться,
вынимать продукты изо всех щелей.
Кто вокруг был, дружно начали смеяться,
их повеселили выдумкой своей.
Промелькнули тенью вечер, ночь и утро.
Стюардессы завтрак лёгкий разнесли.
Если б захватили – поступили мудро,
за удачный вылет выпить бы могли.
Проносились мимо Родины просторы,
складки гор сибирских, синяя тайга,
очаги пожаров, реки и озёра,
наконец, мелькнули моря берега.
За Охотским морем круто развернулись
и на полуостров с севера зашли.
Кратеры вулканов цепью потянулись,
будто черной оспой тронут лик Земли.
Шевелуч и Ближний, сопка Ключевская,
Камень, Безымянный, я на нём бывал,
Удина, Толбачик, дымом истекая,
над ландшафтом лунным гоголем стоял.
Меж горами реки, серебрились блики,
а вулкан Кизимен пар свой источал,
за Кроноцкой сопкой океан Великий
все пространство синей гладью покрывал.
Я буквально впился в свой иллюминатор,
ненасытным взором вглядываясь в даль,
впереди серело как-то мрачновато,
кажется под нами дождик назревал.
Наконец Авача, а чуть дальше бухта
и Корякской сопки строгий силуэт.
Самолёт садился. Нас тряхнуло. Ух, ты,
снова на Камчатке, верится и нет!
Пограничник бравый, несший службы бремя,
сверив документы, с миром отпустил.
Рюкзаки забрали, в Петропавловск едем,
у его окраин дождь нас прихватил.
Быстренько решили все с жильём проблемы,
даром что ль служили мы стране родной.
Но лишь заповедник, не отеля стены,
был заветной целью и мечтой одной
Часть 2
ТРУДНАЯ ДОРОГА В КРОНОЦКИЙ ЗАПОВЕДНИК
Чтоб попасть в Кроноцкий, требовался пропуск.
В прошлый свой приезд его я получил,
но не смог попасть, коротким был мой отпуск,
не везло с погодой, шанс свой упустил.
В Елизово едем, офис там, начальник,
думал благосклонно отнесётся к нам.
Встретил нас прохладно и сказал нахально:
«Хоть тебя я помню, пропуск вам не дам».
Вот те на, наш отпуск, даже не начавшись,
враз, в одно мгновенье подошёл к концу.
В Комитет идём, не солоно хлебавши…
А куда идти «незримому» бойцу?
Здесь нам повезло, начальник Гор. Отдела
родственником был начальнику тому.
Он помог нам сдвинуть с мёртвой точки дело.
Я до этих дней признателен ему.
Сделан первый шаг, но это лишь начало,
километров двести надо б пролететь.
Чтоб пешком добраться отпуска нам мало,
как бы не хотелось, сколько б не потеть.
Кто реально мог помочь нам вглубь забраться?
Это ж погранзона, значит погранцы.
С челобитной к ним. Те: «Рады бы стараться,
если генерал добро даст». Наглецы.
Как найти его, они нам не сказали.
«Надо вам лететь, ищите, отвезём».
Проще говоря, на дверь нам показали,
знали, что сюда мы больше не придём.
Следом КГБ, последняя надежда,
но у них, увы, возможности не те.
Чтоб туда слетать, должно случиться прежде
что-нибудь такое… Лучше не хотеть.
Делать что теперь, куда нам обращаться?
Осенило нас прекрасной мыслью вдруг.
А научный люд? Им есть, чем там заняться.
Шире сразу стал для поисков наш круг.
Грустен хмурый мир, туманный, заоконный.
Дождь всё льёт и льёт, и нет ему конца.
Судорожно крутим диск мы телефонный,
поминая, зверь бежит всё ж на ловца.
Список убывает, результат паршивый,
наконец мы слышим, то, что так хотим:
«В Мильково сегодня едем на машине,
ждём вас в институте, здесь всё и решим».
Нас буквально сдуло из апартаментов.
Чуть ли не сбивая граждан на ходу
и не замечая гадких комплементов,
в институт примчались: «Здравствуйте, мы тут».
Переговорили. Нас берут, мы едем!
Грузимся в машину и спешим в отель.
Рюкзаки хватаем, закупаем снеди,
водки для согрева и под тент, в постель.
В кузове накрытом сухо и уютно.
Водка расслабляет. Дождь как прежде льёт.
Анекдоты, байки, не было нам скучно,
только вот дорога, очень уж трясёт.
К пункту назначенья ехали мы долго,
сквозь туман пытаясь рассмотреть сей край.
Наконец поселок у камчатской Волги,
а чуть дальше поле и на нём сарай.
Вид аэропорта мне до слёз знакомый,
впрочем, здесь в глубинке их других и нет.
Мне они милей, чем Пулково, Быково,
рад я встрече новой через столько лет.
А вокруг неспешно копошились люди,
вспоминая сколько, кто, когда сидел,
зная, что погода всё ж когда-то будет,
мало беспокоясь, что сидят без дел.
Кто-то ловит рыбу, красную конечно.
В качестве наживки – красная икра.
Тут же рыбу варят в цикле бесконечном.
Ждать погоды можно, никаких затрат.
Тут же у сарая столик деревянный,
две скамейки в землю врытые стоят.
Миска на столе, почти что тазик банный,
в ней икра горою. Все её едят.
Спали мы в сарае, в аэровокзале,
на полу, конечно, там диванов нет.
Тесновато, грязно, но роптать не стали,
выбрали мы сами сцену и сюжет.
Ночь проходит. Утро серой дымкой стелет,
над хребтом всё так же копны туч висят.
Целый день еда и мыканье без дела,
будто на откормке пара поросят.
Вечером с народом, на рыбалку едем
на приток Камчатки по грязи сплошной.
Хоть застряли в ней, но всё ж довольны этим,
и эмоций много, и улов большой.
Завтрак, снова рыба да икра без меры.
Вертолёты, свесив лопасти, стоят.
Мы не на работе, на пределе нервы,
муторно и тошно ждать и догонять.
А немного позже как-то развиднелось,
в небе появился небольшой просвет.
Грузим вертолёт. Нам так лететь хотелось!
Не взлетим, разгрузим. Ну, а может, нет?
И к полудню небо, в общем, прояснилось.
В вертолёт садимся и взмываем ввысь.
До хребта всё видно. Сердце колотилось,
Цель близка! Свершилось! Ну, теперь держись!
На хребте под нами милая картина -
двое медвежат с медведицей идут.
Нас увидев, эта, мощная зверина,
на дыбы, в оскале….Ох, как норов крут.
За хребтом, о, ужас, белое безмолвье,
будто пена в ванной, что под ней Бог весть.
«Не везёт, ребята» - вертолётчик молвил,
«Надо возвращаться, нам, увы, не сесть».
Этот монолог нас сильно озадачил.
Очень не хотелось нам в обратный путь.
Сесть в любой просвет, где б он не замаячил,
пусть не в заповедник, пусть куда-нибудь.
Вертолёт летел, выискивая место,
продолжая всё же двигаться вперёд.
Небольшой просвет, успеть бы только сесть там,
и в него ныряем, сделав поворот.
Часть 3
КАЛЬДЕРА ВУЛКАНА УЗОН
Так мы приземлились в кратере Узона,
правильно кальдерой здесь его зовут.
На два дня нам стало это место домом.
Чудеса природы здесь везде живут.
С разницей в минуты, прямо вслед за нами
вертолёт МИ 6 неподалёку сел
с космонавтом Гречко, с ним ещё две дамы,
в это же окошко он нырнуть успел.
В небе все просветы снова затянуло.
Дождь пошёл обильный. Но у нас кураж!
Разгрузили борт, палатку натянули
и пошли гулять, осматривать пейзаж.
Гейзеры, пульсары, с кипятком озёра
или кислотой. Всё булькает, дрожит.
Грязевые ямы, пар висит как штора,
кромка черных гор кальдеру сторожит.
В сапогах болотных бродим в преисподней,
можно ненароком провалиться здесь
и свариться в ней, стихии терма водной,
коли заведёт, запутает нас бес.
Об одном жалели, солнца нет и цвета,
скрыт осенних красок праздничный наряд.
Снять ещё раз всё возможности - то нету,
День всего у нас и мы не можем ждать.
Обошли вокруг, экзотику засняли,
в Банное погреться озеро зашли.
Гречко плавал в нём, и дамы там купались,
перед нами их куда-то увезли.
От воды парок, её цвет желто-белый,
серный запашок, но лёгкий, не претит,
раздевалка есть, мостки. Ныряем смело,
но куда не видно, душу чуть щемит.
От объятий тёплых тело аж сомлело,
это то, что нужно, то о чём мечтал.
Мыльная вода вершила своё дело,
пыль дорог смывая. Счастья миг настал.
После серной бани возвратились в лагерь.
Люди, с кем летели, с нетерпеньем ждут.
Небольшой банкет с остатком крепкой влаги…
Есть ведь, что отметить, мы же сели тут.
Масла с белым хлебом очень не хватало,
просто так икру есть тошно, моветон,
но под водку, спирт привычно уже стало,
грызли сухари, но в мыслях был батон.
Вот и дождь прошёл, полоска в небе света,
толи спирт помог, толь время подошло.
На рыбалку все, лесник гуляет где-то
с молодой женой. Ну, нас и понесло.
Двинулись гурьбой в долину речки Шумной,
к месту на Узоне, где её исток.
Поздно понял я, что поступил не умно,
камеру не взял. Такой сюжет снять мог!
Был хороший клёв, двенадцать рыб поймали,
вид один – гольцы, их килограммов семь.
Но на наши блёсны что-то не клевали,
отличались те, но не понятно чем.
И, когда с уловом в лагерь возвращались,
выглянуло солнце из-за тёмных туч
и, закатным светом буйно разливаясь,
озарило пики чёрных горных круч.
Радуга дугою в озеро вонзилась,
где начало речка Шумная берёт,
и в воде чистейшей ярко отразилась
и перевернулась в ней наоборот.
А по водной глади медленно и чинно,
чуть рябя поверхность и скользя по ней,
плыли, отражая контуры шей длинных,
две прекрасных пары белых лебедей.
От картины этой дух перехватило,
замерли все разом, чтобы не вспугнуть.
Молча любовались мы, пока светило
не зашло за тучи, чтобы там уснуть.
Часть 4
ДОЛИНА ГЕЙЗЕРОВ
Утром снова в путь к своей мечте заветной,
а мечту «Долиной Гейзеров» зовут.
Шли туда распадком, в общем, неприметным,
но вот голубики… Сколько ж её тут!
Впереди долина поперёк маршрута,
и парок клубится, кажется, нашли.
И, как подтвержденье, прямо в те минуты
гейзер заработал там, куда мы шли.
Из земли со свистом высоко взметнулся,
паром окружённый, яростный фонтан.
Словно в молоко ландшафт весь окунулся.
Это извергался гейзер «Великан».
Досмотрев процесс, мы со стоянки нашей
к дому лесника неспешно побрели,
по пути встречая, будто с манной кашей,
с разноцветной грязью ямы и котлы.
С лесником знаком был. В Халактырке ждали
рейса в заповедник в первый мой визит,
Николаенко Виталий его звали.
Встретиться хотелось, было, что спросить.
Повидаться не пришлось, ушёл куда-то,
ну а возвращенья ждать мы не могли.
У жены узнали, посмотреть что надо,
и вдоль русла речки к «Первенцу» пошли.
Как здесь интересно, ярко, необычно,
всё пыхтит, клокочет, фыркает, бурлит.
Вот он Ад, не слышно только криков зычных,
и в душе нет страха, сердце не болит.
Правый берег речки изнывал парами.
Струи кипятка стекали круто вниз.
У тропы на левом прямо под ногами
булькали котлы, грязь поднимая ввысь.
Колоритней всех объекты оказались
в нижней части склона прямо у воды.
Гейзеры, пульсары, те, что как-то звались,
друг сменяли друга, как в кино ряды.
Кипятком у «Печки» весь поддон залитый,
накипью покрытый чуть парил «Тройной»,
грот зелёно-синий цвета малахита
рядом с почти белой «Сахарной главой».
К гейзеру «Большому» «Малый», как в придачу,
«Чертовы ворота» и невдалеке,
будто нас увидев, извергаться начал
«Первенец» фонтаном под углом к реке.
Взгромоздясь на камень над его грифоном,
любовались им, пока шёл цикл к концу,
благо он не долог. Свист, шипенье, стоны…
А потом затих, подобно мертвецу.
Путь обратный не был нам повтором скучным,
выглянуло солнце, озарив пейзаж,
разукрасив землю цветом красок лучших,
что в палитре были. Что там Эрмитаж...
Гейзеры все те же, а другими стали.
Мы на них смотрели, будто в первый раз.
Мрачный адский лик их как туман растаял
и преобразился, словно на показ…
На закате дня в Узон вернулись, в лагерь,
а на утро сборы и в далёкий путь.
Мы пока что с грузом не прошли и шагу,
ну, а он не малый, если честно – жуть.
Часть 5
НА СЕВЕР, К КРОНОЦКОМУ ОЗЕРУ
Напоследок в Банном озере мокнулись,
где ещё горячей здесь воды найдём?
Рюкзаки на спины, ноги подогнулись,
вес - за сорок будет. Как их понесём?
Путь на край кальдеры, там где гребень острый,
озеро по ходу «Дальнее» прошли,
берега крутые, в центре круглый остров.
По крутой сыпухе кромку перешли.
Тяжко, но мы рады ощущеньям новым
троп вообще не видно, лезем напролом,
стланик и овраги, спуски и подъёмы
и на целом свете только мы вдвоем.
Русла рек сухие вьются словно змеи
воды в них с вулканов по весне бегут.
Миновали место, что «Долиной смерти»
за своё коварство неспроста зовут.
Газы от вулкана в тихую погоду
по долине этой как река текут.
И кто для ночлега место здесь находит,
те уже навеки остаются тут.
Вылезли на плато, шлак и пепел всюду,
шлаковый вулкан «Подкова» вдалеке.
Воду прихватили, знали, что не будет,
по такой породе не протечь реке.
Первый день похода, мы уже устали,
но идём, по шлаку двигаться легко.
Шли, пока густым туманом не устлало
всё вокруг. Попали, словно в молоко.
Ничего не видно, компас бесполезен,
стрелка крутит, вертит, Бог куда пошлёт.
Начались овраги. И куда мы лезем?
Что-нибудь случится, кто нас тут найдёт?
Приняли решенье, здесь палатку ставим.
Ужин, по чипетке - спирта двадцать грамм,
и ложимся спать, проблемы все отставив,
утром разберёмся, двигать куда нам.
Но, увы, всё также, даже хуже стало,
видимость пять метров, да и то с трудом.
И воды осталось, ну, совсем уж мало,
а за ней уйдёшь, так не найдёшь свой дом.
Рядом, где вода могла быть, обыскали:
между понижений, шлаковых пустот.
Нет её, по каплям собирать мы стали
с полиэтилена, тента и кустов.
На обед хватило. Как коты, наевшись,
улеглись в палатку, сухо и тепло.
Вдруг мелькнуло что-то, заревом зардевшись,
что вниманье наше сразу привлекло.
Вылезаем, рядом, метрах в трёх лисица
с огненным окрасом залегла, глядит,
страха никакого, только любопытство,
думала наверно, что же здесь стоит?
С интересом так взирали друг на друга,
а потом решили гостью угостить
колбасой копченой. Поступью упругой
подошла, нюхнула и ушла. «Прости,
ничего другого предложить не можем,
здесь не супермаркет и не гастроном.
Мы чего-нибудь поесть хотели б тоже,
Но располагаем только рюкзаком».
Ночью дождь пошёл, поднялся сильный ветер.
По торцам палатка сразу потекла.
Мы готовы были непогоду встретить,
но стихия нас как лохов развела.
Безобразье это продолжалось сутки.
Днём палатку ветром с кольев сорвало.
Вылезать пришлось, на воле просто жутко.
Да, с погодой что-то нам не повезло.
Чуть стихало, время в чтенье проводили,
друг, сменяя друга, аж, до хрипоты.
Все ж «Старик и море» мы не зря тащили,
книжка помогала скрасить тяжкий быт.
Утром дождь утих, и небо прояснилось,
рюкзаки пакуем, некогда сушить.
На вулкан залезть, увы, не получилось.
время потеряли, надобно спешить.
Мимо Крашенинникова по кальдере,
шлак и пепел всюду, как по виражу,
словно по Луне безжизненной и серой
шли к Двугорбой сопке, словно к миражу.
Поднялись. За кромкой стланика щетина,
синею косынкой озеро лежит,
а Кроноцкой сопки снежная вершина
словно пирамида в воздухе парит.
За озерной гладью горы и вулканы,
растворяясь в дымке, убегали в даль.
Спуск совсем не крут, а шлаковые скалы
прорывали снизу стланика вуаль.
Часть 6
ИСПЫТАНИЕ СТЛАНИКОМ
Троп нормальных нет, идём по руслам речек,
их немало тут, воды в них только нет.
На реке Кроноке в планах встретить вечер,
обнаружить там же переправы след.
Русло с мест открытых в стланик упорхнуло,
а куда путь держит, разве разберёшь?
Вслед за ним и мы в той сельве утонули,
понимая только то, что вниз идёшь.
Путь напоминал собою бег барьерный,
только под ногами был не рекортан.
да и на спине не маечка с эмблемой,
ну и прыгать надо было по стволам.
И, когда уже от гонки этой дикой,
озверели так, что белый свет не мил,
вышли на поляну с сизой голубикой,
попастись нам только и хватило сил.
Здесь же с сожаленьем поняли мы сразу,
что ручей не к речке, к озеру бежит.
Возвращаться вверх? Уже не хватит «газа»,
да и вечер скоро… Делать что, как быть?
Чем грозит ошибка, мы уже узнали -
это километров десять если по прямой.
Но не по тропинке, как мы ожидали,
стлаником идти, тут, впрямь, хоть волком вой.
От поляны вниз забрать решили вправо,
вовремя исправить взятый ложно курс,
снова попытаться выйти к переправе,
есть пока что силы, времени ресурс.
Да, принять решенье вправе каждый странник,
а его исполнить, а тем паче там…
Ведь помочь пройти через кедровый стланик
не по силам даже матерным словам.
Два часа иль больше в дебрях проплутали
и назад вернулись, выбившись из сил.
По ручью тому же вновь спускаться стали,
после всех мытарств он стал нам даже мил.
Путь нам преградил обрывчик трёхметровый.
В ход пошла верёвка, вниз по ней сползли.
Небольшая ямка с лужицей литровой,
не остановиться здесь мы не могли.
Развели костёр, погрелись, просушились,
по чипетке, ужин и в палатку, спать.
В сон глубокий сразу оба провалились,
в отпуске мы всё же, надо отдыхать.
Утром снова в путь, а трудности всё те же.
К озеру спустились, эка благодать!
Чистая вода и ветер легкий, свежий,
солнце, небеса… Не зря пришлось страдать.
Тут бы искупаться, смыть с себя усталость,
пару дней пришлось серьёзно попотеть.
Только мы к воде, и оба разом встали,
метрах в двадцати в воде сидел медведь.
Ветер веял к нам, зверь нас не мог учуять,
радостно плескался, лапами стуча.
Мы скорей назад, от бед себя страхуя,
в стланике укрылись, на него ворча.
В ожидании час в засаде просидели,
путь-то как на грех через медведя шёл.
Там, на нервной почве, перекус свой съели,
может, не пришлось бы, если б нас нашёл.
Посмотрели вновь. Ушёл он, путь свободен.
Двинулись вперёд прибойной полосой.
Глядь, доски обрубок, лавочке подобен,
тропка от неё… Наш вывод был простой -
люди отдыхали, рыбу здесь ловили,
тропка к переправе, к дому лесника.
Мы туда и сердце радостно забилось,
два часа пути, а три - наверняка.
Кеккуры вокруг, меж них кедровый стланик,
всюду голубичник, ягод пруд пруди.
Впереди кусты качнулись как-то странно,
Неужели мишка? Надо погодить.
Сняли рюкзаки. Я нож достал из ножен
и нескорым шагом двинулся к нему.
Свистнул, чтоб прогнать. Он встал и к нам… О, Боже!
Как одел рюкзак, и сам я не пойму.
А медведь здоров! Нам от него не скрыться.
Отошли немного. А куда бежать?
Он хозяин тут и если разозлится,
задерёт обоих, может и сожрать.
Он дошёл до места, прежде где стоял я,
и, понюхав землю, в стланик повернул.
Почему ушёл? Не знаю, без понятья,
но надежды наши он не обманул.
По тропе хорошей, с чувством облегченья,
с боевым настроем снова шли вперёд.
Время тоже шло, и наше вдохновенье
проходило, видим, что тропинка врёт.
То она петляла как-то нелогично,
разветвлялась часто, в дебри уходя,
становилась тоньше и, что неприлично,
вовсе потерялась, за нос нас водя.
Нет, такого свинства мы не ожидали.
Нас тропой звериной леший соблазнил.
Что такое стланик, распрекрасно знали,
от такой прогулки - белый свет не мил.
Мы назад вернулись, думая при этом,
что не быть не может здесь тропы другой.
Берегом бредём, хоть так дойдём, да, где там!
Скалы начались. Путь скрылся под водой.
Вечер наступил, нет сил, пора на отдых.
Набираем воду. Через скалы, в лоб
с озера уходим в стланик, все заботы
отложив на завтра, и решить их чтоб.
Утро, солнца нет, восточный сильный ветер
гнал от океана по реке туман.
Холодно, но сухо. Мы, маршрут наметив,
лезем напролом. Какая–то чума!
Сучья словно змеи вьются под ногами,
а потом уходят, будто свечки, ввысь.
Если вверх идёшь, встречают как рогами,
и скользишь по ним, когда сползаешь вниз.
Травм и ссадин столько – им уже нет счета,
Это не волнует, это ерунда.
Не сломаться здесь – вот главная забота,
что случись, нам крышка. Кто зайдёт сюда?
Не заметив как, мой друг часов лишился,
где-то в этой сельве сорвало с руки.
Шагомер мой там же среди сучьев скрылся.
Плату за прогулку каждый заплатил.
Стланик кедрача сменился на ольховый.
Стало чуть полегче, скорость возросла.
Наконец река и трос многометровый…
Наша переправа, вот она, нашлась!
Часть 7
КРОНОЦКИЙ ПЛЕН
А за переправой несколько домишек,
лодка у причала, даже не одна,
банька у реки, поленница дровишек,
только вот душа живая не видна.
Мы кричать пытались, соловьём свистели,
тщетно, никого нет. Вымерли что ль все?
Реку вброд, по тросу перейти хотели,
нет, замёрзли только, вымокнув совсем.
Холодно ужасно. Но у нас дилемма:
здесь поставить лагерь, примус развести,
там же теплый дом, уют – вот в чём проблема!
Чувством стойла это чувство нарекли.
И, когда у нас растаяли надежды,
видим, к переправе человек идёт,
в лодку, подплывает… Кто? Куда? Но прежде
пропуск в заповедник посмотрел. Мы ждём.
«Закурить-то есть? Конечно» – угостили,
спичку запалил он сам, мы не смогли.
Ни достать, ни чиркнуть, пальцы все застыли.
Нас озноб бил сильный. Он балдел, смолил.
Докурил и в лодку, реку переплыли.
В дом к себе привёл, к столу нас пригласил.
Жил лесник один. Ах, как нам подфартило,
он вернулся только, на обходе был.
Рябчики, икра и рыбы красной вволю,
мы достали спирт, галеты, колбасу.
Вечер за беседой, с праздничным застольем…
И объевшись жутко, отошли ко сну.
Толи от обжорства, толи отравились,
животы скрутило так, что волком вой.
Извините, день «до ветра» проносились,
благо, что погода выдалась плохой.
Истопили баню, из парной в Кроноку.
Из еды лишь только сухари с водой.
А лесник, устав от жизни одинокой,
радовался встрече и задержке той.
Очень нам хотелось водопад увидеть.
Он, согласно карте, был недалеко.
Но туман и стланик, на него в обиде,
скалы, подобраться очень нелегко.
Не нашли. Досадно. Но зато рыбалка
оказалась знатной. С лодки, на блесну…
Каждая заброска – клёв. Им будто жалко,
что она пустая. В общем, не уснуть.
Ах, с каким азартом мы её ловили…
Нам не важно было, много или нет.
Но, когда улов на лавке разложили,
метра полтора он был по ширине!
Ели её всякой, жарили, варили,
делали уху и на углях пекли.
Только вот икру их чайкам подарили,
как велел лесник. Не сделать, не могли.
Есть икру гольца? Есть рыжую такую?
Красной сколько хошь, стол банками забит.
Это там, в Москве икрой зовут любую,
даже щучью. Здесь о том пора забыть».
Между тем ещё три дня мы потеряли.
Бури улеглись снаружи и внутри.
На вулкан залезть уже не успевали.
К сроку не дойти нельзя, тут хоть умри.
Собираем вещи, а лесник любезно
лодку предложил, на ней мол подвезу.
Озером-то плыть быстрей и интересней,
чем сквозь стланик биться и плутать в лесу.
В лодку погрузились, шеф мотор заводит,
дёргает верёвку, а потом ещё.
Дыр-дыр-дыр … и всё, и больше не выходит,
и опять не сбылся наш, увы, расчет.
Разобрав мотор, с прискорбием узнали,
что-то там сломалось, надобно чинить.
Шеф сказал: «Фигня» - и мы наивно ждали,
что он всё исправит, сможем с ним уплыть.
День ещё прошёл. Мы места не находим,
а мотор в разборе своей жизнью жил.
Мы за лесником как кот за рыбой ходим.
Он же, как специально, делать не спешил.
Время шло. Досуг то в бане коротали,
то цемент сбивали с старых кирпичей,
то опять рыбалка, то грибы искали,
а то за починкой всяких мелочей.
К вечеру в Кроноку группа прилетела
во главе с начальством, старшим лесником.
С ним научный люд, туристы. Посидели
и вопрос с моторкой быстро был решён.
Утром вновь туман. Всё молоком залито.
Плыть, конечно, можно, только вот куда?
Мы на рюкзаках, а голова забита
лишь одним - уедем. Только вот когда?
А к полудню в небе солнце появилось,
и туман растаял, словно летний сон.
Листья и трава алмазами искрились.
Красота! Но мы спешим покинуть дом.
Наконец отъезд. С трудом его дождались,
и, ещё не зная, что ждёт впереди,
в лодку рюкзаки, со всеми попрощались,
радуясь тому, что плен наш позади.
Часть 8
ВЫХОД ИЗ ЗАПОВЕДНИКА
Ровный гул мотора радовал нам души.
Мимо проплывали в скалах берега.
Представляли мы, как лезли б там, по суше,
где кедровый стланик выставил рога.
За истоком речки озеро открылось.
Засинел вдали Валагинский хребет.
Слева место, где мы к озеру спустились,
справа пик Кроноцкой в белый снег одет.
Ах, какие формы… Конус идеальный,
в небо устремлённый из озёрных вод.
В них же отражаясь с чистотой кристальной
так же был изящен, но наоборот.
Красотой, пожалуй, он не уступает
знаменитой Фудзи, но вот место здесь
с озером огромным, больше впечатляет,
делает прекрасней этим комплекс, весь.
Путь неблизкий к устью речки Лиственничной,
километров двадцать, может двадцать пять.
Полтора часа, для жителей столичных -
вроде до работы добрести опять.
Покидаем лодку. Берег заболочен.
Споро по бестропью, кочкам побрели
по теченью вверх, но каждый озабочен
тем, что было б лучше, коль тропу нашли.
Отошли от устья, тропка появилась.
Вскоре нам попался домик – зимовьё.
Вид вокруг, как будто здесь война случилась.
Поняли мы сразу, хулиганство чьё.
Драные матрасы, скарб кругом разбросан,
дверь входная еле на петле висит.
Да, медведь, что был тут, груб и неотёсан.
Не хотелось, чтоб он к нам нанёс визит.
Тропка неплохая, продвигались лихо.
Где болотца были, там по вёшкам шли.
За ручьём Болотным рвенье поутихло,
тут как раз и место под ночлег нашли.
Спать легли, обоим, что за чертовщина,
стук колёс по рельсам слышался всю ночь.
Встали и часы. Понять того причины
не смогли. И пусть, идём отсюда прочь.
День долиной вверх шли к месту перевала.
К вечеру открылся он во всей красе.
Штурм, но не дошли. Закат багряно-алый,
а за ним туман густой на землю сел.
Утром развиднелось и прохладней стало,
но вершин не видно, скрыли облака.
Через километр дошли до перевала.
Заповедник пройден. Ну, прощай, пока!
Часть 9
НОЧНОЙ ГОСТЬ
Средь камней при спуске к речке Поперечной
дефицит попался – Корень Золотой.
Мы, расставшись быстро с тяжестью заплечной,
стали рыть усердно, чтоб набрать домой.
Рыли до тех пор пока не околели,
ведь набрать могли лишь здесь и лишь сейчас.
В рюкзаки сложили, что найти сумели,
осознав, что солнце ждать не будет нас.
Спуск к реке крутой, тропы нигде не видно.
У воды теснина, низом нет пути.
Снова лезем вверх сыпухой, как обидно.
Вечереет, нам стоянку бы найти.
Обошли, спустились. Новые преграды,
на уступах, сбросах средь отвесных скал
стал ручей сплошным каскадом водопадов,
проявив свой горный норов и оскал.
Обходить пришлось по верху, через стланик.
Уйма времени потрачено и сил.
Поздний вечер. Мы порядочно устали,
а стоим средь скал в воде. Сюжетик мил.
Далее река, Кизимен омывая,
уходила в узкий и крутой каньон.
Как идти туда, что впереди не зная,
на ночь глядя? Что нас ждёт,чем встретит он?
А вокруг сыпуха под большим наклоном,
где трава и та цепляется с трудом.
Выбор небогат – ночь коротать в каньоне,
или на карачках спать на склоне том.
Приняли решенье – вверх идём до леса
вдруг найдём местечко, где возможно встать.
Лезем и скользим, испытывая стрессы,
стоны и пыхтенье, и отборный мат.
Метров через сто приметили берёзу,
Что росла наклонно, под большим углом.
Вниз свалиться тоже ей была угроза,
Но она держалась намертво за склон.
Мы конечно к ней. У корня там площадка
метра два на три и можно как-то лечь.
Даже ухитрились растянуть палатку,
притулились сбоку, примус чтоб разжечь.
Обойти палатку было невозможно.
Выход – вниз ступенька, метр глубиной.
Сделай лишний шаг, ступи неосторожно,
ну и всё, летишь, и вечный вам покой.
Темнота вокруг. Шипит тихонько примус,
освещая наш уютный уголок.
Камнепада звук вниз улетел незримо,
но вниманье наше как-то не привлёк.
Пузырьки пошли, кружась в воде игриво,
время супчик сыпать, пусть набухнет там.
Вдруг треск сучьев и сопенье у обрыва
и медвежья морда вывалилась к нам.
Шока и испуга мы не испытали,
не успели просто. Котелок долой,
и горячий примус в морду: «Вас не звали» -
и фонарь включенный, что был под рукой.
Не могу сказать, как долго длилась сцена,
как по Гоголю – «К нам едет ревизор».
Испугался он, что было очень ценно.
Нам куда бежать? Мы в окруженье гор.
Страшно стало нам, когда одни остались.
Не могли мы знать, что у него в башке.
Если б он вернулся к нам, когда мы спали?
Каждого порвать мог в собственном мешке!
Воду всё ж пролили, но запас остался.
Ужин, пусть и скромный, нам на радость был.
Миски, котелки, чтоб ночью звон раздался,
мы к кустам поближе, защищая тыл.
Их ещё бензином оросив немного,
спать пошли в палатку. Чутким был наш сон.
До утра терзала, мучила тревога.
к счастью, слава Богу, не явился он.
Часть 10
ЩАПИНСКИЕ ГОРЯЧИЕ КЛЮЧИ
Только рассвело, как по команде встали.
Вид, что нам открылся, просто поразил.
В небе голубом пик цвета жидкой стали
серебрился снегом и слегка дымил.
А внизу в ущелье, где вчера бродили,
темнота ещё, туда свет не дошёл.
Нет, не зря вчера растрачивали силы,
и удачный случай нас сюда привёл.
А пакуя вещи, мы определили,
что местечко это, хамы - москвичи,
заняли чужое. Мишку обделили.
Он сюда на отдых приходил в ночи.
Вверх через отрог, потом вниз по распадку
шли с хребта в долину Щапины – реки.
Место, где б могли поставить там палатку,
час спустя попалось, нуждам вопреки.
Встретились в пути нам красная рябина -
ягоды как вишня, сладкая как мёд,
и смородин красных ягодки как дыни,
жимолость как сахар. Только рви и в рот.
День как по заказу, небо голубое.
солнце заливало светом и теплом.
А тайги убранство красно-золотое
вдохновляло думать пушкинским стихом.
Где-то далеко на севере виднелись
в воздухе вершины с снежною чадрой.
Путь лежал туда, но прежде нам хотелось
отыскать ключи с горячею водой.
Нет ни троп, ни пара, но, по крайней мере,
в нашей карте точкой их отмечен след.
Правда пять км. в ней в каждом сантиметре,
вот и всё, что знали, никаких примет.
Наугад, опять, брели вверх по теченью.
Наконец тропа наш путь пересекла.
Рюкзаки долой и в разных направленьях
разбежались. Цель желанная нашлась.
На большой поляне парочка домишек,
сложенных из брёвен, славно в них пожить,
маленькие окна, крыты плоской крышей,
с толстыми дверями – мишкам не разбить.
Тут же три ключа, как будто три колодца,
в глубину был каждый срубом укреплён.
От воды парок клубился и на солнце
был слегка похож на сказочный бутон.
Трое мужиков в одном домишке жили,
из Лазо на воды прибыли туда.
На денёк и мы остаться там решили,
дом, рыбалка, люди, тёплая вода…
Разместились в доме, печку истопили,
приняли две ванны, третью не смогли.
Сорок пять – сурово, чуть в ней не сварились,
ну, а позже в гости к мужикам пошли.
Посидели с ними, спиртику хлебнули,
выяснили, как и где тропа идёт,
и домой на нары, где в тепле уснули,
зримо представляя, что нас дальше ждёт.
Спали крепким сном и пробудились поздно.
В домике прохладно, за ночь он остыл.
А на воле праздник – солнечно, морозно,
инеем покрыты травы и кусты.
Очень хорошо лежать в горячей ванне
и морозный воздух, не спеша, вдыхать.
А чуть позже с мордой красной после бани
на удавку рыбу из ручья таскать.
Четырёх гольцов поймали и сварили.
Радовал нас там любой подножный корм,
наш-то весь запас, что мы с собой носили,
раза в три скромней был всех походных норм.
Отдых нам удался, отоспались вволю,
накупались в ваннах тоже досыта.
Но туристу всё ж милей другая доля -
нас к себе тянули новые места.
Часть 11
ПЕРЕХОД К ТОЛБАЧИКУ.
Утром распрощались. Сапоги одели.
Как нам обещали, бродов была – тьма,
хоть и небольшие, за день надоели
эти переходы, эта прыготня.
Озерко попалось, уток жирных стая.
но, увы, их только посмотреть смогли.
Лес красивым был, тропинка неплохая,
за день километров тридцать пробрели.
Утром наша тропка словно растворилась,
Мы её искали. Тщетно. Не нашли.
К Левой Щапине через кусты пробились
и, не церемонясь, реку перешли.
Тут нам и тропа попалась та, что нужно.
Забираясь вверх, она нас привела
к кочковатой тундре. Здесь копая дружно,
группа практикантов в лагере жила.
Минералы рыть, не то, что рыть картошку.
А они ворчат, мол, мы в такой глуши.
Вечером тут делать нечего, аж тошно.
Ни кино, ни танцев – пищи для души.
Молодость порою так слепа бывает
и не ценит то, что есть сейчас у них.
Ведь сюда попасть так трудно, мы-то знаем,
что для них нагрузка - радость для других.
Накормили нас обедом очень славным
Распрощавшись с ними, двинулись вперёд.
Вот водораздел. Растёт кедровый стланик,
шишек спелых вволю. Кто ж не наберёт?
Дальше тропка вниз пошла средь трав высоких.
Рядом с ней бежал Берёзовый ручей.
Впереди Толбачик Левый, брод глубокий,
нам к нему хотелось выйти поскорей.
Почернело небо, тучи заклубились,
громыхнуло сильно, дождь как из ведра.
Мокнуть не хотелось. Отсидеться где бы?
Очень уж Камчатка на дожди щедра.
Тут нам и местечко подвернулось кстати.
Быстренько палатку ставим и в неё.
Коль утихнет дождь, так дальше вниз покатим,
ну а нет, так на ночь есть уже жильё.
К ночи дождь прошёл, и небо прояснилось.
Вещи просушить решили перед сном.
Разожгли костёр, одежду разложили.
Пар валил, но сохло как-то всё с трудом.
И решил мой друг, чтобы процесс ускорить,
положить штормовку в тлеющий костёр.
Способ эффективный, кто ж тут станет спорить,
от неё, несчастной, едкий дым попёр.
Точки, что просохли, быстро загорелись.
Чем сие грозит, он сразу осознал.
Выхватил останки те, что только тлели…
Очень экзотичным облик друга стал.
Зазвездилось небо и мороз ударил,
и к утру палатка вся покрылась льдом.
Сапоги замёрзли, гнуться перестали.
Ждать пришлось, когда оттают вещи, дом.
Полегла трава и смёрзлась, вот досада!
Где тропа идёт, мы не могли понять.
Наугад пошли, а талые осадки
как холодный душ сполна пришлось принять.
Наконец река, вновь водная преграда.
Бродом, уж которым, наш отмечен путь.
Он у нас последний, этому мы рады.
От воды уже хотелось отдохнуть.
Без проблем Толбачик Правый миновали,
несмотря на то, что вид у речки крут.
Волны, буруны, пороги заставляли
быть нас начеку и выбирать маршрут.
Тропка так себе, пошли вверх по теченью,
к месту, где впадал сухой ручей Толуд.
Домик повстречался нам на удивленье.
Кто и для чего построил его тут?
Ни души вокруг, а в нём убитый заяц
на стене висел, и был к тому же свеж.
В глубине души сожрать его, мечтая,
искушенью: «Нет» - сказали. «Нас хоть режь».
Часть 12
ПОДЪЁМ НА ТОЛБАЧИНСКИЙ ДОЛ
Вот сухой Толуд, дно, шлаком устилая,
черной лентой вверх тянулся будто шёлк.
В устье ночевать остались, понимая,
что воды там нет, а снег до нас не шёл.
Не весна сейчас и снег в горах не тает.
Воду на два дня пришлось тащить с собой.
«Хорошо не жарко, пить совсем не тянет» -
рассуждали мы. И снег кружил порой.
А чуть позже к нам собаки подбежали:
лайка, две другие смешанных пород.
Им согласно масти сразу клички дали:
Брынза - белой лайке, Шницель, Антрекот.
Чьи они и как попали в это место?
Коль уйдут, как их хозяева найдут?
Не понятно было. Дальше шли мы вместе
и на всех делили скромною еду.
Встали у скалы, на ровном месте, гладком.
Ночью был мороз, собаки льнули к нам.
Брынза, вот шельмец, забрался к нам в палатку.
Шницель, Антрекот снаружи по бокам.
Утреннее солнце озарило небо,
в красный цвет окрасив тело облаков.
Удина зарделась ярко алым снегом.
Но, поднявшись, солнце скрылось в «молоко».
Видно нам на радость всё вокруг отлично,
облачность высокой в этот день была.
Как подарок Дола жителям столичным
стала нам погода. Ей за то хвала.
Вот уже и каша манная готова.
Очень лёгкий завтрак, разделив на всех,
ели впятером, что для двоих. И снова
сводный наш отряд гуськом полез наверх.
В лавовом потоке шлак, подобно насту,
плотно заслонил застывшие валы.
Под ногами он проваливался часто,
оголяя лавы острые углы.
Путь, на вид простой, коварен и опасен.
Ноги поломать, не стоило гроша.
К счастью обошлось, и труд был не напрасен,
повидали всё, к чему влекла душа.
В лавовом корытце лужа повстречалось.
Листьев в ней с избытком, ветром занесло.
Цвет воды подобен был крутому чаю.
Пили, опасаясь, чтоб не пронесло.
Перед тем, как выйти на просторы Дола,
увидали зайца. Он, заметив нас,
отбежал немного, чувствуется школа,
встал подобно свечке. Мы собакам: «Фас!»
А они так мирно мимо пробежали,
что казалось, вовсе не хотели есть.
Их пока поймать добычу убеждали,
заяц убежал - за разгильдяйство месть.
Часть 13
ВОТ ОН, ТОЛБАЧИНСКИЙ ДОЛ
Поднялись, пред нами лунная равнина,
а на ней десятки чёрных конусов
и, в немом восторге глядя на картину,
ощущали силу древних катастроф.
Конуса стояли на местах прорывов
древних и недавних, шлак все скрыл, занёс,
и подобны были вздувшимся нарывам,
словно охватил весь Дол фурункулёз.
Средь похожих пиков я узнать старался
те, что видел прежде, в первый свой визит.
Но, скрывая их, пред нами возвышался
черный с красным верхом конус Алаид.
Справа за спиною Удина вздымалась,
а левее чуть стоял во всей красе
буйный великан, чьим детищем являлось
чёрное безмолвье, мертвенный посев.
Весь в снегу, Толбачик не казался страшным,
Он на кружку с пивом был похож слегка.
Острый – это ручка, Плоский – сама чаша,
Снег подобно пене сверху вниз стекал.
Желтою стеною к Удине тянулся
перешеек, скрытый сонмом жухлых трав.
Где-то в середине он слегка прогнулся,
перевал Толуд таким путём создав.
А за ним виднелись Камень, Ключевская,
но не очень чётко. Серой пеленой
облака вершины гор от нас скрывали,
высоту вулканов делая одной.
Алаид прошли, знакомый вид открылся -
Северный прорыв, три конуса его.
Ни один из них не видно, чтоб дымился.
Минуло пять лет с события того.
Двигаться легко. Мы шли как по асфальту,
по дороге черной, ровной и пустой.
Шлака толстый слой скрывал от глаз базальты,
что текли когда-то лавою густой.
На большие горки лазили без груза,
рюкзаки сложив у меньшего из всех.
И средь наших псов не оказалось труса,
вместе с нами лезли все на самый верх.
Сверху на округу вид открылся дивный,
на простор таёжный с жёлтою листвой.
Где-то далеко из туч косили ливни,
где-то солнца луч проглядывал порой.
Контуры вулканов в сизоватой дымке
словно пароходы плыли по реке.
Ну а рядом кратер, лунные картинки,
и хребет Тумрок полоской вдалеке.
Верхний слой остыл, породы чуть парили.
Отложенья серы, яркость потеряв,
побурели сильно, формы изменились,
будто кто-то их в Персоли постирал.
Запах серы был уже едва заметен,
но собакам он терзал природный нюх.
Жалостным скулёжом, спектр сигналов беден,
о своих страданьях возвещали вслух.
Обошли вокруг, затем спустились в кратер.
С лёгким опасеньем побродили там.
Мелкая порода скрыла словно скатерть,
место, где когда-то был сплошной бедлам.
Кратер у второго конуса разрушен,
лава сквозь пролом там проложила путь.
И внизу разлома, где нарыв был спущен,
на её остатки удалось взглянуть.
Стало вечереть. Всё, наше время вышло.
К ночи до воды хотелось добрести.
Если повезёт, так будем спать под крышей,
вулканологов не сможем обойти.
Рюкзаки одели, двинулись по Долу
через летний лагерь. Там уж ни души.
Полтора часа оттуда шли до дома,
островка надежды в этакой глуши.
Часть 14
ВОСПОМИНАНИЕ О ПРОШЛОМ
Вновь, спустя четыре года, перед нами
место, где бывал я в свадебном турне.
Было нас тогда три мужика и дама.
Памятным тот отпуск оказался мне.
Нам не удалось добраться в заповедник.
Выдалась в Лазо возможность улететь.
Рады и тому. Шанс был, увы, последний.
К счастью кое-что сумели посмотреть.
Прилетели поздно. На ночь глядя, бегать
по тайге, искать, где ж там поставить «дом»?
Нет. Аэропорт стал местом для ночлега.
Утром вертолёт подбросил нас на Дол.
Сильно впечатлил, когда туда летели,
пепла чёрный вал, безжизненный массив.
Сучья, словно кости, кое-где белели,
как немой укор живых когда-то нив.
А на светло-сером фоне небосвода
абрис конусов дымящих будто ТЭЦ.
Сильный дождик лил, да Бог с ней, с непогодой.
Не было в тот миг счастливее сердец.
Летний лагерь. В нём нас люди приютили,
пару дней пожили, изучая Дол.
Было интересно, нам всего хватило:
встреч и разговоров, и воды, и дров.
Чтобы отправлять там естества позывы,
туалет воздвигнут интересный был,
без двери, открыт со стороны прорыва.
Вид из туалета славный, сердцу мил.
Конуса в дыму, а отложенья серы
как кораллы в море - всяческих цветов.
А под верхним слоем шлака темно-серым,
шлак был словно уголь в пламене костров.
Яблочный Спас нынче, день Рожденья дамы,
на вулкан полезли, воду вскипятить
и чайку попить, и там отметить дату.
Кто ещё такое смог осуществить?
Дождь пошёл и воздух, напоённый серой,
стал буквально в миг парами кислоты.
Нос, глаза драло и плёнку всю разъело.
Не до чая стало. Мысль одна – уйти.
От прорывов дальше путь лежал к Толуду,
перед перевалом дом, ручей течёт.
В доме том сейсмограф и всегда есть люди,
за вулканом смотрят, как себя ведёт.
Около него поставили палатку,
но поспать тогда нам в ней не удалось.
В гости пригласили, накормили «сладко»
красной рыбой – неркой так, что нам пришлось,
мучаясь от соли той, что проглотили,
и себя ругая: «Так нам, поделом» -
воду пить всю ночь, едва ведра хватило,
что к постели было нам принесено.
Там же нам впервые на глаза попались
сохнущие корни с запахом цветов
чайной розы нежным. Мужики сказали,
что за корень это, в действии каков.
Собирать когда, и что затем с ним делать,
Долго ли и в чём настаивать его.
«Как терпенья хватит - был ответ несмелый -
в разведённом спирте грамотней всего».
Утром восхожденье на Толбачик Плоский.
Высота три с лишним, снег вверху лежал.
Путь свой пролагали по породам жёстким,
пепел как песок скользил и не держал.
Метров за пятьсот нас облаком накрыло.
Снег и черный шлак, и ничего вокруг.
Так в тумане шли сыром, промозглом, стылом,
и огромный кратер нам открылся вдруг.
Что-то в глубине в нём фыркало, урчало,
то гудело, будто чайник со свистком.
Где струёй бил вверх, где медленно качаясь,
всюду поднимался пар над самым дном.
Кратер обошли и начали спускаться.
Там, где пепел был, бегом как по песку,
утопая в нём без страха ободраться,
в облачных просветах лишь сверяя курс.
Завершая спуск, возникло вдруг желанье,
есть пока в запасе время и задор,
на вулкан взойти с названьем Безымянный,
на одну из самых буйных здешних гор.
Утром перевал Толуд преодолели
и долиной вверх к Овальной Зимина.
Вышли к перемычке на водоразделе,
где на ровном месте скальная стена.
Узкая гряда собой соединила
Безымянный и отроги Зимина.
Глядя на преграду, ощущенье было,
что она специально кем-то создана.
Домик у реки, наш путь его не минет,
камень рядом с ним огромный будто слон.
Это Безымянный, извергаясь, кинул
в миг, когда вулкан при взрыве разнесло.
В этом доме тоже люди оказались,
ночевали в нём, хватило места всем.
И на Безымянный вместе поднимались,
да и не мешала группа нам совсем.
Пёс на восхожденье увязался с нами,
поначалу шёл и никаких проблем.
Первым он, мы вслед зашмыгали носами.
Газы и пары дышать мешали всем.
Пёсик начал выть и, поперёк вставая,
взглядом говорил: «Куда же вас несёт?»
Но мы шли и шли, его переступая
каждый раз, когда он забегал вперёд.
Поднялись наверх. Край кратера изрезан,
а с востока был опущен сильно вниз.
Обойти нельзя, пытаться бесполезно,
да и лазить страшно, рухнет весь карниз.
Внутренние стенки наверху отвесны,
а внутри со дна растёт второй вулкан.
Габариты меньше, и ему не тесно.
В этом на Авачу он похож слегка.
Конус, что внутри, дымился очень сильно.
Раздавался шум, как будто самосвал
кузов поднимал, нагруженный обильно,
и с присущим звуком груз тот вниз ссыпал.
Ключевской и Камня не было нам видно.
Дым, вверх поднимаясь, их от нас скрывал.
Что сказать, конечно, было чуть обидно.
Рядом с ними был, но там не побывал.
Вниз спустились, в доме переночевали
и в обратный путь, каким пришли сюда.
К вечеру к тому же дому дошагали,
что пришли сейчас, и приютил тогда.
До посёлка шли пешком. Была машина,
но битком набита, нас шофёр не взял.
Мало интересный путь тайгой, рутинный.
И его я помнил, нас он не пугал.
Часть 15
ПРИЯТНОЕ ЗНАКОМСТВО
Встретили тепло и в гости пригласили,
угостили всем, что Бог самим послал.
Ночевать, конечно, в доме предложили,
а иного я от них не ожидал.
Вечер за чайком, расспросы и рассказы.
Уложили спать на чердаке, у звёзд.
За день находились, отключились сразу,
до утра проспали там без всяких грёз.
Утренний туман почти скрывал Толбачик.
От него на нас спускался белый вал.
Ощущенье было, будто мы на даче,
что-то там москвич-художник рисовал.
Мы спустились вниз, смотрю, что за халтура?
Белый холст, у краски тоже белый цвет.
Думал я, грунтует. Почему с натуры?
Почему не сделал этого в Москве?
Понял много позже, в выставочном зале,
где картину эту сразу я узнал.
Виктор «Константиныч», мастера так звали,
Мельников туман с натуры там писал.
Часть 16
ЗАВЕРШЕНИЕ ПОХОДА.
Рюкзаки уже совсем не те, что прежде.
До посёлка лесом семь десятков вёрст.
На попутный транспорт не было надежды,
за два дня дойдём, и путь довольно прост.
Всем пока и вниз. Идти дорогой нудно,
и собачки как-то нехотя плелись.
Но зато в лесу запас еды свой скудный
было, чем пополнить. Там грибы росли.
К середине дня послышался нам выстрел,
где-то впереди, как раз, куда мы шли.
Маленький автобус видим, к нему быстро.
Может, подвезёт? Не зря ж его нашли.
Нынче выходной. На заготовку ягод
снизу из посёлка он привёз людей.
А шофёр, большой противник этих тягот,
на отстрел подался местных глухарей.
Нас, конечно, взял и, по тайге катаясь,
он при нас ещё один трофей добыл.
А собаки наши там, в тайге остались.
Жаль, они нам очень скрашивали быт.
Позже за людьми заехали в брусничник.
Урожай отменный, еле-еле влез.
И под разговоры о делах столичных
к вечеру автобус въехал в Козыревск -
небольшой посёлок на реке Камчатке.
По воде сновали баржи, катера.
Захотелось нам доплыть до Усть-Камчатска,
вскоре борт нашли. Он уходил с утра.
Цену заломили, мама дорогая,
беспредел, портвейна пару пузырьков,
с чем-то три рубля, но их еду включая.
Вот на двое суток стал расклад каков.
Щедрости такой, понятно, мы не ждали,
быстренько сгоняли в местный гастроном,
закупили больше, чем они желали
и на борт, на время заменивший дом.
Утром было время погулять немного,
посмотреть посёлок, виды из него.
Виды хороши, а вот жильё убого,
временщиной там сквозило от всего.
На одной из улиц встретили собачек.
Нас они узнали, но не подошли.
Видно наш отъезд их сильно озадачил,
может быть, обидел. Важно, что нашлись.
Часть 17
К ТИХОМУ ОКЕАНУ ПО РЕКЕ КАМЧАТКЕ
Вновь мы на борту. В баржу толкач уткнувшись,
сдвинул её с места, пена за кормой,
и вниз по теченью, круто развернувшись,
двинулись неспешно. Красота, покой.
Кроме нас на судне было ещё трое:
капитан с подругой и его старпом.
И за разговором, с праздничным настроем
любовались всем, что видели кругом.
С правой стороны Толбачик возвышался,
остриём вонзившись в синий небосвод.
Купол Зимина Овальной показался,
Безымянный вслед чадил как пароход.
А в посёлке Майском пассажира взяли.
Пожилой мужик. На Вы с ним, он на Ты.
За беседой долгой невзначай узнали -
он ровесник мой. Я даже рот открыл.
Надо ж так себя за тридцать лет угробить.
Мы в сравненье с ним сопливые юнцы.
Так загнать себя и стать ему подобным -
тридцать лет рубить в забое антрацит.
Миновали Камень. Ключевская следом.
Конус идеальный снегом весь покрыт,
но местами он был чернотой изъеден,
боковых прорывов язвами изрыт.
С голода на судне мы не умирали.
Овощами, хлебом камбуз был забит.
Свою лепту там и мы внести старались,
что у нас осталось – жуткий дефицит.
Капитан наш очень вкусный борщ готовил.
Мы из молока и собранных грибов,
колбасы копченой, с рецептурой споря,
делали жульен, он вкусен был и нов.
Вот река к востоку круто повернула,
обтекая склоны сопки Ключевской,
и к хребту Кумроч, что на пути, метнулась,
океанской чтоб скорее стать волной.
С правой стороны посёлок показался,
в честь вулкана, видно, названный – Ключи.
Здесь наш караван немного задержался,
выпала возможность пункт сей изучить.
Если б было время, сбегали бы в баньку,
но в котельной душ всё ж удалось принять.
Запаслись икрой по трехлитровой банке,
ведь домой в подарок что-то нужно взять.
Снова мы в пути. Река в хребет как в стену
свой поток несёт, не видно, где проход.
Слева Шивелуч, последний из системы,
Он похож на груды сваленных пород.
Где его вершина в каменном массиве?
Средь равновысоких гор понять трудней.
И пока ломали головы, красиво
мимо пролетела стая лебедей.
Подходя к хребту, Камчатка как в смятенье
разошлась на сеть извилистых проток,
островов, озёр устроила скопленье
и коварных мелей путаный клубок.
На одну из мелей налетели сами,
но довольно быстро, попыхтев, сползли.
А, причалив, все смотреть ходили с нами
крест поклонный, что казаки возвели.
Воды снова в русло собираться стали,
близок столкновенья двух стихий исход.
Этого момента с нетерпеньем ждали…
Только у хребта увидели проход.
Словно масло нож вода вспорола камень,
махом рассекла базальты и гранит.
Да, вода сильней, чем камень, лёд и пламень.
Вряд ли перед ней что-либо устоит.
Судно по каньону между гор высоких,
как по коридору, шло, должно быть, час.
Подходил концу наш водный путь далёкий.
Вышли на равнину, вот и Усть-Камчатск.
Городок похож на маленький посёлок.
По сравненью с ним огромен был Ключи.
А вот статус выше, кто-то дал спросонок,
или океан ему добавил чин.
Корабля на остров Беринга ждать долго,
не могли позволить роскоши такой.
И свои ботинки, вынесшие столько,
я оставил там, на вечный их покой.
Мы в аэропорт, а там стоит ЯК-40,
будто нас и ждал, и вот уже летим,
смотрим на свой путь, который стал так дорог,
пусть устали страшно, вновь туда хотим!
Эпилог
Всё, о чём писал я, до сих пор волнует,
пусть прошло с поры той очень много лет.
Но признаюсь вам, познав страну родную, -
интересней места, чем Камчатка, нет!
15 февраля 2008 года