Как боги положили начало одному миру, а человек – другому,
Так и заклинатель змей порождает змеиную стихию
Лунным глазом, свирелью рта, он призывает. Зовет зелень. Зовет воду.
Призывает речную зелень, и вот зеленые реки дрожат
Пространствами камышей, проливами и волнистостями.
И, пока его ноты вьют зелень, зеленая река
Воплощает свои образы вокруг его сыновей.
Он призывает место для себя, но там нет камней,
Нет земли: волна колышущихся язычков травы
Поддерживает его стопы. Он призывает мир змей,
Взмахов и спиралей, из глубокого змеиного дна
Своего разума. И теперь не видно ничего,
Кроме змей. Чешуйки стали
Листом, стали веком; тела – веткой, душой
Дерева и человека. И он в своем змеином царстве
Правит извивающимися движениями
Своего змеиного братства, и сила его – в затейливых мелодиях
Тонкой свирели. Из этого зеленого гнезда,
Как из сердца Эдема, вьются линии
Змеиных поколений: да будут змеи!
И змеи были, есть, и будут – пока в зевках
Не смолкает песня свирели; и он пресыщается музыкой
И призывает мир обратно к простой ткани
Змеиной основы, змеиного переплетенья. Призывает полотно змей
К уходящим зеленым водам, пока все змеи
Не скроются, и эти зеленые реки – обратно
К воде, к зелени, к одной лишь змее.
Обрывает песню свирели, и закрывает свой лунный глаз.
Sylvia Plath – Snakecharmer
As the gods began one world, and man another,
So the snakecharmer begins a snaky sphere
With moon-eye, mouth-pipe, He pipes. Pipes green. Pipes water.
Pipes water green until green waters waver
With reedy lengths and necks and undulatings.
And as his notes twine green, the green river
Shapes its images around his sons.
He pipes a place to stand on, but no rocks,
No floor: a wave of flickering grass tongues
Supports his foot. He pipes a world of snakes,
Of sways and coilings, from the snake-rooted bottom
Of his mind. And now nothing but snakes
Is visible. The snake-scales have become
Leaf, become eyelid; snake-bodies, bough, breast
Of tree and human. And he within this snakedom
Rules the writhings which make manifest
His snakehood and his might with pliant tunes
From his thin pipe. Out of this green nest
As out of Eden's navel twist the lines
Of snaky generations: let there be snakes!
And snakes there were, are, will be--till yawns
Consume this pipe and he tires of music
And pipes the world back to the simple fabric
Of snake-warp, snake-weft. Pipes the cloth of snakes
To a melting of green waters, till no snake
Shows its head, and those green waters back to
Water, to green, to nothing like a snake.
Puts up his pipe, and lids his moony eye.