Упал крестоносец средь копий и дыма,
Упал, не увидев Иерусалима.
Георгий Иванов
Песнь первая
Поедем на клопистой мымре в Хиллах,
Там ветр озверелый, там рьяный размах,
И правит в Хиллахе Хали, и ему
Назначен предел, а какой – не пойму.
Хали обожает хулархов своих,
А самый харнистый и хвелен, и лих,
Он бьётся и пьётся, и снятся вдали
Хуларху монархи и ходный Хали…
Ночами, когда выпадает роса,
Хуларх никогда не смыкает глаза –
Он пишет стихи для Хуланьи своей
И к шлеху пиндюрку приделал от ней…
Но вот выкликает хуларха Хали,
И едет хуларх во святыя земли
Сражаться за гробы в утробы пустын:
«Покуда добуду цветок апельцын…»
«Уехал, уехал любимый Нахур!» –
Хуланья хуларху поёт каламбур:
«На что нам хунявый цветок апельцын,
Коль вхарит Нахуру худой сарацын!?»
Но «Хурмочку»-песню допел лехион,
И виден вдали хород Иерихон;
Хуларх озирает холмы и поля –
Хуланья, Хуланья, Хуланья моя!
А в хороде сад лицезреет хуларх –
И лев у ворот, и орёл в небесах,
И тур голубой хрумко ест капуцин,
А в центре – хунявый цветок апельцын.
И поднял Нахур боевое копьё,
И крикнул: «Хуррра!» и фамилью её,
И выпустил патриотический пар,
И слышно со стен: «Иль Хилла аль Гульбар!»
Он кинулся в гущу, он харит, и пусть –
Братишка, откуда в глазах твоих грусть?
«Мне сердце вещует – погибну в бою,
Уже не халымну Хуланью мою!..
Не надо, не надо, Хуланья, роптать,
Всевышнего снидет на нас благодать –
За гробом есть сад бирюзовый и в нём,
Родная, мы будем, мы будем вдвоём!..
Ты видишь, какие теперь времена –
Загнулась, подняться не может страна;
Ни света, ни счастья, потерян покой,
Разруха с протянутой ходит рукой…
Но что-то же есть, что нельзя изменить,
Что вечно, что просто не может не быть,
Что истина – истине тесно в гробах…»
Но – ах! и упал под копыта хуларх…
Окончен, окончен неправедный бой.
Напрасно Хуланья ждёт парня домой;
А волны бегут, пропадая вдали –
Не ехал бы ты во святыя земли…
Песнь вторая
Чему, чему, душа моя,
Я так печально рад? –
Я вспомнил розу, соловья
И северный наш сад.
Ещё, ещё, душа моя,
Я так печально рад,
Что тень весёлая твоя
Наш не оставит сад.
Душа, душа моя, ты верь –
Кто любит, будет жить.
Душа, душа моя, теперь
Нам слёзы осушить
Пришла пора, душа моя,
День летний недалёк:
Уж розы бледные края
Целует мотылёк.
Душа, ты чуешь? – чёрный прах –
Уснул твой господин.
А в наших северных краях
Всё лето – день един,
И встреча лёгкая души
С душой – единый миг…
И цвет любимой госпожи,
Душа моя, поник.
Песнь третья
Вернулся Нахур из далёкой страны,
Где ветр озверелый и дали темны,
В халимый Хиллах, выкрикая хорал,
С пиндюркою шлех во степях потерял…
Встречает хуларха хиллахский народ,
А ходный Хали до ворот не идёт:
«Я знаю – погиб мой хуларх на войне,
Халявная тень возвратилась ко мне…
Поставлю хуларху в обхват монумент,
По храю пройдёт золотой позумент,
И будет хуларх над Хиллахом стоять.
И хород велю я Нахурском назвать…
Пущу по рехе сорок тысяч бандур,
На каждой художник напишет – «Нахур»
И около замха я волей моей
Нахуру построю хрутой мавзолей…
Пусть курится ладан и льётся елей,
Насадим сто тысяч нахурских аллей;
Харнистых нахурцев сколотим отряд
И впишем в него всех хиллахцев подряд…
А кто не захочет в нахурцы вступать,
Того за Хурал – мандрагор добывать,
Того в Хахадан – разводить хантурмы,
И станем всех в мире сплочённее мы…
Пусть зырит народ и завистливый свет –
Летит самолётчик – Нахуру привет!
Плывёт пароходчик – Нахуру салют!
Всем жалко Нахура, все слёзы прольют…
Ему учредим золотой медальон
И будет вручаться по праздникам он
Кухаркам, пуляркам, хероям труда,
И тем, кто оттуда, и тем, кто туда…
Напишем о нём сто томов чепухи
И станем в нахуровы верить стихи,
Пусть их рассусолит халявно страна
И вторит хоралу хурна и зурна…
В университетах грядёт катаклизм –
Возвысим до высших высот нахуризм,
Его назовёт вся учёная рать
Наукою жить и за жизнь умирать…
И станет халимое имя моё…»
Чу! Стук и шаги, и склонилось копьё,
И слышно, как дверь отворилась, и в холл
Заходит Нахур, безоружен и гол…
Хали расходился: «Мне надобно знать –
На кой ты в песках Ерихонских лежать
Оставил хунявый цветок апельцын? –
Пускай за отца управляется сын!
Тебе же, Нахур, не приходен уют –
Садись и скачи, и, пока не убьют,
Скитайся и бейся, и взвейся, летя,
Хуланья сама воспитает дитя…»
Вот минуло время, Хали опочил,
Хуланье нахурчик внучонка вручил,
И новый правитель глядит на восток,
И новый растёт на востоке цветок…
Песнь четвёртая
Твой конь, мой добрый господин,
Не ел четыре дня,
И скоро, добрый господин,
Лишишься ты коня.
Он был, мой добрый господин,
В лугах, где краснотал,
И там, мой добрый господин,
Её он увидал.
И он, мой добрый господин,
Пошёл, пошёл, пошёл…
Ему, мой добрый господин,
Там было хорошо:
Он пел, мой добрый господин,
На лошадиный лад,
Он был, мой добрый господин,
По-жеребячьи рад
Своей, мой добрый господин,
попутчице земной…
Но ты, мой добрый господин,
Велел послать за мной.
Узда, мой добрый господин,
Да, усмиряет плоть,
Но ту, мой добрый господин,
Её не побороть.
Она всё там, мой господин,
По травам и цветам
Гуляет, добрый господин,
Всегда пасётся там.
И ты, мой добрый господин,
Когда оставишь плеть,
Там, в одиночестве, её
Сумеешь разглядеть.
Песнь пятая
В Хиллахе, где, помнится, пели – вперёд!
Ни мымры, ни кимры – сплошной недород;
Рухли дешевеют, по лавхам пройдёшь –
То вошь на аркане, то просто так вошь.
Но новый Хали за порядком следит –
нам запад с востоком отхроют хредит,
С запасных путей продудим паровоз,
И север нам с югом посеют овёс!
Намучим нахурцев хозяйство вести
И башли грести, и махорку трясти,
И индрика-зверя впряжём в бастурмы,
И вырастет наша хазна до луны!
И станет шайтан нам не хват и не брат,
Нам индрик доходы подымет стократ –
Придут хулагиды от озера Ван
И слупят хурму, оттопырив карман…
Пошёл по стране хоровод-колоброд:
Кто зверя взнуздает не знает народ;
Диван заседает, слова, что набат,
И хлещет водою в хайло депутат.
То слева – вставай-подымайся на бой!
То справа – погоним халдеев гурьбой!
То в центре – ни овощ, ни фрукт-мумиё…
Страна же на месте, не сдвинуть её.
И вот отправляют в улус Чагатай
С валахской Ханой хараван-харавай,
Затем, чтоб Хуларха, помимо всего,
Найти и приставить ко службе его.
Приходит к Хуланье Хана: «Где Нахур?» —
«Он ветры гоняет, он щупает хур!
Цветок апельцын до сих пор не сыскал
И, верно, уже переходит Байхал –
Не даден ему ни уют, ни похой,
Он водит по миру разруху с клюхой
И яму ей ищет глубжей и крутей,
Но люди кругом – очень жалко людей!»
Хана приказала верблюда запрячь,
И мщится, и тщится вприсядку и вскачь,
И с ней Святозарный Великий Авгур –
Где ходный хуларх, где харнистый Нахур?
Быть может, найдётся какой-никакой,
Кто видел бы старца и бабу с клюхой?
Обходят аулы, обходят дворы,
И всюду разрухи худые дары:
Здесь угол подсел, тут зарос огород,
А там завелось три десятка сирот,
А вот хамовитый биндюга-фингал
Бидоны палёной бодяги нагнал.
Сгорели в Забрянске суровы леса,
С хилы до окраин то снег, то гроза.
С восхода грядёт нефтяное пятно –
Везде всё иное и что-то одно…
Вернулась Хана, затянула хорал:
Разруха, а хвелен хуларх запропал…
Уж, верно, вконец отощала страна,
Когда в ней остались Хали да Хана.
Продолжение не следует.