-« Не смог, наверно враг решиться
У переправы нас встречать,
Конечно, стал он отступать
И в цитадели отсидеться».
В разведку он послал Аскера,
С своим десятком, тот умело,
За тенью, спрятавшись кустов,
Боясь разъездов и постов,
Где просто полз, где перебежкой,
Где прячась, ну а где со спешкой.
Не встретив ни одной души,
Забрался прямо в камыши,
Пред самой городской стеной,
Где ров глубокий был водою,
Наполнен и мелел.
И ужаснулся, сотни тел,
В болотной тине, там лежали
И кучи страшные мешали,
Ему пройти. Его мутило,
Но всё же молча, терпеливо,
Держа в себе животный страх
И ощущая дрожь в ногах,
Переступал он мертвецов.
Через детишек и отцов
И через женщин и старух.
Над их телами стаи мух
Уже кружились и вились.
И эта жижа, грязь и слизь,
То чавкала, а то шипела,
Как-будто бы она хотела,
Аскера тоже засосать,
Уже готов он закричать,
Но в ужасе большом и диком,
Боялся выдать себя криком.
За бастионом виден вход
И мост опущен у ворот,
Но не стоял там часовой,
Не останавливал порой,
Прохожих местных и купцов,
Товар несущих продавцов.
И не заглядывал в телеги,
И нищий о ночлеге не просил,
Монетой медной не платил.
И не слонялись балагуры,
Не бегали, кудахча куры,
И не играли рядом дети,
Не ехал дворянин в карете.
Всё было тихо, как в пустыне
И солнце жарко, как в камине,
Светило, плавило песок.
И только лёгкий ветерок,
Качал железный молоток,
Который бился о брусок,
С печальным, однотонным стуком.
И этот стук, одним был звуком,
Который нарушал молчанье.
Вокруг ни криков, ни стенанья,
Безмолвно трупы лишь лежат.
Аскер как ловкий акробат,
Взобрался на дощатый мост,
На шлеме остром конский хвост,
В движеньях резких, за ним мелькал.
Умело он в прыжке, достал,
Из-за спины, тяжёлый самострел,
И хоть и в схватках был он смел,
Сейчас почувствовал лишь страх
И проклиная дрожь в ногах
Солдат к себе своих позвал,
Они приблизились, преодолев завал.
Аскер, переступив ворот порог,
У самострела взвёл курок.
За ним, неспешно, пригибаясь,
И не шуметь едва стараясь,
Шли воины в каменный мешок.
Шумел здесь рядом водосток
И каждый шорох отдавался эхом,
Все ждали, что могильным смехом,
Вдруг засмеётся пустота
И с грохотом, железные врата,
Захлопнутся за ними
И им казалось, что живыми,
Никак уж не уйти отсюда
И что десятника причуда,
Послужит смерти роковой.
Но всё же каменной тропой,
По мёртвым улицам бродили,
И серые гробы в себе таили,
Лишь тишину.
И только Богу одному,
Ведомо и известно,
Что в себе скрывало это место.
Так никого не обнаружив
И все дома неудосужив ,
Из страха обыскать,
Они Гутуру, рассказать,
Спешили эту весть,
Не опозорив свою честь.