Я помню, сердце вдруг быстрей забилось,
Когда седой Иваныч объявил:
"Юнона-то твоя ожеребилась!" -
Меня в жоккейской сразу след простыл.
Ты в деннике, смешной и длинноногий,
Глубоким вдохом: "Всё-таки гнедой!"
Юноны взгляд - испуганный и строгий...
Ну как же, первенец - само собой...
Не слушая, что конюхи лепечут,
Я на вопрос: "И как его назвать?"
Ответила за всех: "Конечно Кречет -
Ему судьбой назначено летать!"
Ты был любимцем, дерзким, своенравным -
Взбрыкнуть от скуки - пара пустяков.
Я лишь тебя себе считала равным,
И ты платил любовью за любовь.
Мой лучший друг, орловец чистокровный,
Ты вырос гордым, статным - точно в мать,
Но слушался меня беспрекословно.
Я стала рыжею - с тобою в масть...
Мы деветь лет галопом отскакали,
Перелететь могли любой барьер,
Ни удержу, ни устали не знали,
Срываясь с места бешено в карьер.
Всего лишь день... Я ничего не знала...
Ты голень раздробил... Не повезло...
Но этот день, когда тебя не стало,
Как клятва: "Больше ни ногой в седло"...