- Когда воина начинают одолевать сомнения и страхи, он думает о своей смерти.
- Для большинства людей смерть – это что-то неясное и далёкое. Мы никогда всерьёз не думаем о ней.
- Почему?
- А зачем?
- Зачем? Потому что идея смерти – единственное, что способно закалить наш дух.
©Карлос Кастанеда
Как вчерашний день, помню весь TOT день. Он запомнился мне навсегда. Да и как можно забыть то, что по своей природе должно остаться в памяти на вечность? Зима, холод, которого не чувствуешь... Тогда я уже несколько дней подряд ничего не чувствовал. Это было, как в аду. Ад при жизни – что может быть хуже. Особенно, когда тебя после смерти ждёт место, которое намного хуже чем ад…
Конец недели – пятница. Этот день недели всегда мне нравился. Эта приязнь началась ещё с первого класса школы. Суббота и воскресенье – выходные, поэтому в пятницу можно было ничего не делать. Но эта пятница была мне поперёк горла. Она надоела мне, начиная с понедельника. Вся неделя, весь месяц, вся жизнь мне осточертела. Мне неприятны все люди – все, кто вокруг меня. Всё человечество, в том числе и я сам. Зачем? Куда? Откуда? Что? Когда? Все что-то спрашивают, чего-то хотят от меня. Но почему же я от вас ничего не хочу? Почему? Или, может, я так сильно пытаюсь себе доказать, что ничего ни от кого не хочу, что на самом деле хочу очень многого и от всех? Возможно, но не в этом дело...
В тот вечер я решил. Нет, скорее, не решил, а засомневался в правильности своей замкнутости и своего отчуждения от всех. Друзья предложили прогуляться. Не знаю зачем.
Снег, много снега. Мы слишком долго его ждали, все надеялись на лучшее – на то, что зима всё-таки будет настоящей. И вот это свершилось. Как ни странно, но это меня не вдохновляло, не подбадривало и ничего другого со мной не делало. Да и позволил бы я? Всего лишь какая-то природа, Снежная королева... Да кто она такая? Что я должен ей? Что должен теперь я делать этой зиме, которая наконец-то решила предстать во всей своей красе? Зачем? Мне ничего не нужно! Снег...
Неплохо было встретиться именно тогда. Даже они не очень-то хотели находиться в обществе, не слишком жаждали разговоров. За эти пять дней мы достаточно наговорились, научились и намучились; надоели друг другу и надоели другим. Иногда меня мучает вопрос: «Как можно находиться рядом с такими как мы? Как можно иногда даже общаться на какие-то темы с нами?». Но это всё было ещё несколько десятков минут назад, а теперь – снег, мороз, и смех.
Азарт! Не просто смех, а ненормальное, психически неуравновешенное поведение и тупость массивной скотины, которая на несколько часов решилась отступить от обыденности и привязанности к обычаям, моральным нормам и принципам; к устоям и всяческим другим ацтоям человеческой скованности и принуждённости. Просто веселье. Одним словом – придурковатость. А иначе как можно назвать четыре тела средним ростом 1.70м и массой 70кг, которые прыгают, кричат и валятся в снег? Как бы и не маленькие, а дури предостаточно. Возможно даже не дури, а неосторожности и развязности.
Почему мы находились возле железной дороги? Зачем? Откуда такая необдуманность? Тем не менее, я угодил под поезд… С этого всё и началось…
Может, я псих, но мне всегда было бы интересно посмотреть на смерть. Я имею в виду настоящую смерть – насильственную и с кровопролитием. Как ни странно, мечта сбылась. Не совсем так, как хотелось, но крови было много. Колесо поезда легло ровно на шею. Голова отлетела мгновенно. Я даже удивился: почему я ничего не почувствовал, почему я не испугался, не закричал, не содрогнулся или ещё что-нибудь. Но больше всего в тот миг было интересным то, что я до сих пор о чём-то думал, что-то соображал. И как раз это удивление было первым признаком оного.
После удивления пришёл страх. Именно тот страх, который люди обычно испытывают перед смертью. Меня же такой чести не удостоили. Этот страх я пережил только после смерти. И это не удивительно. Страх чувствуют те, кому есть что терять, а ещё те, которые не знают, чтО именно их ждёт после смерти. Именно неизвестность, которая для некоторых является страстью и жаждой новых открытий, для миллионов – это просто страх. Это как будто идти вперёд в темноте, когда не знаешь куда идти, где искать выход. Не знаешь даже того, где находишься, от куда пытаться выбраться. Также и наша жизнь. Ведь мы до конца не знаем: что это, куда мы идём? Наша жизнь – это реальность или только отражение реальности? Наша смерть – это конец или начало нового?
Жизнь застыла. Не совсем застыла, но шла очень медленно… Так казалось поначалу. Позже я понял, что я просто предугадываю события и проектирую их на своё сознание. Что-то похожее было и в жизни, но это была лишь малая доля того, что открылось мне. Теперь же я со временем развивал способности предсказания и мир оживал заново. Время могло и замедляться, и ускоряться, в зависимости от того, как я этого хотел. С одной стороны это было чудесно и замечательно, просто сказка. Я когда-то слышал такую мысль: «Человек различает три измерения пространства, а также он замечает ход времени». Именно замечает. Даже в учебниках биологии написано, что мы не чувствуем времени, у нас нет таких органов. Но то, что время проходит, мы замечаем. В этом-то и есть вся тайна смерти. Со смертью мы начинаем чувствовать время, более того: мы можем его подстраивать под себя. При жизни, наш ум имеет границу осознания времени. Это как частота дискретизации звука. При оцифровке, звук – это уже не звук, а набор образцов звуков, из которых складывается данный звук. Всё сводится к значению этой самой частоты, и от неё зависит реалистичность того, что мы слышим. Эта реалистичность зависит от ресурсов компьютера. Так же само и наше сознание, которое в жизни привязано к мозгу и нашему телу, без которого, как все считают, невозможно существование души. Точность времени зависит именно от ресурсов нашего ума, поэтому не удивительно, что инетеллектуалы-соседи моего друга всегда просыпаются и собираются на работу ровно в одно и тоже время каждый день уже несколько лет подряд.
Если же сознание не привязано к телу, то время не имеет какого-нибудь минимального деления, на которое можно было его замедлить. Время теперь может стать бесконечностью. Свобода! Но и это не главное...
Я оказался не одним таким. После недолгих странствий, я нашёл других, но об этом попозже... Бродить теперь стало ещё сложнее, чем после хорошей физической нагрузки в жизни. Всё дело в том, что я ещё не совсем хорошо научился управлять временем. Хоть время было и подвластно мне, но пространство – увы, нет. Возможно, это даже к лучшему. Ведь теперь, бесконечно долго проходя сантиметр за сантиметром, я мог полюбоваться красотой, которую не всегда замечал. Это – красота мира. Когда чувствуешь не только стандартным набором из пяти чувств, то мир становится прекрасным... Так что, эта медлительность мне в какой-то мере нравилась. Тот, кто эти законы придумал, был очень даже гуманным. А может это был я? Но и не в этом суть...
О других... Я повстречал людей, которые в отличии от обычных, передвигались по-разному. Они то летали, как падающие звёзды, то ползли со скоростью улитки. Было забавно смотреть на эти передвижения, но было абсолютно не интересно смотреть на самих людей. Теперь они были видны насквозь. Все желания, все страхи, вся боль и радость – все чувства, которые были при жизни, которые остались и теперь – всё налицо. Это ужасно! В этом и заключается вся ненормальность и всё сходство с адом. Нет, не только в этом...
Вот я повстречал одного человека. В его душе не было ничего. Ничего, кроме свободы. Я даже удивился: как человек с такой жаждой свободы мог оказаться среди нас – таких Душ. Моё удивление было не долгим. Хорошо, что общаться мы теперь не могли – только чувства. Если бы я с кем-нибудь поговорил, то давно бы вспомнил то, что и во мне находится то же самое. Как же я забыл? Как же я вспомнил? Зачем я вспомнил? Откуда я нашёл эту мысль снова в себе? Куда теперь мне её деть? У меня есть мысли, но нет воплощения их – действия, развития. Всё в прошлом, я умер... Нет! Не хочу этой свободы, времени, не хочу этого одиночества. Никакого общения, и только души, только чувства, которые в жизни так часто прикрывались словами. Раньше это было в какой-то мере свобода. Мы могли выбирать: что показывать, а что – нет. Могли прикрыть свои глупые мысли красивыми словами. Теперь же всё исчезло!
Нет! Ты же такая же душа, как и я! Может, хоть ты мне поможешь?
Да? Ты же не думаешь, что это возможно? Свобода или нет? Каково оно? Это чувство. И свобода, и нет... Удивительно, не правда ли?
Нет! Надоело!
Также было и в жизни: «надоело, надоели»! Жизнь – свобода!
Свобода!
Да!
Нет?
Да. Ты свободен, но и не это является главным...
––––––––––––––––
28 января 2005