***
Вишня – в собственной пене, в стыдливом огне,
в нереальном мерцаньи зелёного с белым,
вся в себе, и поэтому только – во мне,
этот свет, эта боль, этот зов… Это – Белла,
потому что мосты кружевами и сон
над рекою, и время мороженым тает.
Я опомнюсь, спасусь, отвлекусь, опоздаю,
неизбежно ударюсь о землю лицом.
Ежеутренний бег от себя и к себе,
ежедневное рабство почти добровольно,
ежеутренний бес ухмыльнётся в толпе –
то ли клык, то ли пирсинг на нижней губе.
Лепестки осыпаются – разве не больно?
Что-то веточка чертит на голубизне,
словно Сэй Сёнагон в заповедной тетради –
многомерное, хрупкое, вскользь… Это – Надя
смелым лучиком. Утро приходит извне
и кривить не умеет. Покроюсь корой,
но оставлю открытым рубец на востоке.
В инстинктивной попытке согреть свою кровь
бледной ящеркой вытянусь на солнцепёке.