Новый лист, изумрудный и липкий, постой, не расти,
я ещё не рассталась с резным, прошлогодним, лимонным,
зацепившим вчера, уколовшим крылом махаона
и мерцанием спутника. Не успеваю, прости!
Мир, постой, пощади этот всё отражающий мозг,
говорящее зеркало –тёплое, слишком живое,
чтобы зеркалом быть. Я хочу быть тобою. Нас двое –
мир и я. В этом столько борьбы. В полный рост
не успею, не выдержит мой метроном. Невод пуст –
ох, мешают колонны и стены плохому танцору!
Не гожусь в музыканты, поэтому как ни сажусь –
не поймать эту музыку. Да, не из всякого сора…
Это пламя дрожит и коптит – потому что болит,
потому что живое и ровно гореть не умеет.
Разве можно из каждой перловицы резать камею?
Жизнь целее в мохнатой ракушке на дне. И в пыли
воробей лучше чучела в лаке музейном. Слеза
о спасённых из хаоса строках светла и резонна.
Впереди только море затылков, и зрительный зал
бесконечен, а сцена теряется за горизонтом.