Балагуры-баламуты выбили мне зубы,
А вчера во сне моем умер человек.
В небо города зимою дышат трубы
И кашляют моторы вдоль бетонных рек.
А небо греясь, с диким хохотом, в укурке,
Лепило темно-синим снегом своды,
Как роспись на спине трехходового урки,
Собор Христа в цветах лишения свободы.
Делили хлеб, белили стены от расстрелов,
Сводили счеты с бедностью и жизнью,
Не долетев, но обессмертив, как Гастелло,
Освободили новым асам старую лыжню.
И пару фото в стили «ню» от папараци,
Когда горело тело в пламенном падении,
Обнаживши душу от одежд и декораций -
В обложку «тайма» снимком приведения.
Венец творения сгорел во сне моем.
Я пальцем щупаю кровавость десен,
Смотрю на трубы сквозь окна проем,
Где виден синий снег, накрывший осень.