На мартовском льду хоккеист обезумел,
Как буква закона, забывшая шрифт.
Река, наливаясь, меняет рисунок,
Который в дырявой подкладке зашит.
Последний удар по невидимой шайбе,
Хрустит шоколада обертка в руке.
И лед не спасаем дыханием жабы,
И солнце висит, как свисток на шнурке.