забываются сны и эпохи,
чем же душу свою отогреть?
чтоб уже до последнего вдоха
слышать пенье синиц на заре,
где настигло дрожание пальцев,
есть улыбка на наших губах,
чтоб уже ничего не бояться,
если даже завоет труба,
если в мае цветками сирени
переполнится память души,
к чёрту это проклятое время,
лучше небыль и быль ворошить,
кто проводит черту отрицанья,
кто рисует забвенье мое?
если мы виноваты и сами,
пусть синица всё время поет,
проживем мы и эту эпоху
отрицаний, сомнений, беды,
чтоб уже до последнего вдоха
оставался сиреневый дым.