Дни проносятся мимо незримо.
Да и это как дар принимай...
Солнце лезет скупым пилигримом
в переполненный красный трамвай.
И варёные лица
жар-птица
озарила сполна, через край,
отражённая в стёклах столица —
цепь бульваров, где липовый рай.
Над трамвайным малиновым звоном —
неба ярко-малиновый свод.
Наш водитель корячится ломом
стрелку сдвинуть.
А время не ждёт.
Будто изморозь летней картины,
на очках запотевший налёт.
Пучеглазые звери-машины,
враз ревущие:
— При, тля, вперёд!
А душа, точно вша в керосине
задыхаясь,
глядит в небеса...
Но куда ей: она в херувиме
с перепугу признает
мента.
И не чует:
незримый,
как иней,
в недрах неба гудит самолёт...
А над ним,
словно слон
на перине,
всем на помощь
надежда —
плывёт!