Почему-то хочется закричать, но ты стисни зубы – и всё, молчок. Допивай несладкий остывший чай и не жми, пожалуйста, на курок. В зеркалах завёлся Немой Укор, не помогут капсулы и укол, ну и пусть проигран дурацкий спор – кто сказал, что будет тебе легко. Ты сама решила вот так играть, всё собрать, свернуть, завернуть в фольгу. Росчерк-взмах один твоего пера – в анус всё, что было – und alles gut. Ну, поверить, правда, не удалось... это дело времени, ничего. Ты присыплешь раны свои золой и на счёт «одиннадцать» выйдешь вон. Забывай, не помни, не лги себе, докури до фильтра, иди к гостям. Приготовь чего-нибудь на обед. Не надейся, будто тебя простят.
***
Её ждёт Манхеттен, тебя Вэст Энд, у неё февраль, у тебя июль. Вереницей пламенных one night stands ты докажешь: Бог тебя обманул. Улыбайся, шире, в последний раз, пусть тебе никто не подарит роз. Ты потом расскажешь, что Бог не спас, когда сердце вынесли на мороз. Ты потом метнёшься опять к окну, на руке останутся синяки. Не вставляют пряник и гибкий кнут, имена чужие на вкус горьки, имена чужие запомнить – ох, заучить, внушить себе, в душу вшить. Нахрена ж тебе этот добрый Бог, он всего и шепчет-то: «Не шурши», и не знает, не узнаёт в лицо, просто тушит свет, объявляя ночь. У тебя на пальце её кольцо, так смотри ей вслед, остальное – прочь.
***
Ты уже не помнишь, что явь, что бред, ты нашла в заначке какой-то клад. По ночам рисуешь её портрет умброй на святой белизне стекла. Было месяцев так пожалуй семь, были вместе, славно, чего ж ещё? Да, и ты не знала её совсем. Прикоснутся губы к пожару щёк, а одно случайное «извини» не отстроит рухнувшие мосты. В общем, даже Бог головой поник, несмотря на то, что к тебе остыл. Гости ждут, малышка, поторопись, причешись, накрасься, на кинь манто. Ты получишь скоро прекрасный приз: nobody's perfect, а ты – никто.
На ядре из боли несёшься вниз, оценили, ****ь, ты попала в топ.