акт 2 сцена 4.
Московский музей.
Посередине слева стоит стол, около него Александр Иванович (ИванОвич -это фамилия) стоит, покачиваясь с пяток на носки, заложив руки за спину и размышляя (вслух). Справа в углу стоит стеллаж со всякими предметами. Над столом, вдалеке, висит окно.
АИ: «В словах, как и в голосе, нет одной мысли. Каждый голос, как и каждое слово, любит самоё себя, и потому, кроме самого себя, в себе ничего не несёт. Когда несколько слов встречаются на одной строке, они уже не отвечают каждое за себя, а становятся ответственны друг за друга, сплочённые одной мыслью, а мысль, будучи множественной в единстве, не может отвечать за себя, равно как и сплачиваться в ответе за себя саму, поэтому мысль ждёт глаза её чтущие и уши её внимающие. И только здесь мысль обретает себя, в каждых глазах и в каждых ушах по-новому и по-другому, если, конечно, они чисты между собой. Не ищите правды в словах, а ищите её в мыслях чистых между собой глаз и ушей.»
В этот момент входит ГГ.
АИ: «Добрый день, молодой человек, чем вам обязан?»
ГГ.: «Я слышал, что можно найти иглу в стоге сена, только если стог мал?»
АИ: «Вы, юноша, сильно заблуждаетесь в словах, подавно теряя мысль в нечистых друг перед другом глазах. Стог сена не имеет игл, равно как и игла не имеет своего стога. Спросите об этом в любом галантерейном отделе.»
ГГ.: «А как же мне найти то, чего нет, там где этого и быть не должно?»
АИ: «Нужно дождаться, пока то, чего нет, станет, тем что есть. Вот попробуйте сами. Зайдите на склад и попытайтесь отыскать то, чего нет собирая то, что есть».
С правой стороны сцены импровизированный склад — большой стелаж с предметами.
ГГ. (перебирая предметы на полке) (рассматривая): Хорхе Луис Борхес «Девять эссе о Данте», Двадцать семь способов избавиться от боли в горле, статуэтка льва с инвентарным номером 81, статуэтка с цифрами 243, о которые с двух сторон опираются 2 римских консула. Надпись на пьедестале: «Консулы Гай Фунданий Фундул плебей и Гай Сульпиций Гал патриций...»
АИ.: «Не ловите за хвост то, что хвоста не имеет. Ищите голову. Когда Гай Фунданий Фундул искал голову в ногах Сульпиция Гала, то нашёл в них только ноги Сульпиция Гала, а голову свою нашёл у себя в руках. Пойдёмте со мной.»
Оба уходят со сцены. Свет тухнет. Смена декораций.
Появляется свет. На сцене 2 римских кресла. В одном сидит ГГ в римской тоге, в другом АИ, тоже в римской тоге. Повёрнуты полубоком к залу и друг к другу.
АИ.: «Фунданий, Вы вчера отрезали ухо у моего любимого пса и отдали его солдатам. Для них этого мало, а для меня это слишком много.»
ГГ.: «Поймите, Сульпиций, что для солдата ухо собаки консула весит намного больше, чем для консула солдатская голова. Завтра я им отдам хвост и мы возьмём Карфаген.»
АИ.: «Было бы глупо на это рассчитывать. Прежде чем выиграть всю войну, солдатам придётся съесть собаку полностью, а я пока не готов на такие жертвы. И всю собаку смогут они осилить только через столетие, не раньше. Так что я считаю, что лучше солдат пока не кормить вовсе, а только показывать им изредка наш питомник.
ГГ.: «Да... Вы абсолютно верны в своих мыслях. Мы все равно настолько мелки по сравнению с нашими потомками, что лучше будет не тратить собак нерационально. Пускай этим займутся Гай Лутаций Катул и Авл Постумий Альбин.»
АИ.: «Да... лучше быть первым трусом в Римской Империи, чем последним героем в гальской деревне.»
Свет тухнет. Смена декораций.
Появляется свет. На сцене снова музей, АИ и ГГ, на тех же местах, что и стояли до того.
ГГ снимает с полки фарфоровую статуэтку трёх танцующих поросят.
ГГ.:«Это что же? Всё в цифре 3?»
АИ.: «Нет, молодой человек, вы опять за словами видите не те мысли. Всё дело в трёх поросятах. Соломенный дом одиночества и деревянный домик дуальности не может так противостоять объективной реальности, как кирпичный дом триединства. До тех пор, пока Ниф-Ниф, Наф-Наф и Нуф-Нуф не придут к единому соглашению взаимного сопротивления, серый волк так и будет их сдувать, как ветер сдувает осенние листья.»
ГГ.: «То есть, если найти левую, правую часть и промежуточную, то можно найти жизнь?»
АИ.: «Если найти левую, правую часть и промежуточную, то можно создать единое целое, а уж что это будет за целое - жизнь или ещё что-нибудь — решать только тебе»
ГГ.: «А если я хочу найти в триединстве камень истины?»
АИ.: «Тогда я тебе не помощник. Тебе нужен Цэрин-Вандю. Имя этого торговца на слуху у всей Азии. Он торгует тем, что не продаётся. Так в прошлом году Ахмеду Аль Хасиму он продал любовь, и тот до сих пор платит вдвойне. Абд аль-Гафур - кузнец из Каира взял в кредит железную волю, и теперь пьёт раскалённое олово из кружки, вместо вина, а отходится медяками, и чувствует себя счастливым. Съезди к этому торговцу. Я думаю, у него и для тебя что-нибудь найдётся.»
Занавес. Смена декораций.