В меня вцепилось слово «ЦЕППЕЛИН»,
И вот теперь, не выяснив значенья,
Вцарапываю в ткань стихотворенья
Цепочку звуков, всплывших из глубин,
Возможно, памяти, возможно, подсознанья…
И повторяю, словно заклинанье,
Торжественное слово «ЦЕППЕЛИН»
Как имя непонятного созданья.
В меня вцепилось слово. И оно
На краткий миг представилось дороже
Всех прежних слов. До одури, до дрожи
Цыплячьих губ, ласкающих одно
Лишь это слово – «ЦЕППЕЛИН». И всё же
Я подцепила слово, как репей
Цепляет беспризорная собака.
И ощущенье таинства и знака
На коже растревоженной моей
Определяет грызть себя. Однако,
Я подцепила слово, как чуму,
И моему несчастному уму
Простое повторенье не поможет
Его избыть: оно меня тревожит,
Как неизбежность, как прыжок во тьму,
Когда воображенью моему,
Что цепенеет в возгласе едином,
Представится цепочка цеппелинов,
Где места мало даже одному.
Чтобы потом, войдя в недужный вздор,
Разрушил смысл и жизнь его, и звенья…
И торжество искомого значенья
Порой страшнее выстрела в упор.
Ребята, во избежании аллюзий и инсинуаций, хочу предупредить, что пелевинский "Ухряб" был прочитан уже после написания стиха. И автору, по крайней мере одному из них, оставалось подивиться, насколько сходятся мысли у отдельных представителей пишущей братии. А вцелом - и в "Цепеллине", и в "Ухрябе" - описание типичнейшего невроза навязчивых состояний, так что (по крайней мере, в стихе) никаких двойных смыслов и намёков на военную тематику искать не стоит. :)))))