Гремят составы у перрона,
снует усталая толпа,
мы отправляемся из дома,
к моей родне – в далекие края
Наш поезд номер восемнадцать,
Москва – на Киров дан гудок,
и уплывает змейкой красной
вагонов ровный огонек
Края родные, неродные…
здесь дали светлые в воде,
болота, реки разливные
и шелест ветвей в тишине
Я устаю – мельканье разных,
чужих поселков, городов,
да деревень гудок протяжный,
тонущий в заводи лесов
Мои глаза давно привыкли
к бетонным зодчествам Москвы,
но для чего, теперь возникли,
в моей душе слова весны
Как много в мире разных далей,
где не была моя нога, как люди
сильно «обмельчали»,
как трудны теплые слова
И этот город незнакомый,
пускай не здесь родился, рос,
мне снится часто в дымке синей,
как и сейчас, под стук колес
Ты расскажи, как здесь все было?..
мне отвечает тихо мать:
когда-то, мне за двадцать было,
и мы учились сберегать
прекрасных чувств шторма, наплывы,
ходили в этот институт,
и нам казалось, в целом мире
людей от горя берегут
Ты не увидишь многих, прежних,
от той эпохи, наших дел,
но все же, в памяти безбрежной
наш голос был и юн, и пел…
Автобус на село глухое,
вдали оставлен юный брег,
не для меня он пел живое,
он в сердце матери, как снег
Прикрыл судьбы далекой раны,
и манит голосом глухим,
мы не стары, мы просто стали
для настоящего чужим
А у дороги лес печальный,
склонил листву к сырой земле,
и запах дыма, звон венчальный,
уносит слезы о мечте
За этим небольшим пригорком,
в тумане рос мое село…и я увидел,
как у мамы светлее сделалось лицо,
как на глаза воспоминание пришло…
Я молча ждал, когда утихнет,
в ее душе надрывы, страх
и станет легче близость жизни,
прошедшей в этих уголках
Скрипят колеса, остановка,
ступеней миг, и мы уже
на той земле, где жизнь возникла,
еще не зная обо мне
Уходят годы понемножку,
уходим мы, таков черед…
но все приходит через годы,
где был рожден, где близок род
И в этих старых переулках,
почуяв чей то стойкий взгляд,
мы понимаем, что в прогулках
судьбы…никто не виноват
Что человек, мечты скиталец,
он вечно ищет, и найдет,
но все же, даже древний старец,
воспоминаньями живет
Подошвы трутся по асфальту,
проходим низкие дома,
резные окна, в белых ставнях,
вокруг не скошены луга
Навесы у ворот просторных,
как сторожа, стоят и ждут,
какие путники, небрежно
тропой тенистой забредут
Я знаю точно, близок сердцу
в холмах зеленых дальний край,
берез точеных низких веток,
листвой цеплявших неба край
Вот видишь дом? сказала мать
вот здесь, когда – то, мы и жили,
в колхоз работать, в лес гулять
рассвет, закаты сторожили
А вот, соседей наших дом,
он как родной, но будто ниже,
он, будто, стал от жизни хром,
да и березы стали выше
Нам негде было ночевать,
досуг найдем, а там посмотрим,
соседка, может, пустит спать,
смотри, уж небеса намокли
А как зовут?..
Стара, наверно, тетя Лена,
и вот, выходит к нам во двор
старушка, словно с моря пена
А вам кого? и не узнать,..
а вы меня не узнаете?
вы хорошо нас знали,
мою мать, как сами то живете?
Дальнейших строк пустые фразы,
немой язык повествованья,
Ах! это Валька…слезы…мать
и откровенный миг лобзанья
Проходим в дом, свиты дорожки,
полы скрипят, как зимний снег,
а на стенах кресты в известке…
я не спешу, тихонько жду в сторонке
Мы пили чай, и тек рассказ,
про то, что было, будет,
о том, где каждый был из нас,
и как теперь мир труден
Как редки встречи,
и глаза с годами видят хуже,
о том, что бабушка уже…
и голос наш простужен
Хотели к умершим сходить,
найти погост, прибрать могилы,
на большинстве стоял лишь крест,
хватило б только силы
За полночь время, спит село,
в домах ни шороха, ни света,
собака лает, свет в окно,
не спится, сердце не дает ответа
Я вспоминаю, как бывал
в таких же милых, старых избах,
как вечер тихо засыпал
на кружевах и белом ситце
Как утихающий пожар
зари багровой, словно солнце,
красивым светом заливал,
в соседних избах тень в оконце
Встаем не спешно, день прошедший
теперь остался позади,
наш разговор, местами тесный,
скучает сумкой у двери
Готовый завтрак, уж накрытый,
на глади белого стола,
а тетя Лена, дремлет тихо
у отворенного окна
С холма спустившись, поле в поле,
за ними желтые луга,
пшеница, рожь, озимым вволю
земля Поволжья отдана
Мы проходили перелеском,
ну а за ним, пройдя межой,
пробрались к длинным скорбным
спискам, идущим ровной чередой
Сидели молча, помянули…
сказали все, в душе нашлось,
за столько лет не заглянули,
теперь вот только довелось
Простившись с теми, кто был близок
уходим, может навсегда,
пылает день, за летом в поле
пришла сентябрьская страда
Мы проезжали все дороги,
кто здесь родился, жил и рос,
за нами лес, Урал, отроги,
камней и памяти обоз…
Но, все же, сердцу будет легче,
теперь любить, страдать, прощать,
а предо мной, с улыбкой прежней
прикрыв глаза, мечтает мать.