Встреча
Он устал. Устал от страха и неизвестности, от постоянного шума движущихся машин и мелькания незнакомых, спешащих куда-то людей. Устал от долгого ожидания и напряженного, пристального вглядывания в подъехавший к остановке транспорт. У него стали слезиться глаза, и могло показаться, что он плачет. Но он не плакал. Он умел прятать в себе свое отчаяние. Иногда он, лавируя между летящими машинами, перебегал на противоположную сторону улицы и сидел там на остановке.
Он не помнил, сколько дней он здесь, в этой людской круговерти, которая затихала только вечером и давала ему вздремнуть ненадолго. Но даже и во сне он ждал и был чутким к любому движению рядом. Время то сжималось, то растягивалось, как пружина. Он забыл о еде. Прохожие иногда доставали из своих пакетов колбасу, хлеб и отламывали ему кусочки, но он оставался равнодушным и к этим запахам, и к этому участию. Откуда-то появилась миска с водой. Воду он пил. И ждал.
Она увидела его, когда поливала цветы на окне. Рабочий день у Нее начинался рано, и толпа на остановке напротив была постоянной и необходимой деталью в привычной картине утра. Скользнув по ней взглядом, Она заметила, что сегодня в картине появился новый персонаж. Он явно нервничал, кого-то ждал и держался на расстоянии от людей. Она решила в обеденный перерыв пойти туда и получше рассмотреть его.
Он не обратил на Нее никакого внимания — Она была частью толпы. И только. А Она почему-то весь день потом думала о нем и, уходя домой, все время оглядывалась и искала его глазами на той стороне улицы, где он оставался. Так продолжалось несколько дней. Пока не пришло решение — привести его в дом.
Утром, собираясь на работу, Она взяла вместо одного два кусочка сыра, с которым любила пить чай.
Он сидел в стороне от людей, исхудавший, с печальными глазами и, как обычно, ждал. Она положила рядом с ним на траву сыр. Сыр был ароматный, с большими круглыми дырками и на солнце заблестел и заблагоухал еще больше. Но он даже не взглянул ни на Нее, ни на сыр. Он не шелохнулся. Только сделал судорожный глоток. Она отошла на несколько метров. Оглянулась. Он ел.
В течение четырех дней Она брала с собой сыр для него. А он сидел на том же месте, уже надеясь, что Она придет. Но поскольку он знал, что такое достоинство, то оставался с виду равнодушным и не показывал Ей, что ждал, и как он голоден.
На пятый день он все же решился сказать, что доверяет Ей. И когда Она наклонилась, чтобы положить несколько ломтиков сыра, он лег на спину, подставив солнцу свой рыжий теплый живот, раскинул лапы, и Ей показалось, что он улыбается. Она погладила его по животу, не понимая еще, что все это значит. У Нее не было опыта общения с собаками, но Она почему-то совершенно не боялась его. Она знала, что завтра придет сюда с поводком.
Была суббота, выходной день, и Она приехала на остановку часа на два позже обычного. Его не было... Она в растерянности оглянулась по сторонам — его не было! Стало больно и тоскливо. Она прошла по дорожке, присела на скамейку около парадного входа здания, не зная, что делать. И вдруг Она увидела его! Он лежал под деревом, свернувшись калачиком, а рядом оставался нетронутым кусок мяса — видимо, сторожа, поделились с ним. Всем своим видом он показывал, что огорчен, и Ей это напомнило обиду обманутого ребенка. Он не смотрел в Ее сторону.
Тогда Она поднялась, подошла к нему и осторожно застегнула на нем ошейник. Он встал, еще не совсем понимая, что происходит. Она села на скамейку, а он продолжал стоять в какой-то неестественной и напряженной позе, оцепеневший, вытянув шею и наклонив голову. Так продолжалось несколько минут.
И вдруг он ожил. Он подошел к Ней, стал лизать ей руки, колени своим горячим шершавым языком. Она склонилась над ним, гладила его голову, спину. И почему-то у Нее были соленые щеки...
Когда они уходили, он оглянулся на оставшуюся позади остановку, попытался вернуться, натянув поводок, но потом передумал.