Белые жалюзи плещутся, тоскуя по изображению,
по трансляции матча, музыки, мелодраммы,
кратная всем нашим чаяньям (в порядке их появления)
возникает открытая настежь Анна.
У Анны есть ноги и родинка, плюс ко всему подстанция
увеличивающая энергию Анны в кубе без знака равенства.
Мы на нее глядим и лампочки наших жизней
гаснут партером театра и закулисой.
Когда напряженным тремоло на сцену идут другие
герои с текстом как там написано,
то мы видим как автор сыграл в «Чапаева» с нами, с ними,
освобождая пространство сцены. И независимо
от того за кого был в итоге зритель,
наши ладони жжёт овация донне Анне,
потому что – рвани в гардероб сейчас – мы уже не выйдем
отсюда в одиночестве ни попарно.
Неумение жить наказуемо, в принципе, в общей массе,
отсюда не жалко нас и билета в кассе,
отсюда Анна сродни событию с эффектом второго плана,
то есть – еще одной жизни, которая миновала.
//////////////////////////23 апреля 2008 г.