Краны, хлебница, приемник,
Стенка в гарь годов одета,
И повесился половник
В кухне русского поэта.
Лишь сухарь, как прежде, свежий,
Пара строчек на закуску.
Пишет, горбится Олежек,
Хоть язык не кормит русский.
Вот, строчил бы на латыни
Неразборчиво рецепты
Или строил бы плотины, –
Были б доллары и центы.
Но опять в кухонном рае
Ищет истину поэт.
И, конечно, проиграет,
Сделав ставку на куплет.
Вновь твердят, что бесполезно
Трачу время и бунтую,
Что проваливаюсь в бездну,
Выбрав девочку блатную,
Мол, иду опасной тропкой.
Что ж, судьба мой путь чертила
И под черепа коробку
ПОДЛОжила груз тротила.
Нет, не буду о терроре –
К счастью, и не воевал,
Не застал бардак «Авроры»
И афганский перевал.
Мне – сраженья на бумаге,
Слов податливый отряд.
Рифмы пусть подарят маги,
Мыслей царственный парад.
В кухне русского поэта,
Где бунтуют, но без шума, –
Чай, плохая сигарета...
Стоп! Минздраву не пишу я.
В общем, снова в одиночках,
Не сочтите за изгоя.
Через час поставлю точку,
В стол поэзию зарою...
Не зарою! Не дождутся!
Киллеру продлите отпуск!
Предвесенний дождик куцый
Шлет на кухню новый опус.
На висках не тает иней.
Видишь: смерть ходила близко
С Русской Грустью в Украине
И днепровскою пропиской
В кухне имени Хрущева,
В месяце, неделе, часе...
Мне – немного... Мне еще бы...
Чтобы сердце билось чаще.
8-9/2-08 г.
Рисунок Валерия Момота (Днепропетровск).