У тебя плохое настроение, и никак не расщедришься на улыбку... Я даже замёрзла, бррр, совсем как в то лето, когда вместо привычной тёплой Одессы оказалась по туристической путёвке на Балтике. Вот именно, так как сейчас наблюдаю тебя, я тогда
созерцала с берега причудливые переливы от серебристого до свинцового и застывала не то от прохладного воздуха, не то от звенящей тишины.
А потом? В самом конце сентября всё же удалось, обманув бдительность классной дамы, сорваться с занятий в Одессу. Мне так нужен был этот глоток вкусного соленого воздуха и немного тепла из щедрости черноморских пляжей! С уходом отдыхающих и берег будто сменил свой парадный костюм на обыденный, вполне нормальный и естественный.
На море в то время показывались в основном одесситы. Спешили утром по делам как обычные люди, только вдруг резко сворачивали на пляж, тут же, скидывая за полотенцем одежду, весело окунались, отдавая дань последней водной радости, и следовали дальше.
Мне нравилось ощущать себя одной из них! Да, всегда нравится ощутить себя в коже жителей мест, в которых нахожусь! В общем, я тем же деловым шагом направлялась к своим камням в Аркадии.
Сейчас мы взберёмся на скалу, на самой вершине которой, все еще удаётся загорать, если, конечно, проворно поворачиваться вслед солнышку. А ну-ка, развернись! Нет, как раз, от меня! И с одной стороны, увидишь, как скала изрядно обрывается в море. Так образовалась чудная внутренняя площадка, на которой мы теперь стоим! Вот она и привлекала сюда многих любителей-рыболовов.
Однако, лишь двое из них, скажу тебе, отличались истинным постоянством, даже между собой похожи. Оба - не слишком молоды, не помню, что там было у них на голове, но сохраняли и мускулистость, и просмоленность, наверняка, из бывших моряков... Я вовсе не имела ввиду тебя насчёт причёски, ты - самый-самый! Иди сюда... нет, лучше оставайся пока на месте... и с теми сейчас хорошо! Так и жили с ними двумя этажами, вскоре уже узнавали друг друга и, как водится здесь, перебрасывались шутками, тем живее, чем холодней становилась погода.
Вода, казалось, остывала с каждым часом... Но до чего же легко и радостно, сражаясь с ветерком, прижиматься к чуть нагретому боку скалы и наблюдать за ловом! И не представишь, что не где-то в высокогорье, а здесь, у самого Одесского берега вдруг проникаешь в ту глубинную прозрачность, где между искорками-камнями проскальзывают позолоченные рыбешки!
Иногда одна из них хватала заготовленную наживку, удочка взвивалась, и рыбак начинал тянуть. Но чаще крючок цеплял водоросли. Тогда снизу слышалось недовольное покряхтывание: "Охо - хо... ух - ух!" Спускаться в стылую воду не хотелось! Видишь ли, несмотря на всю живописность, которую тебе обрисовала, поросшие мхом голыши, были скользкими и редко позволяли кому-нибудь удержать равновесие.
Не помню, как он там впервые появился, будто вдруг вышел из самой скалы... Тоненький, вчерную загорелый мальчуган лет шести-семи лежал на краю площадки, не шевелясь, ни с кем не заговаривая. Едва же, у кого-то из рыбаков цепляла удочка, он одним движением срывался вниз, нырял, распутывал, поправлял и, чуть помелькав в стороне, укладывался на прежнее место.
Как-то уже подтягиваясь на скалу, мальчонка так высоко подпрыгнул, что я вся заледенела от попавших на меня резких брызг. Сам же он, казалось, и вовсе не замечал каких – либо неудобств. Вскоре мы все так попривыкли к неутомимости нашего маленького партнера, что воспринимали ее столь же естественно, как клев рыбы или шум прибоя! Да...
И вдруг что-то случилось! Нет, он не кричал, не звал на помощь, но все это почувствовали. Малыш так отчаянно махал в воде руками, будто с кем-то боролся. Внезапная судорога. Синий скрюченный, лежал он на руках рыбаков, выносящих его из воды. Пока мужчины растирали это беспомощное тельце, заворачивали его в одеяло, слезы беззвучно скатывались из широко раскрытых глаз мальчика, он так сильно дрожал и стучал зубами...
Только, когда намучившись, малыш прикрыл веки и, казалось, крепко заснул, мы смогли перевести дух. Всем было не по себе… как же, взрослые люди, а не удержали, не предупредили! Ребенок совершенно замерз, может, заболел! Во встречных взглядах - одни и те же вопросы: «Что теперь делать? Вызывать скорую? Искать родителей?»
Неизвестно, у кого из рыбаков вдруг потянула удочка, раз, другой, никто и не шелохнулся. Но мальчик, услыхав это каким-то внутренним слухом, мгновенно скользнул из-под одеяла и бросился в воду. Видел бы, с какой гордостью молчали рыбаки! Как они перемигивались "со значением"!
- Мальчик, а мальчик, - кричу я, в экстазе, так перегибаясь вниз, что вот-вот свалюсь с утеса, - наверное, ты – дельфинчик, да?! Чего не выходишь из воды?
И с моря раскатывается неожиданно громко:
"НЕ, ТЁТЯ! СЛЫШИТЕ? Я - НЕ ДЕЛЬФИНЧИК!
Я, ТЁТЯ - ОДЕССИТ! И РЫБАК!"
Уезжала домой я уже в настоящий шторм, а на душе было тепло...
Вот за это я и люблю Одессу! А ты мне улыбнёшься?