Видишь только, как летает рука вверх и вниз, вверх и вниз, — и струятся звуки, и льются мелодии, самые разнообразные, но больше всего унылые, скорбные, болью отзывающиеся в сердце. Слушатели замирают, немеют от восторга. Сердца смягчаются, слезы выступают на глаза. Люди вздыхают, люди стонут, люди плачут... А Стемпеню? Где Стемпеню? Какой там Стемпеню?
Шолом-Алейхем
Поиграй, Стемпеню! Нынче скучно старухе-судьбе!
Верно, скрипке твоей – и тебе с нею – есть что сказать!
Стемпеню, васильковое небо в подарок тебе
Передать попросили – на память о нежных глазах.
...Нет у музыки горя и возраста. С нею опять
Обручился повеса с кудрями темнее чернил.
Но сияла венчальной свечой драгоценная прядь,
Словно ворон белесый случайно перо уронил...
Не по чину грустить. Да, по правде сказать, и невмочь.
Но уныние, как ни играй, не сгубить на корню.
Стемпеню, надвигается долгая, долгая ночь,
Цвета глаз вороненых твоих ночь идет, Стемпеню...
Погляди – у смычка заискрился текучий алмаз,
Погляди – хрусталем засверкал им проложенный путь!
...Это скрипке-богине взгрустнулось самой в этот раз
О той музыке, что отзвучала и что не вернуть...
И дрожал тонкий голос последней рабыни-струны,
Со смычковой молитвой в союзе она хороша.
Все мы люди, скрипач...грешным людям молитвы нужны.
Потому и – играй, Стемпеню, пока в теле душа!
...Кто-то – звуком, кто – словом, а кто-то – огнем и мечом...
Ты устал... Отдохни... Успокойся, печальный скрипач...
Муза просто не любит усталых – вернется еще...
Жить тебе лет сто двадцать! И скрипке! Не надо... Не плачь...