Когда закончится утро,
в котором солнце,
соленое солнце,
звенело в глаза,
завью свои волосы,
черные с проседью волосы,
в локоны плойкой завью,
скручу в бараньи рога,
и шпильками их приколю.
И может тогда
свой сон перешлю тебе
непременно.
Но знать то не может,
не может, не может
никто.
И даже тот воробей,
что чиричит в окно,
не заметит во мне смены лица,
когда я спою этот сон про себя.