Да не надо мне этих сцен, всё равно я тут пьяный в пень. Мне покажет black magic man место смерти твоей и день.
Он расскажет, кому ты лгал, а кого посадил на цепь. Мне останется лишь металл серой бабочки на кольце,
рифмы о городах чужих, где мне, видимо, не бывать, да ещё - граммов двести лжи, с понтом спрятанной под кровать.
Я открою тогда окно, закричу, что свободен вновь, остаётся одно лишь "но" - нет ключа от моих оков.
И о чём-то мяучет кот, и устали колокола, боги, что я за идиот - без надежд, без двора-кола.
А тебе остаётся высь и чернеющий кипарис. Мы с тобой до сих пор на вы, впрочем, ну его, ты пари.
Мне нашепчет black magic man, кем ты стал, когда я прошёл словно дождь - тупо встал с колен и сказал, что всё хорошо,
как ты мучился и кутил, и щемило слегка в груди, как порой покупал тротил, и твой взгляд становился дик,
всё про кофе и кокаин, всё о том, чего я боюсь: что ты верил - мол, ты один и я больше не появлюсь...
Глупость. Глупость и миражи. Твоя смерть оправдала нас. Ну, не мог же ты жизнь дожить, если знал - она не одна.
Вот я снова тебя найду, вот ты примешь меня опять - просто не отпускай узду, не стесняйся меня обнять.
Слышишь, звёзды поют о нас. И о нас говорят таро. Остаётся какой-то час, чтоб допить и бежать в метро...
А про то, где ты есть теперь, и какого ты царства царь, и какую ты запер дверь за собой, чтобы всё, как встарь,
и кому ты играешь блюз без особенных перемен, про попытки задобрить муз мне расскажет black magic man.