Я превратилась в розовую шаль,
лежащую весь день на спинке кресла.
Меня хозяйка к трапезе воскресной
накидывала, томно глядя вдаль.
Но после щей, среди пиал пустых,
хозяйка, разомлевши, засыпала.
Меня – на спинку. Иногда бывало,
что я висела так до выходных.
Я – шаль, и я буквально ошалела,
от этого упитанного тела.
Ведь я то в шаль на деле превращалась -
немного полетать, затеять шалость.
И вот вишу без всякого сюжета -
не шаль, а тряпка розового цвета.
* * *
И никто обо мне не напишет,
отирая чернильниц эмаль:
«Как летит, и смеется, и дышит
эта темно-вишневая шаль.»