Ты подобрал чужую тень.
И бродишь так, как будто плотен.
Садится солнце на кистень
настенных сочинских полотен.
И отпускаются грехи,
и нет повинных в этой силе -
у петропавловской стрехи
глотать шекспировское "или".
Мир стал похож на гобелен,
который в плоскости глагола
на миг зачатия и тлен
лишь междометием расколот.
В нем популярный вольный стиль,
рекомендованный минпросом,
пророчит кредо травести
и весь за скобками вопроса.
Тесна шагреневая клеть.
Ты станешь тенью на доверье,
забыв чужую оттереть
о пыльный коврик перед дверью.