Когда запасливый народ
По этажам рубашки сушит,
Мне чудится, что наши души
В последний двинулись поход.
О чём томиться и жалеть? –
Не будем предаваться страху.
Была бы чистая рубаха –
Душа готова отлететь.
Мы собираем в путь её,
Не нарушая суть традиций.
Одна из многих репетиций –
Час, когда сушится бельё.
…Куда как просто умирать!
По этажам рубашки сушат.
Эх, если б можно было душу
Вот также точно отстирать!
Сначала – в кипятке крутом
Сурово выварить.
Потом
все пятна вытравить былые
Сердитым, едким порошком.
Потом – ладонью о ладонь
Тереть, спины не разгибая,
Как будто в муках добывая
Душеспасительный огонь.
Потом
в воде прополоскать,
Слегка прохладной и прозрачной.
И с самого себя взыскать,
Коль стирка вышла неудачной.
Потом
перекрутить жгутом,
Встряхнуть со смаком,
А потом
к верёвке прочно приторочить,
Развесив на семи ветрах –
Чтоб бушевали в рукавах
Все семеро до самой ночи!
Чтоб солнце жгло, осатанев,
И влага в пар преображалась.
Тут не нужны ни грусть, ни жалость,
Ни наш высокопарный гнев.
Закончить сушку,
а потом
Снять, на доске распять гладильной
И совестливо, но не сильно
Пройтись калёным утюгом.
Потом поднять,
за всё простить
И – без боязни – отпустить!