ОЛЬГА СУЗДАЛЬСКАЯ. ПРО БОЛЬШУЮ ЛУЖУ И МОЕГО АНГЕЛА-ХРАНИТЕЛЯ.
Почему взрослые не любят лужи? Обходят их, а если не могут обойти, сердятся. Я лужи очень люблю, особенно – большие, по которым можно идти в резиновых сапожках и делать брызги. Это очень весело! Вон передо мной – как раз такая лужа, она необыкновенная, круглая. Сейчас я пройду по ней!
Почему я проваливаюсь куда- то вниз? В лужах ведь не проваливаются! В них можно только застрять! И то, если на дне липкая, противная грязь. А если нормальная дорога, то потом, когда лужа высохнет, можно классики нарисовать. Но почему вокруг меня столько воды? Где это я? Какие интересные пузырьки наверху... И ещё кто-то очень добрый говорит мне:
- Не бойся! Не бойся!
Ладно. Я очень–очень стараюсь не бояться. Но я же совсем не умею дышать в воде. А вокруг меня одна вода!
- Ма-а-ма-а!!!
- Олюшка, детонька, ты же чуть не утонула! Ты хоть понимаешь, что провалилась в очень глубокий колодец! – деда Володя, который живёт на близкой к нашему дому улице, крепко держит меня на руках, как будто я совсем маленькая, а я не маленькая, мне уже целых четыре года. А деда Володя бежит и тяжело дышит. Ну конечно, я очень тяжёлая во всей этой мокрой одежде, на улице же ещё не лето, когда можно гулять в платьице.
- Я сама, - пытаюсь разжать его руки, а он ещё сильнее прижимает меня, ещё крепче держит, и я вижу, что у него тоже одежда мокрая.
- Андрей Иваныч! Андрей Иваныч! Открывай скорей! – кричит перед воротами деда Володя.
Как громко он зовёт моего дедушку, у меня даже стало звонко в ушах!
- Деда, я лужу мерила! Она такая... такая...
Я уже на руках у своего деда.
- Ах ты, горюшко моё любимое, птичка моя невеличка, ты, что же ты такое натворила! – дед снимает с меня мокрую одёжку.
- А разве горюшко бывает любимое, деда? От горюшка же плачут.
- Бывает, внученька, бывает...
Он укутывает меня в тёплое одеяло.
- В этой луже было столько маленьких пузырьков, деда! И мне кто-то добрый говорил, чтобы я не боялась. Значит, в ней кто-то живёт, а разве в луже можно жить?
- Нет, внученька, никто в луже не живет. А говорил с тобой твой Ангел–Хранитель. Это он тебя жалел и успокаивал. И он твоего спасителя к тому колодцу, который ты за лужу приняла, привёл. Не собирался Володя – храни его Господь – той дорогой идти, да ведь надо же как-то тебя, неуёмную, из того колодца вызволить, вот твой Ангел – Хранитель его и привёл. Увидел Володя, как мелькнула в колодце твоя зелёная шапочка, и бросился за тобой в воду.
- А почему я моего Ангела–Хранителя не увидела?
- А и не надо видеть, непривычно это для людских глаз. Зато ты его услышала.
Я прижалась к деду:
- А ты тоже Ангел–Хранитель?
- Нет, Оленька, я просто человек. Видишь, у меня нет крыльев, а у Ангела–Хранителя есть.
Дед говорит мне ещё что-то, но я почти не слышу, потому что засыпаю у него на руках и уже сквозь сон шепчу:
- Деда, я тебя люблю. И ещё люблю моего Ангела–Хранителя, потому что он такой же добрый, как ты.
Я знаю, хоть у моего деда и нет крыльев, всё равно он мой Ангел-Хранитель. У меня два Ангела–Хранителя. И мне совсем, совсем нечего бояться.