Замолчал —
глину вложили в рот.
Теперь, как крот
в кожуре, — нелеп.
Хлеб
под языком зачерствел…
зачервивел…
Червы вели,
да выпали крести —
и взошли кресты.
Стынь
зубком золотым.
В дым
заворачивай что осталось…
А осталось что?
Штопки моток и пальто —
в прихожей,
прохожие
(каждый — с горстью земли),
ноли,
развешенные тут и там
вместо ламп
солнца,
закатившегося в молоко
молчания,
и легко
различимое таяние
присутствующих…
... Встать. Суд идёт.
А впрочем, лежите —
жителям глубин
вредны движения резкие:
с треском
расползаются вдруг по швам.
Вам —
только покой и мычание,
ночами —
чернозём грызть,
промерзать в ноги,
пока не сгниет зубок,
а душа не дойдет до Бога.