Мэрилин давно не спала, плачет, не поднимает трубку. Мэрилин накануне пила, примеряя платья и новые юбки. Под глазами дорожки слёз, голос сел и осип немного.
«Боже, ты хоть прими всерьёз меня», - умоляет она Бога.
Жизнь её – карнавал: вечеринки с шампанским, таблетки, вновь вечеринки. Соблазнить Мэрилин легко – достаточно высушить все слезинки, потеплее обнять, посочувствовать, вычислив слабость женской природы, и она твоя - навсегда, а ты её - на пару подходов.
Где та девочка, Норма Джин, что жила легко и не знала горя? То девчачье нутро выжег джин, истончила и смыла тоска по морю, и по тем совершенным дням, в которых звучала мамина песня. Норма Джин убежала в закат. Норма Джин бесследно исчезла.
Врач приедет и снимет боль, но и он не разгладит на сердце шрамы. Быть собой – сложнейшая роль в жёсткой жизненной мелодраме. Те, кто нужен – не любят нас, обожают вовсе не те, кто нужен. Мэрилин хотят обладать, Мэрилин хотят обглодать на ужин.
От шампанского хочется спать, а в раскрытом окне светлей, чем обычно. Нестерпимо охота кричать в пустоту, но это так неприлично. Ею выбрана ложная цель, эти будни – фэйк, эти ночи – слякоть. Мэрилин ложится в постель, закрывает глаза, прекращает плакать.
Где-то девочка Норма Джин в закоулках сна, под шатром заката, улыбаясь, навстречу бежит, и беззвучно зовёт за собой куда-то. От ненужной чьей-то любви, ото лжи и от страха, что гложет тело, убегает за ней Мэрилин. Безвозвратно, рано, но очень смело.
09.07.08.