Капли дождя прохладною слезою,
Зарница освещает сонный город,
Звенят над серебристою рекою
Призывы птиц и ангельского хора.
Июль. Светает. В травах умолкают
Весёлые сверчки, попрятав скрипки,
Заря огнём небесным полыхает,
Проспект сверкает радугой улыбки.
Витрины гаснут в золотистом свете,
Тускнеют фонарей вольфрама нити,
Я растворяюсь в грозовом соцветье
Бегущих мимо жизненных событий.
А дни проносятся, уж скоро лето
Стремится к золотистой середине,
Моя любовь истомою согрета,
Но я еще не знаю, кто любимый.
Курортные романы, недомолвки,
Игра, где мышка поглощает кошку,
Подлунные бессонные прогулки
По серебристой парковой дорожке.
Но рыцарей не замечаю рядом,
Возможно, я совсем не та принцесса,
Или в наш век самой всё делать надо,
В наш век эмансипации, прогресса.
Немного грустно, тернии пугают,
Становится стремительнее время,
Сейчас легко любимой называют,
Не думая, без чувств, в слова не веря.
Наносят раны, сердце разрывая,
Измена не считается пороком,
Культура новой этики другая,
Дикарская, она весьма жестока.
Привязанностей нет, свобода ветра,
Движение вперед без остановки,
Престранное видение аспекта,
Цивильного союза на циновке.
Какие там Ромео и Джульетта,
Лишь встретились, и тут же разбежались,
Глотаем яд судьбы, ища ответа,
Как много человечного осталось?
В случайных встречах похоти животной
Всех тех, кто словно овцы и бараны,
В распутстве обретают тень свободы,
Срисованную с звезд телеэкрана…
Я верую, любовь и счастье рядом,
В покровах невидимки тайно бродят,
Скользя по веткам розового сада,
Перекликаясь с гласами природы.
Я верую, за новым поворотом,
За серостью, обыденностью дали,
Откроется неведомое что-то.
Незрелость опьянения цинандали
Исчезнет в смаковании губ лобзаний,
В пленительности страсти дерзко-нежной,
Нельзя овцой, отдавшись на заклание,
На алтаре любви найти надежду.