Laterna magica

ИЗБРАННЫЕ СТИХОТВОРЕНИЯ


 


       * * *
       N.N.
Всё так же жизнь груба и непреклонна,
Но, растворяя горечь красотой,
Спасают нас без всякого резона
Воспоминанья, ставшие тщетой.

Давай теперь смелее глянем сами
Туда, где никакой не бродит взгляд:
Твоё лицо с огромными глазами
И хилый азиатский листопад.

И там, где только брызгали чернила,
Но до стихов была ещё судьба,
Ты будто вскользь меня предупредила,
Как хрупкая действительность груба.

Объятья в неуютном перелеске –
Как первый нарождающийся стих,
И разлетались солнечные всплески
От шеи и конечностей твоих.

Но рушилась небесная система,
И зря мечта маячила вдали,
И мощные, как зубы Полифема,
Заскрежетали челюсти земли.

И ты смириться с этим не хотела,
Как птица перелётная, горда,
Но разорвать диковинное тело
Не получалось всё-таки тогда...

И эта страсть, разлившаяся в венах
Не выносила бремени оков,
И тлели иероглифы на стенах
Проклятьями разгневанных богов…

А я с тех пор живу на этом свете
Уродливо, как будто не всерьёз,
Как наши неродившиеся дети
В эфире, полном горечи и слёз.

       05.12.06.




* * *
Самолёт – не медлительная квадрига,
Даже проще, чем думал порою ты,
Много ближе Восток, чем читаешь в книгах,
Вот он, выгляни утром – одни цветы!

И сбывается сразу – какое чудо,
Всё, что путник проделать готов с утра:
Только здесь я смогу привязать верблюда
И набрать себе веточек для костра.

Здесь слыхать не слыхали о ваших зимах,
Здесь зимой мандарины, а летом – нет,
Только здесь у меня отберут любимых,
И теперь к ним тянуться – пустой билет.

У экрана углом наклоняя щёки,
Проклиная обломки ненужных слов,
Я пою об одном – об одной далёкой,
До которой – как ветке до облаков.

Невеликое счастье – писать бумаги,
Небольшое блаженство – кричать: «Люблю!»,
И у мужа теперь не отнять отваги:
Он не видит, как я с ним тебя делю.

Там, где брошены кости, не верь в науку!
Всё, как было и пару веков назад,
И непрошенный гость поднимает руку,
Пожимает десницу и тянет в ад.

И пойди объясни им, что нет милее
Этой гибели будущей, ради той,
Что тайком отдавалась тебе в аллее,
Где железо господствует над мечтой.


       10.12.06.
       



       * * *
       N.N.
Там, где чинно день завёрнут каждый
В яркую тропическую ткань,
Непередаваемая жажда
По тебе царапает гортань.

Отворяет раковине створку
Жемчуга искавшая душа,
Солнца апельсиновую корку
Я кидаю в море не спеша.

Мельтешат вокруг чужие лица
И Харон уродует весло,
И рука, что тянется к ключице,
В стену упирается назло.

Снова на украденном восходе,
Звёзды догоняя на лету,
Корабли, что в прошлое не ходят,
В будущую рвутся пустоту.

       26.12.06.




       * * *
Достань рукой до ветки винограда
И солнце выше прежнего повесь,
Здесь хорошо, но мне сюда не надо
Лишь потому, что я совсем не здесь.

Так хочется порой сорваться снова
В места, где с незапамятного дня…
Где С'околов зовётся Сокол'овым
И где не кличут Б'орисом меня.

Здесь держат нас железною рукою,
Как командора твёрдая рука,
Не годы, проведённые с тоскою,
А та же неувядшая тоска.

И воздух, перепадами простужен,
Посвистывает в бронхах, как в трубе,
С тобою целый мир мне был не нужен,
А без тебя – я даже сам себе...

       27.12.06.




       Предновогодний экспромт

Никто своих пороков не герой,
Но сквозь случайных обликов мельканье
Обеты, безотчётные порой,
По-прежнему морочат нам сознанье.

И там, где в одиночестве земном
Мы по одной поверхности блуждали,
Я упрекнуть могу тебя в одном,
Что ты была. А прочее – детали.

       27.12.06.



       * * *
       N.N.
От живого ростка ли, всего, с чем давно знаком –
Не понять, но порой удивишься пинку Фортуны:
Мы всегда покупали билеты и шли пешком,
Чем трамвай догонять. Под колёсами – пыль и дюны,

Горизонта бархан без колодцев и миража,
В горле горечь земли, и в кармане «свободен» справка,
Так, неведомым пьян, как осиновый лист, дрожа,
Куролесил Дали и бубнил заклинанья Кафка.

Только прежним сражён, но тем более без затей
Карта памяти лжёт, и к нирване листок несётся,
Мы утешили жён и родили себе детей,
А живая душа неутешна, хотя смеётся.

И в тоске человечьей по тем, кто склонит к плечу
То ли уха раструб, то ли взор терпеливо-кроткий,
Бесполезную речь о несбыточном прошепчу
Для тебя, для одной, для последней моей находки.

       17-18.01.07.




* * *
       N.N.
Когда альбом случайно для чего-то
Беру и открываю наугад,
Я вижу – эти старенькие фото
Не пожелтили время и распад.

Среди моих нехитрых биографий
Одна всегда – ладонью возле лба,
Как славно знать, что этих фотографий
Не тронули ни время, ни судьба!

Я не таскал в бумажниках ни разу
Ту память, что не вымерла внутри,
И потому, как липкую заразу,
Сегодня сжечь готов календари.

И бытия занозистая лапа
Ещё напомнит, сердце сжав слегка:
Вот это я. Вот это мама с папой –
А прочее неведомо пока.

       27.01.07.




       * * *
       N.N.
Душа – бессонная пророчица,
Что горькой истиной полна,
Ей говорить с тобой не хочется,
Поскольку речь её грустна.

И жизнь моя была бы странною,
Когда б не в сумерках, трезвы,
Сивилла иль Дебора с Анною
Шептали возле головы.

Не для тебя ли, в заповедные
Вторгаясь стены и права,
Они подскажут ей последние
Неудержимые слова.

       28.01.07.




       Третье письмо домой

       N.N.
Живу, как в постоянном штрафе я
За глупость собственных сомнений,
Средь языков, чья география –
Богаче многих озарений.

Не все здесь кости перемолоты,
Ещё найдёт себе заботу
Моё молчанье – больше золото,
Пока не выучил чего-то

На здешней мове, заповеданной
Суровым Господом народу,
Ведь даже червь, презренью преданный,
Свиваясь, рвётся на свободу.

Когда ничто уже не нравится,
Я для себя писать стараюсь,
Так, вымерзая, остужается
Моя задумчивая зависть.

Я здешнего не знаю требника,
Но жизнь бушует, деловита,
Она всегда добрей волшебника
И в бозе спящего Главлита.

Но, как везде, людскою свалкою
Гордятся люди отчего-то,
Чтоб зря не скатываться в жалкое
Подобье полуидиотов.

Тут все глаза – кофейно-карие,
Должны отыскивать друг друга,
Мы не зелоты, не сикарии,
Но тоже Риму не прислуга!

Союза первые раскольники,
Мы ждём, что в новом веке этом
Не на поклон придут невольники,
А человечество с приветом,

Но с беспощадностью библейскою,
Не обходясь без выкрутасов,
То море сохнет Галилейское,
То нет в Кинерете запасов,

То вновь войною Север мается,
То в славном городе метели,
То кто-то не успел покаяться –
А дети вырасти успели...

Да что радеть о человечестве
В ночи слезящемуся глазу,
Коль ты одна во всём отечестве,
Кто не прочёл меня ни разу.

       29.01.07.




       * * *
       N.N.
Под небом, не увидевшим героя,
Как дон Хуаном вызванный нагваль,
Всплывает к нам из вечности порою
Напрасная и горькая печаль.

Всё, что вокруг – беспомощно и тленно,
Страшней братоубийственной войны,
Я знаю, из какого ты колена –
Людей, не избегающих вины.

Ни радости, ни жизни человечьей,
Пока в костях колдует наших страх,
И эти чуть пригнувшиеся плечи
Столетьями горели на кострах.

Судьба напрасно сказками лукавит,
Как фокусник – помятым рукавом,
Покуда нас дыханье не оставит,
Не убежать от этих аксиом.

       03.02.07.




       * * *
       N.N.
Как в Бамиане, где дело закончил порох,
Слово укора смешно им, они смелы…
Странная штука «судьба» – у неё в амфорах
Столько простора – она же пасёт углы.

Годы квик-степ свой играют в саду Господнем,
Много ль осталось у них для меня играть?
Ты, дорогая когда-то, и ты – сегодня,
Ни примирить, ни поссорить, ни рассказать.

Вслед кораблю, размывая слезами лето,
Зря ты глядишь, не вернуться ему теперь.
Я не люблю треугольников и квартетов,
Сказано: Выйди! – спокойно закрою дверь.

Горний полёт – я не верю, что это столь же
Горько-убого, как прежнее забытьё…
Время не ждёт. У тебя его просто больше,
Жаль, ненамного – но я бы отдал своё.

       04.02.07.
12.00 – 12.30.



       * * *
N.N.
       (Так долго вместе прожили, что вновь...
       Иосиф Бродский. Семь лет спустя.)
Так много для последнего глотка –
Так мало, чтоб узнать тебя до жилок,
До пыли на щеке, до салицилок,
Что вовсе не нужны тебе пока.

Так долго врозь мы прожили, что нет
Воспоминаний, общих для обоих,
И не любимой абрис на обоях
Рисует взор, а видимости след

За краем приоткрытого окна,
Что на восток по случаю открыто,
И дом, моё разбитое корыто,
Не сдвинется. Но только дотемна.

Все вторники второго января –
За нашим угасающим сознаньем,
И радостным невнятным ожиданьем
Продлятся дни, участием горя.

И только для высокой этой меры,
Покуда не исчерпанной до дна,
Я побеждаю эти времена,
Пространству сдав последние барьеры.

       05.02.07.




* * *
       N.N.
На грани бытия видней провалы,
Конец мечтам, как в шторме кораблю.
Сумятица моя стучит в цимбалы:
Ты где-то там, а я тебя люблю.

Такая тишь, что падают границы,
Да и сквозь них – не слышу ль я сейчас,
Как дышишь ты, как движутся ресницы,
Как за окном шум города угас?

Не принимает жалкое сознанье
Игру невозмутимую в слепцов:
Я ненавижу эти излиянья
То чудных душ, то гордых подлецов.

Но кто б нам дал без пропуска шального
В огромный мир, где столько суждено,
Всё то, что виртуальнее любого
Романа из прочитанных давно?

Так уместить в стремительном болиде
Следы планет Вселенная могла...
Да и тебя – когда б ещё увидел?
Такие вот, любимая, дела.

       06.02.07.



       Моя одиннадцатая

       N.N.
Как человеку нужно всё же мало:
Среди неудержимой суеты
Шагаю я сквозь памяти провалы:
Вот здесь не ты, и там ещё не ты...

Но если не приходится ни разу
Жалеть о том, что выцвело вконец –
Неужто всё, что здесь доступно глазу,
Зальёт холодный времени свинец?

Вот так плывёшь в своей угрюмой лодке –
И вдруг мгновенья радости полны,
И ямочка твоя на подбородке
Дороже боттичеллевой «Весны».

И заповедь, неведомая свету,
Ещё всплывёт крупинкою в золе,
И дни мои продлятся по Завету
На этой Богом созданной земле.

       07.02.07.



       * * *
       N.N.
Продлевая короткое время,
Презирая преклонную плоть...
Наши дни не считаются теми,
Что зачтёт человеку Господь.

Я тебя обнимаю за плечи,
Потому что нельзя не обнять,
И кошмар человеческой речи
Эту дрожь не способен унять.

И в ночи, где любые мгновенья
Донесут тебя в этот предел,
Не молчи. Не моли утешенья.
Я не этого вовсе хотел.

       10.02.07.




       Google Earth

       N.N.
В такие дни в деревьях спит смола,
Морозная земля не ждёт тепла,
Я из холодных вырываюсь лап, но
Как Гарри Поттер юности своей,
Горшечник, я ль дожил до этих дней
Чтоб чудеса нас обняли внезапно?

В любое время чудо за углом,
Так в новогодний вечер за столом,
Есть для души свободная минута,
Но видя, что опять неблизко ты,
Я прыгаю с небесной высоты
Без старого в заплатках парашюта.

Ты там, где ни один тебя не ждёт,
Крылатый ангел, сядешь в вертолёт,
Чтоб повидать обещанные беды.
Пускай моя любовь тебя хранит,
Мой персональный солнечный магнит,
Свободу разменявший на эрстеды.

       11.02.07.



       * * *
       N.N.
Как долго мы не знали друг о друге!
Я понял, что теперь оно пришло,
Всё то, чего так ждали на досуге
И вне досуга горестям назло.

Нам добрый гном спокойно отдал клад,
Чтоб мы с тобой возвысились над всеми:
Зачёркнутый тобою циферблат
Мне заново отсчитывает время.

Торжественны, как в Спасе на крови,
Твоих письмён рисованные ноты,
Накапливать мгновения любви –
Нет радостней у смертного заботы.

Пусть остановит звёздный астроном
Угрюмую назначенную дату.
Мне страшно думать только об одном:
Что это всё закончится когда-то.

       11.02.07.




       * * *
       N.N.
Как болит оно, усталое предсердие,
От занозного любого пустяка!
В этой темени, лишённой милосердия,
Не надеешься на лучшее пока.

Там, за окнами, земля необозримая,
Шум дерев и неумолчный птичий гам,
Не снимай волшебных туфелек, любимая:
Злые ведьмы кружат рядом по лугам!

Все когда-нибудь становимся солдатами,
Чтобы снова в фиолетовой ночи
Потягаться с обезьянами крылатыми
И вернуть тебе волшебные ключи.

Мне Большая улыбается Медведица,
Полон вечер поднебесного огня,
Если всё ж не доведётся больше встретиться –
Не печалься, дорогая, без меня!

       12.02.07.




       Рецензия

Безделица становится земною
Молитвой на оставшиеся дни.
Не верится, что это всё со мною:
Ты жаждал чуда? – Вот оно, храни!

Не ради озорного комплимента,
Приверженности красному словцу
Я ждал тебя. Ржавеющая лента
Замедлила движение к концу.

Моей шестиконечной пентаграммы
Не знают пограничные столбы –
Но мы с тобой ещё сыграем гаммы
На грязном подоконнике судьбы.

       12.02.07.




       Lai*
       
Затаился – и жди пока.
Всюду очередь ("Вам – какое?"),
Там, где небу грозит рука,
Не бывает теперь покоя.

Чтобы не было больше слёз
Там, где нечем ловить удачи,
Отпусти меня! Lass mich los!
И не плачь больше. – Я не плачу.

Этот воздух продавишь вплавь,
Чтоб рывком повернуть планету.
– Не оставь меня, не оставь...
– Не оставлю. Тебя там нету.
______________________

* – сказка с музыкой (франц.)

       12.02.07.




       * * *
       N.N.
С тех пор, как полусонным лёг на стол –
Не избегал пророчества, бывало,
Я с детства ненавидел промедол,
За то, что в нём блаженное спасало.

Но как себя к привычному вернуть,
Где веки отворяются до дрожи?
Где помнит задыхавшаяся грудь:
Непрочно всё, что нам всего дороже.

Я для тебя одной наверно б мог,
Лелея незабытое доныне,
По ниточкам распутывать клубок
До сложенной картонки в середине.

Пока они глумятся и скорбят,
Столицы разделяющие флаги –
Я, точно в детстве, вырезал тебя
Из папиросной тоненькой бумаги.

И пусть любые вести не к добру,
На этот раз иную выбрал часть я:
По строчке в день – пока не наберу
Тома неувядающего счастья.

Ведь как оковы горькие ни рви,
Мы все судьбы заброшенные чада,
Пускай хоть книга, полная любви,
Останется. Иной тебе не надо.

В ночи сверкнёт наш солнечный приют,
И вспомнишь ты когда-нибудь об этом:
Китайские фонарики плывут
По речке, наполняющейся светом.

       13.02.07.




       * * *
       N.N.
Последнюю любовь, как Галатею,
Я вылепил из воска. Как мечту.
Всё то, что прокричать тебе успею,
Не пропадёт. Не канет в темноту.

Пусть то, чему вовек не дал пролаять,
Вновь на меня обрушится с вершин.
Любое счастье тянется растаять,
Но только ты растаять не спеши.

И если грудь не стерпит униженья,
Я всё равно воскресну, не скорбя.
Ты только будь. Чтоб горечь исцеленья
Не уносила больше от тебя.

       15.02.07.




       * * *
       N.N.
Среди ночного морока и вздора
Пленительной коснёшься вдруг мечты,
Переполняя сердце без укора,
Ты в нём не оставляешь пустоты.

Ты там была, где молодость и школа
Не терпят поминального огня,
Где чёрная отметка Каракола
Мою судьбу скрывала от меня.

Любые дни без очереди шатки,
И память – необузданный вампир,
Где маленькие серые лошадки
Когда-то удивить сумели мир.

И нет на свете радости, доколе
Природе одинаковы вовек
Тарпаны, вымиравшие в неволе
Иль на свободе сдохший человек.

       15.02.07.




       * * *
       N.N.
Ни радости, ни страха воскрешенья
Мне не простит земное бытиё.
Не требует свобода утешенья,
Но утешенье требует её.

Пусть в жизни не назвать тебя женою,
Но эта жизнь под знаком словаря
Как будто тоже прожита не зря –
Хотя бы потому, что ты со мною.

       15.02.07.




       * * *
       N.N.
Танки, пыля, на высотках уродуют лес,
Ноют вожди, заливая народы любовью,
Эта земля от кровавых устала чудес,
Здесь и вода, и вино обращаются кровью.

Здесь говорят не «идёт», а «спускается» дождь,
Это похоже на правду, как ты – на мечту,
Счастье, моя благодатная светлая ложь,
Сердце сожмёт, погружая его в немоту.

Пой перерезанным горлом свой вечный сонет,
Мрачный писатель, уставший с покоем прощаться.
Ты для меня – это место, которого нет,
Но из него просто некуда мне возвращаться.

       15.02.07.




       * * *
       N.N.
Ночь накрывает собою, и с разных сторон
Капельки звёзд неминуемым дышат рассветом,
Я вспоминаю, что магия женских имён
Вечно со мной, даже если не помнил об этом.

И в человеке сомнения попросту нет,
Кто из них прав, да и место ль затрагивать тени:
Древние греки, Еленой назвавшие свет,
Или Господь – тот, кто свет заповедал Елене.

       17.02.07.




       * * *
       N.N.
Если денег не хватит, к японцам иди накуй,
Утверждает судьба. Мне же забвение хуже смерти.
Я пришлю тебе запечатанный поцелуй
Через восемь морей. Только он долетит в конверте.

Наши тайные знаки сговаривались, спеша,
Потому что успеть – легче пулей поймать мгновенье,
И гуляет во мраке слепая моя душа,
Натыкаясь на то, что порой возвращает зренье.

       17.02.07.





       * * *
       N.N.
Как немного печали в пленительном этом лице!
Разделить бытиё, будто грань между мраком и светом,
Было Слово вначале, и, видимо, будет в конце –
Только жаль, не моё, да и хватит сегодня об этом!

Здесь усердия столь же, где мнут винограда тазы,
И молитва, дитя, никогда не останется втуне:
Я люблю тебя больше Его виноградной лозы,
Потому ли хотя б, что с тобой говорил накануне.

Бронированой дверью себе заслоняя порог,
Невесомым пером пробиваю её ежечасно,
Потому что не верю, что может единственный Бог
Поделить на земле то, что вовсе Ему не подвластно.

       17.02.07.




       * * *
       N.N.
Хоть баловства слепого не приемлю,
Но сладко пробудиться мне в раю:
Я по утрам раскручиваю Землю,
Отыскивая улицу твою.

Она, как всё, что истинно округло,
Через экран прокатится, стуча,
И шарик восхитительного Гугла
Подвижней биллиардного мяча.

И не было заботы настоящей,
Чем взрослое подобие игры –
Моя Земля, осколок мой летящий
Сквозь наши бесконечные миры.

       17.02.07.




       * **
       N.N.
Зря, судьба, ты от Господа ждёшь прибавку,
Не столовая, чать, да и не приют...
Наколоть себя бабочкой на булавку,
Засушить ли в альбоме, пока берут?

И в дыму моих самых сердечных песен
Будто облачком серым или седым –
Те, кому совершенно неинтересен,
Да и ты, потому что всё ближе дым.

И ничуть от него не скрывая даты,
Я в грядущее вглядываюсь, любя.
Если всё ж он накроет меня когда-то –
Много позже, чем было бы без тебя.

       17.02.07.



* * *
       N.N.
В каморке, замороженной и тесной,
Едва под вихрем огненным жива...
Пусть эта жизнь не станет бессловесной,
Пока у нас находятся слова.

И до зари живительные нити
Смыкаются у ворота души.
Ты говори, пусть даже на санскрите,
Хоть на табличках глиняных пиши!

Ни под какой бессовестной угрозой
Не прекращай дозволенных речей.
Пусть не в стихах. Пускай простою прозой,
Мой солнечный и щедрый казначей.

       18.02.07.




       * * *
       N.N.
Светит лунная арка на мир, что не очень плох,
Посмотри, как сияют на солнце твои словечки!
В этом мареве жарко все месяцы, кроме трёх,
Но и три позволяют вполне обойтись без печки.

И привычки по-прежнему цепки, и хороша
Средиземная гладь с сероватой своей паршою,
Здесь ржавеют не только скрепки но и душа,
Или то, что неверящий может назвать душою.

В опустевшем серале хранить тебя до зимы,
Но неясно и там – хоть прицелься в судьбу из тулки,
Расколдует меня ли для новой твоей тюрьмы
Этот летний бальзам из последней моей шкатулки.

       19.02.07.




       * * *
       N.N.
Прости меня, любимая, опять,
Что вновь сегодня ждёт тебя открытка,
Вид городов, что, как судьба ни прытка,
Вживую их пока не увидать.

За то, что музу попусту губя,
Я был порой последняя скотина,
За то, что я на месте у тебя
Не на втором – на первом после сына.

Окопы рыть от полчищ сатаны,
Такой работы здесь у нас немало,
Здесь негде жить: обители страны,
Совсем не те, какими быть пристало.

Здесь открываешь общую тетрадь –
И все слова теряются на свете,
Здесь стариков увозят умирать
В роскошной позолоченной карете,

Как будто Страшный вдруг нагрянул суд,
Страшней, чем ожидалось неустанно,
И к полиграфу смертного несут,
Как Гамлета, четыре капитана.

Здесь помрачён французский поцелуй
Назло тому, кто чуть не стал французом.
Клеветнику прошепчут: Не балуй!
Невинного в бетон загонят юзом...

И только мрак, стирающий цветы,
Что всё равно падут в угоду зною,
И только ты в душе, и только ты,
И век не назову тебя женою...

Пустой онтологический настой
Про дух материального субстрата...
Здесь всё не так. И только облик твой
Милее всех, что были в нём когда-то.

       20.02.07.




       * * *
       N.N.
Неподражаемо и странно,
Наградой, мукою ль навек,
Ты на меня глядишь с экрана,
Мой самый близкий человек.

Тебе одной на этом свете
Я жизнь свою доверить мог,
И миллионы междометий
Не будут подняты в упрёк.

И перед этим вечным кругом
Судьбы, расцветшей в феврале,
Мы наконец нашли друг друга.
И всё другое на земле:

Я без тебя волчонком рос ли,
Меня ль искала ты всегда,
И даже всё, что будет после –
Такая, право, ерунда!

       21.02.07.





       * * *
       N.N.
Где не посмел ещё вечер нагрянуть, стар,
 Где даже солнце замедлило свой разбег,
Странное зрелище – плачущий комиссар,
Более странное – плачущий человек.

А на другой половине, где всё мертво,
Кроме немногих и солнечных городов,
Странная женщина. Любит она того,
Кто не достоин быть тенью её следов.

       21.02.07.




* * *
       N.N.
Пока снегами нас не занесло,
Пока весна не залила водой,
Я стерегу почтовое дупло
От всякой Божьей твари неживой.

Кусочки омертвелые коры,
Жучки, и просто лиственная пыль –
Мои когда-то звонкие миры,
Где мертвенный сегодня полный штиль.

Но не навеки в этой тишине,
И будто оживляющий бальзам,
Мне слово, засиявшее на дне,
Вдруг радостью ударит по глазам.

       21.02.07.




       Песня

       N.N.
В веригах судьбы, от которой уйти поздорову
Случалось когда-то, чтоб после с тобою сошлись,
Мы мига рабы, господа только честному слову,
И это нормальная плата за вечную жизнь.

Любимая, жди, даже если кокосовой копрой
Нас кормит судьба, вместо солнечных яблок на Спас,
Земля не бывает ни злой, ни, по-честному, доброй –
Ей надо вращаться, и дела ей мало до нас.

И если не дети, то кто эту вспомнит проказу:
Двух взрослых детей, запрещённые рвущих цветы.
Не может на свете быть столько прекрасного сразу:
И небо, и ветер, и сердце, и солнце, и ты.

       21.02.07.




       * * *
       N.N.
Мы от серпа, сохи и даже молота
Упали в виртуальные леса,
И сердце, прекословьями расколото,
Давно на грош не верит в чудеса.

Счастливой не загадываю встречи я,
Поскольку мир предметен и жесток,
Но жёсткие осколки красноречия
Шрапнелью улетают на восток.

Где мир, ещё как нужно не обкатанный,
Качнётся под ногами – и падёт,
Где счастье чайной ложкою захватанной
Без жалости суют больному в рот.

И радостью последнего желания
Твоя до смоли спутанная прядь,
Где ты – на этой дыбе ожидания
Того, чего давно не надо ждать.

И снова несуразицей ледащею
Моя до света вертится земля,
И если было что-то настоящее –
То только эти ямбы февраля.

       22.02.07.




* * *
Жизнь осколочным хрупким снарядом
Нависает, хоть саваны шей,
Здесь то смерть расстилается рядом,
То свобода до самых ушей,

Но и в этом углу без компаса
До того, как закроют засов,
Украдём нашу капельку часа
У Вселенной бездонных часов.

       23.02.07.





       * * *
       N.N.
Я не могу бродить, с судьбою споря,
У тель-авивской гавани гребной
На берегу лазоревого моря,
Что в переулке высится стеной.

Здесь, не дыша, любой погоде рады
Туристы, созерцатели красот,
Но тянется душа за перепады
Сердечных неслабеющих высот.

Где, словно разметённые, без стрелок,
Часы Дали – и женщины Дега,
Где ты с руки хвостатых кормишь белок,
Когда вокруг глубокие снега.

Где мечется по женской половине
Ребёнок от неведомой тоски,
Где вертолёт взметает пыль в долине,
А под ногами выше – ледники...

И я шепчу нечаянному чуду
Туда, где за отрогами Китай:
«И не мечтай, что я тебя забуду,
Что разлюблю. Ты даже не мечтай.»

       24.02.07.




       * * *
       N.N.
На краю, у пика белоснежного,
Там, где боги путаются в го,
Сердце не минует неизбежного,
Но понять откажется его.

Землемера циркули мятежные
Квадратурой заняты пока,
Только вера теплится надеждою
На неисчислимые века.

И молитвой странною завертится
Флюгер на пронзительном ветру:
«Господи! Не дай нам только встретиться,
Потому что после я умру».

       25.02.07.




       * * *
       N.N.
Над орбитой моею земною
Посредине ярчайшего дня
Не считается время со мною,
Но украдкой считает меня.

Не уходит лишь то, что нетленно,
Никаких не смущаясь страстей,
И опять вырастает Елена
Над смиренною жизнью моей.

В сердце горького яблока завязь
Сквозь калёное вижу стекло
Да к себе неустанную зависть,
Что такое случиться могло.

       25.02.07.




       * * *
Согласно легендам, в седьмом часу ночи к Змею Апофису подплывает лодка Ра, мертвый проходит через семь залов и семь дверей, чтобы попасть в Амерти…

Великобритания: астероид Апофис диаметром 390 метров летит к Земле...
       N.N.
------------------
Я не знаю прекрасней зимы,
Но известия выдали ныне,
Что Апофиса, демона тьмы,
Ждёт Земля из подлунной пустыни,

И разверзнется купол небес,
Поражая людей и уродов...
Не боюсь я ни этих чудес,
Ни других, коли будут, исходов.

Жаль, что мне не увидеть пока
Твоего вечно светлого облика –
Боги плачут и рвут облака,
Только ты ещё легче, чем облако.

И смятенную душу спасти
Появляется тенью на коже
Эта дымка всемирной сети,
Что небесного света дороже.

       26.02.07.





       * * *
       N.N.
Кто юность не откладывал свою,
Минувших дней хлебать не станет жижу,
В тех временах себя не узнаю,
Тебя же там, по счастью, я не вижу.

Там расцветали подвиги везде,
Где были все одной надежде рады,
И слова правды не было в «Труде»,
А труд бывал в любом кусочке «Правды».

В те времена не признавали слов,
За исключеньем выдумок Молоха,
А до твоих девчачьих дневников
Мне оставалась целая эпоха.

И мир делился резко пополам,
До самого последнего предела,
И воздавалось многим по делам,
А большинству – и попросту без дела.

И злобных дней летело торжество,
И никакой я в том не видел муки,
Но не было на свете одного –
Печали неминуемой разлуки.

И жажда по влюблёности земной
Меня тогда настичь не смела всё же...
Но чем сильней вступаю в этот зной,
Тем он дороже.

       26.02.07.




       * * *
       N.N.
Как мы порой привержены, однако,
Планетам, расположенным не так!
Ничуть не верил знакам зодиака,
Пока они и мне не дали знак.

Над Глобой покуражимся в астрале,
Напыщенной не веря пустоте.
Гадатели по звёздам измельчали,
Да нынче и гадатели не те.

Во мне всегда тревожились сомненья,
Что без тебя в Касталии мертво,
Что карта драгоценного рожденья
Написана без дома твоего.

Благословенья редкие в природе –
Как тьму перебивающий поток.
И кто бы мог увидеть в небосводе
Освобождённый Господом чертог?

И пусть пока свиданья наши редки,
Да и копилка радостей проста,
Я в нашем доме лестничные клетки
Раскрашу только в яркие цвета.

И с высоты иного мирозданья
Минувшее постигну, как халдей...
Но пусть моё последнее желанье
Останется безвестным для людей!

       27.02.07.




       * * *
       N.N.
Под небом, сотканным сурово,
Седой просторно голове:
У третьей жизни есть основа,
Какой не знали первых две.

Стихи, как музыку, слагая,
Одну лелеял благодать:
Благая весть на то благая,
Что век не может опоздать.

Летит, проламывая стены,
Сквозь годы, ливни, города
Евангелие от Елены,
Живая Господа вода.

Как много веривших в начале,
В свои счастливейшие дни,
Его давно б расшифровали,
Когда б увидели они!

И пусть их грусть не обесцветим
Высокой верностью божбе,
Я поделюсь – но только этим
Мгновеньем, рвущимся к тебе.

       27.02.07.





       * * *
       N.N.
Оставь сегодня слёзы, Бога ради!
Он всё равно своих не слышит чад.
Мне эти годы в чистом шоколаде
Порой оскомой прошлого горчат.

У нас весна. И снова мы не курим
Здесь фимиам – ни людям, ни дерьму,
А в пятницу сполна приходит Пурим,
И стольким мы обязаны ему!

Те, кто в другом когда-то жил кошмаре,
Поймут, что слову вовсе нет цены
Там, где живут гестаповские твари
В местах, где сроду не было войны.

Ещё не все приспешники тирана
Звериных наконец лишились шкур,
И уши бесноватого Амана
Торчат из-под восточных синекур.

Твоя стезя другой убита вестью,
Но всё равно душою мы сродни,
И жить нельзя средь этого бесчестья,
И всё же есть оставшиеся дни!

Им нет числа. И звёздная аптека
Сильней несуществующей вины,
И только тем утешит человека,
Что сердце не выносит тишины.

       28.02.07.




       * * *
       N.N.
Кто из-за парт восторженно и страстно
Глядит на мир, не видит чёрных птиц.
Напрасен март. И всё вокруг напрасно,
Хотя весна не ведает границ.

Лишь смех да окружающих прохладца
Из нам навек дозволенных даров:
Ни засыпать с тобой, ни просыпаться
Не доведётся в лучшем из миров,

Где долгих дней озлобленная свора
Ни разу не позволила вздохнуть,
А там, где всё огульно, без разбора,
Не всё ль равно – какая рядом грудь?

Одних стихов пустая амальгама
Да Богом возведённое родство...
И кто сказать теперь посмеет прямо,
Что это тоже – промысел Его?

       01.03.07.




       * * *
Средь мудрецов, святых и негодяев
Живу, как и положено судьбой.
Здесь Иордан, где был ещё Буслаев,*
И озеро с рыбацкою губой.

До Палестины, помнится, нескоро
Шли люди, чтобы с Богом слить сердца,
А здесь благоухает Salvadora**
У моего случайного крыльца.

И верю я в продолженное время
Над этим чёрным глобусом земным:
Господь не зря разбрасывает семя
Горчичное по пажитям своим.

Пускай душе, как выпавшей награде,
Лишь лучшие достанутся куски:
Ты будешь жить благодаря и ради,
Нечаянно, назло и вопреки.

И если Он и вправду сверху судит,
Кому в какой покоиться стене,
Ты будешь здесь, когда меня не будет,
Чтоб мог хоть кто-то помнить обо мне.
________________________

Примечания:

* – Россияне начали совершать путешествия (хождения)
на Святую Землю, связанную с зарождением христианства,
уже в XI веке, а может быть, еще и раньше – в древних
русских былинах фигурирует житель Великого Новгорода
Василий Буслаев, который в незапамятные времена "ко
Святому Гробу приложился и в Иордан-реке купался"…

** – Горушечное зерно, упоминаемое в Евангелии (Мф., XIII, 31-32),
в русск. переводе не точно названо горчичным зерном. Это семя
очень обыкновенного в Палестине, Египте и Малой Азии дерева
из семейства Salvadoraceae (близкого к масличным), именно:
Salvadora persica L., имеющ. мелкие цветы и такие же 1-2-семянные
ароматич. плоды.


       04.03.07.



       * * *
       N.N.
По мере сил младенчеству потешному
Последние успев вернуть долги,
Я скромен был, как подобает грешному
Простому человеку из тайги.

Свиным устал довольствоваться хрящиком,
Ищу теперь полёты наяву,
Я целый день сижу с открытым ящиком,
И почтой, как знамением, живу.

То вдруг ямщик замешкался за речкою,
То от любимой сгинула строка,
В запое, что ль, родные наши Печкины?
А прочих нам не надобно пока.

Неужто вдруг слова твои достанутся
Другому, недостойному наград?
Ведь без тебя часы совсем не тянутся,
А ряскою болотною стоят.

Я у дверей брожу, как пятиклассница,
Выглядываю в щелку из окна...
Пиши скорей! Какая на фиг разница,
Поймёт или обидится жена?

       05.03.07.



       * * *
"В Пурим каждый обязан выпить (столько вина),
       чтобы перестать видеть разницу между словами
       "проклят Аман" и "благословен Мордехай".
Правила Пурима.
Книга Эсфирь.
----------------
Вот так живёшь, невидимо старея,
На незнакомой родине своей.
Два праздника для всякого еврея,
А я плохой, наверное, еврей.

Но зря тенёта путает калека,
Да и второй напрасно ждёт во мгле,
Пока живут потомки Амалека,
Не будет нам покоя на земле.

Я в Пурим хоть бокал за счастье наше,
Не сомневаясь, выпил бы, любя,
Но мне вино горчит в огромной чаше,
Поскольку снова рядом нет тебя.

Пускай Эсфирь, моления слагая,
Спасла народ в адар или нисан,
Я не желаю знать про Мордехая,
Хоть мне совсем не по сердцу Аман.

И там, где чужака вгоняет в краску
Пасхальное дешёвое винцо,
Куплю себе фарфоровую маску,
Чтоб не помять усталое лицо.

От фейерверков нету амулета,
Куда бы ни направил тут стопы...
Не праздник мне и самый светлый этот,
Поскольку нет тебя среди толпы.

       01– 06.03.07.




       Непраздничное письмо

       N.N.
Из списков, где уделом нашим править
Никто б на свете запросто не мог,
Не вычеркнуть тебя – и не оставить,
Свои кредиты помнит только Бог.

Пусть из души меня когда-то выгнать
Решишь сама – не мне тебя толкать,
Не дай мне только времени привыкнуть
К тому, к чему так больно привыкать.

Но если недописанную фразу
Оставит Он для смирного раба,
Не уходи – ни временно, ни сразу
– О прочем позаботится судьба.

       08.03.07.




       Воспоминание о настоящем

       N.N.
Поднять глаза ль, потупить очи долу –
На месте бирюзовый окоём.
Пишу отчёт о дне, что, точно голубь
Над нами светлым взмахивал крылом.

Нам свитера, отброшенные вскоре,
Такого не доставили тепла:
Когда вчера с тобою был у моря,
Ты даже не замёрзла. Ты спала.

Вот эти дни, счастливые такие
В любой дурман с собой уволоку:
От Сретенья с тобой до Евдокии
Бродил по океанскому песку.

Среди природы новых куролесиц
Безвыходна домашняя тюрьма,
У нас дожди бывают дважды в месяц,
И это вся нехитрая зима.

И кажется: откроешь ставни с ходу –
И воздух километрами бери,
Не обмануть весеннюю погоду,
Но снова говорят календари,

Что без тебя все годы жил напрасно,
Лишь оглянусь – какая пустота!
Погодомер предсказывает ясно,
А мне пока не ясно ничерта.

В земной юдоли смерти и обмана
Всё, что не между нами – пустяки!
Ты на меня глядишь теперь с экрана,
В такие изумлённые зрачки.

И если зло дотянется любое
До огонька, зажжённого во мгле,
Мои стихи останутся с тобою,
Когда меня не будет на земле.

       10.03.07.




       Мой Вавилон

Человечество! С разных сторон
Подбираюсь к секретам твоим.
Я твоими словами пленён,
Сколько их, что рассеялись в дым!

Все сомнения преодолев,
Укрощу под уздечкой ментол:
Слово «сердце» по-нашему «лев»,
Слово «левый» по-нашему «смол».

Пусть не будет в последней строке
Разночтений, столпов и вершин:
Ты моя на любом языке,
Он у Господа только один.

       10.03.07.




       * * *
       N.N.
За этот сон, за дерзкое веселье
Любую после выдержу тюрьму:
Мой миллион, добытый в подземелье,
Не попадётся больше никому!

Его глаза диковинного цвета
И вязанный в полоску свитерок
Принадлежат тому, кого Джульетта
Открыла сердцем счастливо и в срок.

Как Мерлин, он несёт искусство древнее
Бывать одновременно, там и здесь,
Мой миллион – билет в твою деревню,
Моя давно не чаянная весть.

       12.03.07.




       * * *
В понедельник, соответствующий второму дню творения, когда были разделены верхние и нижние воды и создана суша, левиты пели Псалом 48: «Велик Г-сподь и прославляем в городе Б-га нашего, на горе святой Его. Прекрасна высота, радость всей земли – гора Цион на севере города Царя великого...»
       А.Левин. Мы построим третий храм
------------------------------
Как случай издевается, бездельник,
Над тем, что нам отпущено не зря!
Ты помнишь, это было в понедельник,
Второй в Сионе день календаря.

Ну что с того, что флаг ещё не поднят,
Что не открыли радостно дверей,
Что с этой автостанции не ходят
Автобусы за тридевять морей?

Пускай потом приснившимся уродам
Случайная достанется слеза,
Я шёл с тобой по по длинным переходам,
Где от витрин смыкаются глаза.

Потом опять бродил в толпе, проказя,
Прилавки пересматривал в тоске,
Где продаётся "Гамлет" в пересказе
И Диккенс на еврейском языке.

Я вёл себя задумчиво и странно
Средь бурной человеческой реки,
Всё только потому, что постоянно
Твоё дыханье слышал у щеки.

И помню как, свидетели и судьи,
Простые обитатели Земли,
На нас с тобой оглядывались люди:
"Счастливые! Они себя нашли!"

       14.03.07.




* * *
       N.N.
Там, на виске, любимая, поправь
Ту прядь, что сединой займётся скоро.
Мы преданы на каменную явь,
Не снившуюся жертве Командора.

И ком подушки яростно дробя,
Пока волос на ней просыплю хвою,
Я снова засыпаю без тебя,
И только наяву ты здесь со мною.

Пусть годы протекут теперь без сна,
Чтоб не терять секунд на скуку эту...
Но разве этим кончится она,
История, неведомая свету?

       15.03.07.





       * * *
       N.N.
Я не верю в упрямых, пускай им не памятен страх,
Я любую в толпе чернокнижницей славы назначу,
Но с повязкой на самых агатовых в мире глазах,
Ты идёшь по тропе, где не ждут ни беда, ни удача.

А навстречу – то мглой занавешенный в долгом пути
Силуэт пирамид, то слова, обращённые к Богу,
И старуха с пилой не пускает солдата пройти,
На дороге стоит, опираясь косой на дорогу.

Весь в шиповнике сад. И в углу, над Стеною Потерь,
Где до чёрных бобов мы порой добираемся смело,
Я когда-то был рад, что бессмертия нет, но теперь
Ужасает меня, что когда-нибудь выйдут из тела

Все земные углы – и плоты из стеблей камыша,
Что ловили с трудом на бездонных озёрах Челека...
Возле Белой Скалы потерявшая память душа
Пролетит, но потом неизменно найдёт человека.

       15.03.07.




       * * *
       N.N.
Не мрак кошмаров, скучная игра,
Где упыри во все стучатся двери –
Я потерялся здесь позавчера,
И до сих пор не выкопал потери.

Я выходил, лианами жгутов
Мир обнимал, и смерть неслась пятами
Средь ненавистных с юности крестов,
Среди камней с чужими письменами.

Но там, где Золотой кончался век,
Под знаками «Entrez» и «Добре дошли»,
Стояла ты, мой солнечный ковчег,
В туфлях на силиконовой подошве.

И не успел сияющий опал
Твоих ресниц предутренних коснуться,
Как понял я, что начисто пропал.
И никогда отсюда не вернуться.

       15.03.07.




       * * *
       N.N.
К любимому притронувшись щекой,
От Дафниса уйти бессильна Хлоя,
Давно душе пора бы на покой,
Да что-то ей не хочется покоя.

Но тысяча находится причин
Считать, что всё размеренно и чинно:
Я твой любимый автор из мужчин,
Из авторов любимый твой мужчина.

И муза этим пламенем жива,
Пока плечо родное с нею рядом,
Мне всё равно, о чём твои слова,
Я и без них тебя читаю взглядом.

И сколь вы мне, сивиллы, ни пророчьте
Провалов, вдохновенны и лихи,
Пусть каждый день в своей обычной почте
Она откроет новые стихи!

Пусть никогда соломенной вдовою
Свою не сможет вытравить тюрьму –
Но если это будет не со мною,
Я только позавидую ему!

       15.03.07.




* * *
       N.N.
Всё, чем стих необузданный жив мой,
От простых не свободно примет:
Надрывается женскою рифмой
Без тебя невозможный сонет.

Из грядущего близятся всходы,
Те, что вряд ли понять до конца.
За свои одинокие годы
Я не видел прекрасней лица.

И с тех пор мне настойчиво снится,
На усталой сетчатке рябя,
Эта родинка возле ключицы,
Эта родина возле тебя.

Пусть она не забудется тоже,
Если в ней ты когда-то была.
Я не знаю, какая дороже –
Та, что бросила – или взяла.

Мы когда-нибудь выставим оба
Неоплаченный счёт временам,
Где ореховый лес Арсланбоба
Не позволил увидеться нам.

Озирая тебя из пустыни,
Как горящим ослеплен кустом.
И за то, что мы встретились ныне,
Я его не забуду потом.

       16.03.07.




       * * *
       N.N.
Будильники на башнях – каторжане,
И я им не завидую ничуть,
Стареть не собираешься заране,
Но время не даёт передохнуть.

Я в жизни безымянным не был вором
И не просил поднять себя в цене,
Но тридцать пять твоих – как приговором
Моей пока не видной седине.

И не поддаться ль мрачному примеру
Ушедших в недоступное сердец:
Остановить своих созвездий сферу,
Чтобы твоих дождаться наконец...

       18.03.07.




       * * *
       N.N.
сквозь катакомбы наощупь бредя к реке там где ни разу увидеть не суждено
я о тебе рассказал бы своей тоске только она не поверит мне равно

там где пожары на шахтах калечат плоть где у русалок урановые хвосты трудно расслышать о чём говорит господь даже когда он с тобою одним на ты

я озираю из загнаного угла эту планету беременную бедой там где когда-то меня одного ждала нынче мильоны их бродят кто молодой

бедные дети по африкам без лица тихо на свете как будто ушёл в расход твой непустеющий солнечный мир свинца ловит надежду порезанную в живот

эа оболочкою внутренности не рад пусть бы и в ней розоцветный горчил миндаль только тебе собирающей виноград дал бы я право на вечную непечаль

       20.03.07.




* * *
       N.N.
Как вечер тих! Но скучно всё равно,
Лишь ангелов крыла вокруг воздеты.
Любимая, давай пойдём в кино,
Есть у меня полтинник на билеты!

Я у кассирши булку отщиплю
И у певца потрогаю гитару,
Попкорна я и правда не люблю,
Возьмём себе мороженого пару.

Мы много там увидим ерунды,
Но разве для того мы в этом зале?
И задние сладчайшие ряды
Сомкнут глаза, чтоб нам не помешали.

       21.03.07.




       * * *
       N.N.
Убогой жизнь на всей моей планете
Была без озаренья твоего,
И если б Бога не было на свете,
То мы с тобой придумали б его.

Один во тьме, я чувствую, как темя
Встречает луч, дарованный судьбой,
И взором останавливаю время,
В котором нам назначено с тобой

Не знаю, что. Обоз ещё в дороге,
Но музыка прелестная слышна,
И шапито раскидывает ноги,
Как Гулливер на празднике вина.

Навстречу мне из звёздного колодца
Плывёт лицо, каких прелестней нет,
Ещё перетерпеть с тобой придётся
Немало поношений и клевет,
Сквозь ядерную двигаясь эпоху
По зодиаку в огненной арбе...
 
И если я когда-нибудь издохну –
То от припадка нежности к тебе.

       21.03.07.




       * * *
       N.N.
Бог играет в лото, чтоб помалу утаивать приз,
Полюбить в шестьдесят – как счастливую вытянуть фишку,
Эти письма в ничто – неуёмного сердца каприз,
Но без них ледники отменяют твою передышку.

Пара тысяч парсек между нами, но это ль предел?
Между звёздами нет никакого, по сути, просвета,
И материя плоти сквозь лазерный смотрит прицел,
Сквозь бессонниц полёт, в азиатское скудное лето.

И бродя по мирам, где грядущее станет былым,
Никогда не сотрём этих будней божественной темы,
Наша жгучая тайна известна сегодня двоим,
Перечёркнутым словом на самом краю Ойкумены.

Так пускай фантазёру потом не сносить головы –
У земного ковша пуще звёздного нет корабела.
Никогда не оставлю мечты, без которой, увы,
Безголоса душа у тобой оживлённого тела.

       23.03.07.



* * *
Там, где шарманка крутится от века,
И спозаранку просится в утиль,
Я наблюдал, как тени человека
Из теней дня вытряхивают пыль.

Бродили там непрошенные дети
И гнила виноградная лоза,
И кучер в позолоченной карете
У тыквы пробуравливал глаза.

И я её нечаянно коснулся –
Как семечки шуршали тяжело!
И даже то, что всё-таки вернулся
Меня утешить больше не смогло.

       26.03.07.



       * * *
       N.N.
На этой неминуемой дороге,
Где все потом окажемся в итоге –
Сомнений человеческих предел,
Куда слабей, чем то диктуют боги...

Я оглянуться всё-таки посмел.

Трава змеиной кожею шуршит,
И Ад себе добычи новой просит.
Любимая, я знаю, как болит!
Хотя теперь тебе не больно вовсе.

Не знали боги, гадости творя,
Что нам с тобой, по правде говоря,
Последняя не тягостна преграда.
Гадюки луговой ужасен яд,
Я только за тобой спускался в ад
И для тебя покинул чрево ада.

 Я был желанный пакостницам друг,
Но там, где столько прелести вокруг,
Ни с чем твоё сравнить не смел бы лоно,
Вслед за тобой скатился в эту тьму
И оглянулся только потому,
Что был слугою верным Аполлона.

Какая тьма в неведомом столетье,
И сколько берегов на этом свете,
Где человек свирепствует, спеша?
Не смог он от богов дождаться чуда,
Пусть ад не отпустил тебя оттуда –
С тобой навек бессонная душа.

И лишь теперь, когда былое ложно,
Да так, что век дороги не пройти,
Мне оглянуться в будущее можно,
Когда закрыты в прошлое пути.

Неужто зря мерещится одонье
И только там поэзия цветёт,
Где ощущаешь кожею зловонье
Стигийских заволоченных болот?

Когда другого нет у нас исхода,
Идём туда, где нечисти природа,
Но гадам неподвластна красота,
Не так ли Он, неведомое зная
За праведными душами шагая
Открыл для многих адские врата?

И пусть его, изустный этот ад,
Который так умело громоздят
Те, кто лишён души в сосуде тела,
И всё, чего назвать пока нельзя,
Из подземелий выползет, скользя,
Как та змея в траве, где ты сидела.

И после расставания опять
С тобою, обречённою страдать,
Мне всё равно, какие силы поднял,
И как бы ни отринуты слова,
Пускай плывёт по Гебру голова
До Лесбоса, где ждут её сегодня.

Но даже ей, оторванной от тела,
С отрепьями на шее и цветами,
Мерещится во тьме, какую знал,
Что возникают между берегами
Два огонька – и башенный сигнал.

       27.03.07.




       * * *
N.N.
Как нежен чёрный пух твоих ресниц!
Бороздок сеть – как ангельская фраза,
За частоколом времени границ
Не высмотреть. Но мне не нужно глаза.

Гадать по фотографии – тщета,
Но бархатом из утрехтского плиса
Кусок кулисы выступит с листа,
Чтоб, отодвинув плотную кулису,

Увидеть сквозь развалины судьбы
Другое, подрастающее зданье,
Где мы с тобой – единое желанье,
Две друг о друге всплывшие мольбы.

       30.03.07.




       * * *
"Семь дней не должна находиться
       закваска в домах ваших" (Шмот, 12,19).
       N.N.
--------------------
В отчаянной борьбе за плеск кастальских струй
О Песахе забыть не смеет вдохновенье,
Любовь моя, я всё отдам за поцелуй,
Но как же быть тогда с арендой помещенья?

Пусть мой ужасен грех. Но времени свинец
В изложнице своей и грамма не уступит,
Вокруг всё больше тех, кому продашь хамец
В противовес другим, кто здесь его не купит.

Не верю тишине. Обманчивей светил
Мой долгожданный шрам от дерзостного среза,
Вериги не по мне, и дух свободен был
Всегда, пока его не тронуло железо.

И вместо сладких вин вода моя горька,
Печаль моя полна далёкостью твоею,
Я сдам своей жене продукты из ларька –
А что ещё, скажи, останется еврею?

Куда теперь идти, когда средь бела дня
Над нами повара небесные шинкарят,
Ты просто далеко, а прочие меня
Волнуют без любви, и праздника не дарят.

И скромный этот зал, под куполом гряда
Да несколько морей – удержит ли такое?
А пятый мой бокал за то, чтоб ты всегда
Любила одного – хоть он того не стоит.

       30.03.07.



* * *

       Нет, не тебя так пылко я люблю
М.Лермонтов.
       N.N.
------------
У края, где двоим ступить нельзя,
Убытком человечеству грозя,
Стою, твоя никчёмная награда.
Одну тебя так пылко я люблю,
Но молодость погибшую мою
Ты не спасёшь, хоть ей была бы рада.

И никого узреть в твоих чертах
Не удаётся. В этом-то и дело.
Нет для тебя канона. Ни удела
Не знает нежность, странная в стихах.

Мне небесами посланная манна,
Как самая сладчайшая нирвана,
И день и ночь отрадна с этих пор,
И только померещится нежданно
На улице под пьяный разговор:

«А времени всё меньше, как ни странно.»
       
       31.03.07.




       Апрельские тезисы

N.N.
Воды, сады, виноградник, вода – алмаз,
Царство зверей и чудесных растений всходы,
Восемь листочков, на каждом по паре глаз –
Мой вертоград, полный яблоками и мёдом.

Можно ли с белого снова начать листа?
Только драконы назад возвращают реки.
Я не ревнив, потому что со мною та,
Чья красота не оставит теперь вовеки.

С нею отныне валандаюсь до седин,
До неизбежной последней в душе истомы:
Где ты была, когда я тосковал один
И почему не увиделись до того мы?

Жажда тебя, как антоновку черви, гложет.
Только от губ от твоих, что всегда близки,
На расстоянии вытянутой руки –
Всё, чего сердце принять никогда не сможет.

       01.04.07.





* * *
Рождённым под планетою чужою
Вовек упасть не можно в забытьё.
Не знает одиночество покоя,
Пока не натолкнётся на твоё.

И шубою одной укрывшись куньей
От холода вселенского и зла,
Они бредут в серебряном подлунье,
И больше им не надобно тепла.

01.04.07.





* * *
Воинство ангелов бьёт челом
Сквозь облака – и ложится в море,
Я не посмею сказать: Шалом!
Той, что сегодня в другом просторе.

Времени отблески вдалеке –
Точно фон Крупповых пушек жёрла,
Видеть кольцо на твоей руке –
Будто удавку держать у горла.

Бедное воинство. Для чего
Столько хлопот учинять с порога?
Нет предводителя у него,
Кроме восставшего против Бога.

       02.04.07.




       * * *
       N.N.
Сквозь сон и дрожь косматого тирана
Упрямые пульсируют круги:
Хрустальный дождь из вражеского стана,
Где ты в плену – но попраны враги.

И в волости бесчестья и позора
Восторженную слышу тишину:
От твоего пленительного взора
Циклоны превращаются в весну.

И участь недосказанная вдовья –
Как метранпажем списанный тираж,
И чёрного касается межбровья
Любимых губ нечаянная блажь.

02.04.07.




       * * *
       Превратное понятие о чести
       подало повод к поединкам. В.И.Даль.
------------------------
Как в нечаянной страшной игре,
Чьё нащупывал дно я,
Я уселся за стол в октябре
И поднялся весною,
С переливами тесно знаком,
С этой песнею вольной –
Но очнулся уже стариком
За чернильницей школьной.

Не ходил я ни строить, ни месть
Лихорадками буден,
За ненужную ратовал честь,
Потому и подсуден,
Хоть немало побил воронья
Под капели стаккато...
Да и честь-то была не моя,
А случайная чья-то.

       03.04.07.




* * *
       N.N.
В саду замысловатые дорожки
Блаженную запутают мечту.
У месяца серебряные рожки,
Но что-то плохо видно высоту.

Пусть эту угасания нирвану
Случайный соглядатай не спугнёт,
Всё то, что о тебе писать не стану,
Нечаянно из полночи взойдёт.

И силы зла, рассекшие аллею,
На части первозданные кроши,
Чтоб ты была единственной моею
Надеждой на бессмертие души.

03.04.07.




       * * *
Пусть имена не сразу повторятся,
И глаз таких не видел прежде я,
На старом фото девять на двенадцать –
Любовь непозабытая моя,

Её улыбка в бархатном пейзаже,
Как воздух над отрогами, чиста,
Она в тебе мерещится, всё та же,
И думаю, что это неспроста.

Она прощаться вовсе не хотела,
Но будто уходила от меня,
И вот, нашла себе другое тело,
Мою любовь по-прежнему храня.

       04.04.07.




       Предчувствие негражданской

N.N.
Далеки от родных берегов, кто в кипе, кто в берете,
Не считавшие сроду врагов, Авраамовы дети,
Где пустыня с одной стороны, а на западе – море,
Кровожадной эпохи сыны салютуют Авроре.

По утрам разбудить мастера, соловьиные трели
Здесь, где вывески прятать пора от весенней капели,
Впрочем, это я так, для словца, чтобы с пылу и с жару
Не пугать нашим зноем певца, что роняет гитару.

Индульгенцию взять с потолка, отсидеться в колодце,
Не получится. Песня легка, да не нами поётся.
Сколько пройдено с веком хвороб – ни мечты, ни любови,
Ничего я не тратил взахлёб, кроме собственной крови,

И взираешь на белый билет налитыми глазами:
То ли будет война, то ли нет, то ли вовсе не с нами,
Неужели не хватит смертей бесноватым тиранам?
У Фортуны немало затей в рукаве её драном.

А пока – коль не слышала ты, сообщаю известья:
По заливам гуляют флоты, обречённые мести,
Миннезингеры пьют молоко, ретрончады слагая…
Хорошо, что ты так далеко от меня, дорогая!

       04.04.07.




       * * *
Необратимы праздники и даты,
Про дважды в реку верится с трудом,
Но всё, чего успеть не мог когда-то,
Сумеет время выправить потом.

Так под асфальтом нынешнего Рима
Целёхонький откроется скелет...
Желанье быть с тобой неисцелимо
По крайней мере два десятка лет.

       08.04.07.





* * *
       N.N.
Человек – нечаянная малость,
Пыльная соломинка в стогу,
Не сиделось мне, не отдыхалось
На родном далёком берегу.

Занесло негаданно-нежданно,
Сам не понимаю, для чего,
Час отсюда лёту до Ирана,
Три часа – до дома твоего.

Но по соловьиному эфиру,
Презирая бренности клеймо,
Полминуты движется по миру
Самое длиннющее письмо,

Где над бестолковою судьбою
Беркуты неспешный чертят круг...
Дай же обменяемся с тобою
Тенями, обнявшимися вдруг.

       09.04.07.


       * * *
N.N.
Поддавшись необузданной мечте
В полночный час безмолвного протеста,
Я свирепел в холодной духоте,
Где не было для нас иного места.

И этот сон колотится во мне
Все эти дни своей печалью тяжкой:
Как я тебя погладил по спине,
Едва прикрытой тонкою рубашкой.

Любую увести способен речь,
Туда, где от невзгод оставлю тень я,
Я всё могу. Лишь нежность этих плеч
По-прежнему не знает выраженья.

       11.04.07.




       День космонавтики

       N.N.
Я знаю, что чудес на свете нет,
Но в том ли нашей искренности сила?
Ты родилась спустя десяток лет,
А мне тогда уже двенадцать было.

В такую ночь апрельскую не спят
Те, кто одной тревожится заботой.
Паршивенький испанский шоколад,
Стакан воды – и ты на крупном фото,

Которое разглядывал не раз,
Пока заснуть пытается сознанье,
Стеклянная поверхность – точно глаз
Внутри меня. Беда моя и знанье

Грядущего, где нам не обещал
Ещё никто ни встречи, ни разлуки.
А ты мне говоришь: «Не верь науке,
Волшебный открывающей кристалл».

       12.04.07.



       * * *
Весна ещё не выставила грома,
И эта ночь, как прежде, холодна,
Ни паспорта не просит, ни диплома
Великая еврейская стена.

Временщики и времени, и места,
Успевшие к шестидесяти, мы,
Ещё не прокричавшие протеста
По поводу грядущей вскоре тьмы,

Всё не спешим прощаться с тополями,
Готовить эпитафии друзьям...
А время измывается над нами,
Цепом стуча по нашим хрусталям

С живой водой. С твоим негромким соло,
С улыбкою, какой не знал пока,
И никакая жизненная школа
Ничуть не просветляет дурака.

Я прожил век. Не весь, но половину
Без переправ – туда, где без весла
Сидит Харон, почёсывая спину,
Распахивает ласточка крыла,

И только в ней – кудеснице весенней
Прочертятся последние слова
С надеждою моей на воскресенье –
Чтоб вновь твои увидеть кружева.

       13.04.07.



       * * *
       N.N.
Вчера во сне, чужие слыша чары,
Я спать не мог, но вырваться не смел,
Пора весне открыть свои амбары
С ветвями золотистыми омел.

Тебе не исцелять меня елеем,
Не подводить к открытому окну,
Но облик твой извечным юбилеем
Мне радость заповедует одну,

Ещё не растерявший сил и слуха,
Я на краю чуть видной полосы,
И снова странно тикают над ухом
Ненужные старинные часы.

Мне каждый миг понятен был и дорог,
И я его б отдать хотел навряд.
Вот так живёшь – и вдруг тебе под сорок,
А то и вовсе, глянь, за пятьдесят.

Мы у теней, что в стенах дремлют, спросим,
Как т а м теперь, и что у них слабо,
Зато тебе – теперь уже не восемь,
И даже не шестнадцать, слава Бо...

И пусть они взирают виновато
На то, что остудить зазорно льдом:
Что я совсем не знал тебя когда-то,
Не верится. Иль верится с трудом.

И бытия натруженную спину
Не разгибая – всё равно не пасть,
Давно готов за эту половину
Отдать её немаленькую часть.

       24.04.07.



       * * *
       N.N.
Вокруг апрель, весны смиренный лотовый,
И глубины до мая не проспишь.
Слеплю свирель из глины терракотовой,
И ты меня услышать поспешишь.

Не о серпе я вспомню, не о молоте,
Что прежде мой закрашивали век:
Мне не нужны свистки в сусальном золоте –
Из этой глины сделан человек.

И если песня вдруг тебе понравится,
Хоть очень незатейлива она,
Тогда, моя эдемская красавица,
Ты будешь слушать нынче дотемна.

И под своей адамовой улыбою
Я истину нехитрую таю,
Что нету у тебя другого выбора –
А кто ж ещё споёт тебе в раю?

       25.04.07.



       * * *
Пора к зиме навёрстывать в квартире
Чего доныне сам не уберёг,
В моей тюрьме и стен всего четыре:
Юг, Север, дальний Запад – и Восток.

Здесь Иордан далёк, как Исикари,
И тянет вниз ошибок прошлых груз,
И море, что на западе, в пожаре
Ожогов из-за множества медуз.

Любовь была – как солнечность Господня
И ей пишу доныне каждый стих,
Земля кругла, но встретиться сегодня
Нет никакой надежды для двоих.

Она меня любила без упрёка
И гадких не заметила клевет.
Ждёт на дворе гремучий полдень срока –
Но я пока не выбрался на свет.

И где её печалятся скрижали,
Пока я тишины ищу земной
В своём цветами брызжущем подвале,
С исчёрканной восточною стеной?

       07.05.07.




       * * *
По имени тебя не называя,
Прижмётся вдруг бессонною щекой,
Свободная, как мышка полевая,
Твоя мечта с натурой бунтовской.

Нет у неё на вздох смиренный права,
Стучит её возвышенный каблук,
Но вот уже касается сустава
Напоминанье будущих разлук.

И возле долгожданного алькова
Где ждут певца забвение и мёд,
Она тебя не выпустит живого –
И, слава Богу, пусть ещё живёт!

       12.05.07.





* * *
Всё спокойнее свет, что с утра окружает кровать,
Нет у Еноха дней, потому он не пишется в стаю,
Мы дожили до лет, когда нами легко помыкать,
И поэтому к нам подходить не советуют с краю.

Из любого окна двадцать первый откроется век,
Пусть не весь, до конца, но прожить его хочется, братцы!
«Alte Sachen» – на улице громко кричит человек.
Слышу я подлеца, но пока не спешу отозваться.

По ночам к голове Азраил подлетает, зловещ,
Но не глина листы, и по-прежнему хочется чуда.
Пусть могилы пусты – я твоя очень старая вещь,
И поэтому мне просто некуда больше отсюда.

       13.05.07.




       * * *
Как день, мила, но родственные лица
Не заслонят нездешней темноты,
Ты проросла травинкою в бойнице,
Осколком незабывшейся мечты.

Пока не весь ещё просыпан порох,
Недомоганье сможем побороть,
Измаялась в больничных коридорах
Недугов наших призрачная плоть.

Когда бы мог – поверишь ли, Милена,
Я отдал бы обвитые змеёй
Сокровища пергамского Галена
За твой незатуманенный покой.

Пусть деловит, и удержу не знает
Злодейский бес из дантовых низин,
Но дух летит – и черт его поймает!
Иль Бог один...

       16.05.07.




* * *
Полгода – разве срок для страсти это,
Не отрави блаженства чепухой,
Сиянье глаз у дивного портрета
Давно моё. И в них теперь покой.

У чудных Геликоновых подножий
Запасся славословьями сперва...
Не хватит слов – но всё-таки, но всё же
Порой ещё находятся слова:

За золотыми яблоками сроду
Я б не пошёл, не там моя печаль.
Но милую косматому уроду
Я не отдам, оглядываясь вдаль,

Чтоб никогда тебе не дали знака
Земные воплотившие грехи
Рождённые из хаоса и мрака
Кандальника Таната пастухи.

И пусть сквозь них любой увидит зритель
Не сорняками полное жнивьё –
Земли широкохолмную обитель
И силу, озарившую её.

       19.05.07.




* * *
Из моего ль ты создана ребра,
Иль просто свет открылся мне с тобою,
Малейших оснований для добра
Пока что нет. Не выдано судьбою.

Подумаешь – второй на взлёте век,
Мой хронотоп в другой учился школе,
Ещё не время жить как человек,
Я потерплю – для-ради лучшей доли.

Миную засорённые дворы,
Как тихий соучастник преступленья,
Ещё не время выйти из норы:
Моя звезда взойдёт без объявленья.

И там, где долгих дней веретено
Без остановки крутится устало,
Ещё не время пить с тобой вино –
А без тебя оно не наступало.

       22.05.07.




* * *
Неживые на улице лица,
И откуда им страсти набраться?
То ли людям пора расходиться,
То ли птицам дано разлетаться.

Из-за гор, точно солнце, всплывая,
Проведёшь мне рукою по коже...
Ты одна, моя радость, живая.
Но лететь тебе некуда тоже.

       22.05.07.




* * *
Вперегонки – но что пространства мясо
На наших рёбрах высечь бы смогло?
И пять минут последние у часа
Ещё диктуют прежнее число.

Ещё слова, которых так ждала ты,
Суровым перевязаны шнурком,
Но в завтра я гляжу сквозь циферблаты,
Оставленные нам Часовщиком.

       23.05.07. 00.01.




* * *
По какой, не узнаю, науке
Ощутить успеваю едва,
Крылья режутся. Падают руки.
Безрассудства полна голова.

Я врачам не доверю скелета,
Бесполезно. Но в ворохе дней
Не оставит упорное это
Наваждение бреда сильней.

Я в себе принимаю участье,
А тебя лишь измучил со зла,
«Не забуду!» – не повод для счастья.
Что же повод? – Чтоб вечно была

Не с дурным с перепою кумиром,
Не с бродягой в холодном дому,
А над миром, над миром, над миром,
Я не жадный – позволю ему,

Чтоб его неземные уроки
Больше твой не нарушили сон.
И спешат заговорные строки,
Сквозь предательский облик времён.

Пусть сирен неуёмное пенье
Бьётся жалостно ветром в трубе…
Не завистлив. Но в эти мгновенья
Я завидую только себе.

       24.05.07.




* * *
Я давно прошёл другие стадии,
Страсть – она как плазма в магнетроне,
Только тронь – и выпала Аркадия
Из твоей развёрнутой ладони.

Но и там, где нечего коснуться
Взором или тёплою рукой,
Волны невозможные несутся,
Зорко стерегущие покой.

Холодно кругом и неуютно,
В ауте лежат календари.
Только ты – всегда и поминутно,
Зорко, ошарашенно, беспутно
В небо обнажённое смотри.

       24.05.07.




Письмо на родину

Не осуждай злокозненную прозу,
Когда тебе простых довольно схем:
Событья смысла, следуя Делёзу*,
Не знают настоящего совсем.

На берегах тропического рая,
Счастливой и загадочной страны,
О равенстве и братстве размышляя,
Я понял: мы свободны и равны.

Мне скучно без**... Не будь морозов лютых
На родине, решился бы сбежать
От частых и бессмысленных салютов,
От праздников, которых не понять.

Как путник над развалинами Рима,
На хронос все сомнения повесь:
Здесь нет тебя. Но это поправимо.
Когда-нибудь меня не будет здесь.

       24.05.07.




Грустная сказка о www

Нам судьба-рукодельница шлёт простые
Откровения счастья на всей земле:
Он в Америке жил, а она в России,
Даже, если точнее сказать, в Орле.

Он таскал ей охапки левкоев чудных,
А она прижималась к его пальто,
Как они целовались – поверить трудно,
Не хотите – не верьте, а им-то что?

И, как будто потворствуя всем влюблённым,
Добрый Гелиос много им дать готов:
Любовались закатом Маруся с Джоном
С интервалом в каких-нибудь семь часов.

       24.05.07.



* * *
Мне надоело жить обманами,
И зря уверенность тверда,
Что где-то пахнут океанами
Диковинные города.

Не верьте, дети, что истерика
Замена лучшая тоске,
На свете нет иного берега,
Чем этот, в гальке и песке.

Средь нашей горькой безмятежности
Причала не было верней,
Где мы – легионеры нежности,
И ты, любимая, нежней.

       28.05.07.




       * * *
Видно, не судьба нам быть счастливыми,
Руки опускаются, скорбя:
В Иерусалиме под оливами
Я встречаю вовсе не тебя.

Но теперь обыденно и просто
Дни мои тобой озарены:
Знаю я, чего просить у Господа,
Стоя возле Западной стены.

       28.05.07.



       * * *
Как ни волновался о свободе я,
Нет её в таблице этих дней:
Вот она, последняя мелодия
Дудочки затейливой моей!

Тот, кто попустил тобою маяться,
Каждую рассчитывал из нот,
Ни отстать сегодня, ни раскаяться,
От меня – да кто тебя возьмёт?

Я бы на судьбу скорее сетовал,
Если бы посмел открыть Ему:
Ты – моя соломинка. Но этого
Мы с тобой не скажем никому.

       30.05.07.



       Песня о Близнецах

Мне чужды суеверные раскопы,
Но всё-таки и правду надо знать,
И тем её предскажут гороскопы,
Кто их умеет правильно читать.

В стогу не отыскать тебе иголку,
Но многое сегодня не секрет:
От Близнецов на свете мало толку:
У них совсем устойчивости нет.

Им свойственны прекрасные порывы
На ниве журналистского труда,
Как сказано, они нетерпеливы,
Им воздуха хватает не всегда.

Средь них не попадаются хозяйки,
(Одну я, правда, всё-таки нашёл!)
И слышал я, что даже на Ямайке
Они не любят бокс или футбол.

Я б не хотел казаться вурдалаком,
Но как пороки вытравишь свои?
Куда мне с ненадёжным этим знаком,
Рождённому в ужасный год Змеи!

Так хочется свободы и уюта,
И сказки с удивительным концом...
И только утешает почему-то,
Что Пушкин был типичным Близнецом.

       02.06.07.




       Открытка

       N.N.
Июнь – неразрешённая пора,
Питает воздух щепу для костра,
В нём Близнецам приказано родиться,

Его часы накапливали век,
И ты – обыкновенный человек,
Вдруг родилась – и вырвалась, как птица.

Какая жизнь ужасное старьё!
Я не владею многим, что моё –
Империя не надобна пиратам.

Пускай в аорте копится кальцит,
И солнце над осужденным горит,
И перья позолочены закатом.

Заочники, заложники судьбы,
Затейники словесной ворожбы –
Хотя бы этим грусть твою развею,

Пусть не погаснет жаркая строка,
Но все мои четыре языка
Не совладают с прелестью твоею.

       04.06.07.




Заклинание

       N.N.
Когда – во сне ль, в реальности любой
Мне доведётся встретиться с тобой,
Пускай тогда другие мне не снятся!

Я не спрошу, цимбалами звеня:
Как там тебе живётся без меня,
Моя душа, уставшая слоняться?

Ты там, где злой не вытащат засов,
И наших нешекспировских часов
Печальна незатейливая повесть,

Я не влюблён – я попросту люблю,
И эту честь ни с кем не разделю,
Поскольку ты – моя больная совесть.

       04.06.07.




       * * *
       N.N.
Под шелест сирокко, где воздух пропах
Предадовой чёрной золою,
Я встретил пророка в библейских краях
У черепа с быстрой змеёю.

– Скажи, Нострадамус, любимец богов,
Что сбудется в жизни со мною?
Смогу ль я мечом урезонить врагов
И милую сделать женою?

Я б всё тебе отдал – и злато наград,
И всё, чем сегодня владею...
А он отвечал: Не загадывай, брат!
Судьба – не игра в лотерею…

– Я знаю, фортуна – как в море вода,
Изменчива – что ей скрижали!
Но ты сохрани её! Пусть никогда
Не знает хотя бы печали.

Я ей оставляю на поле земном
К теплу обращённую створку...
– Пророк не ответил и тронул челом
Сухую пустынную корку.

       06.06.07.




       * * *
Как художник – резцом по глине,
Данаида стучит в стекло,
Потрясенья земные ныне
Не одно омрачат чело.

Пусть полки до отбоя стройны,
Нам с тобой не гореть в аду!
Гороскоп обещает войны,
Нострадамус сулит беду.

Никаким не подвластны бурям
Недалёкие от пальмир
Перестуки из наших тюрем
Сквозь огромный нерусский мир.

И рыдающий о собрате,
Забывая, как тонок стан,
Я тебя отыщу в закате
По названиям дальних стран.

И пускай поддаются тленью
Перелески, дома, зверьё,
Ты не женщина, ты – явленье,
Не природное, но моё.

       07.06.07.




       * * *
       Быт: 29:11.
Лучом с небес дарованная милость
Не скроется без яркого следа:
Ещё не понимая, что случилось,
Я чувствую, что это навсегда.

Под лай не приближающихся шавок
Стоим на ослепительном ветру,
Еретикам не требуется справок,
А без тебя я всё-таки умру.

Молитвой перекрывшие рычанье,
Мы переждём, и высохнет роса,
И выплывут навстречу из молчанья
Невыдуманных писем голоса,

И пастыри, не видящие стада,
Отвалят гнёт и выставят костёр,
И снова семилетнюю награду
Я отслужу для лучшей из сестёр.

       08.06.07.



       * * *
       N.N.
Не привыкай к прекрасному, жалея
Густое одиночество своё:
Когда твоя устала Панакея,
Не обойтись портретами её.

Мы Гансу глазки добрые откроем,
Развеселим печальника слегка,
Пускай из сказки вьётся за героем
Чуть видимая нитка из клубка.

На свете нет, не выдумать дороже
Растущих из предсердия корней,
И каждая частичка этой кожи,
И всё, что открывается за ней!

Отдать любовь спокойствия пиранье
Как результат бессмысленных потуг...
Мне б только знать – но даже это знанье
Унижено безмолвием вокруг.

Я верю в ночь. В косяк, летящий к лету,
Судеб непостижимый поворот,
Где темнота, подаренная свету,
Лишь успокоит, но не отберёт.

Они не подвели ещё ни разу,
Все те, что собирали нас сюда,
И очи, обязательные глазу,
Появятся, как тучные стада.

Свой заговор, магическое средство,
Кричу в заокеанские снега
На языке, понятном с малолетства:
Улюблена, кохана, дорога.

       08.06.07.




       * * *
       N.N.
Как долго нежданное длится!
Уставший бродить в полумгле,
Я в трёх очарованных лицах
На этой злосчастной земле.

Но мы у Создателя спросим,
Что лепит свои чертежи:
Четвёртого, в шесть двадцать восемь –
А где остальное, скажи!

Как в Божьих чудес потрясенье,
Как в таинства лобный елей,
Я верю в твоё воскресенье
Из горькой субботы моей.

       09.06.07.




       * * *
Мне снятся эротические сны
Иван Наумов
------------------------.
Последней из сиреневых надежд,
Чьи купола всё трепетней встречаю,
Ты снишься мне без терний и одежд,
Но вряд ли я и это замечаю.

Четыре переваливать страны
Готов пешком – с мешком и автоматом,
Мне снятся эротические сны –
Что мы с тобой любуемся закатом.

       10.06.07.




* * *
       N.N.
Я судьбе благодарен, паршивке,
Что осесть не дала в глубину,
Как Atlantis с дырою в обшивке,
Я свою продолжаю войну.

До фаланговой косточки тонко
Раздроблён, чтобы встретиться в ней
С гулом космоса, рёвом подонка
И остатком свободы моей.

       11.06.07.




       Письмо ангелу

       N.N.
Как душу ожиданьем ни трави,
Вот-вот взлетит нечаянная птица,
Пишу тебе по случаю любви –
А что ещё могло с тобой случиться?

Средь суеты безделиц или дел
Не дай себе прикинуться вдовою,
Не плачь по тем, кто просто не успел
Из двух яиц родиться с головою!

И ни о чём сегодня не жалей,
Давно они утёрлись, недоумки,
А твой дворец средь солнечных полей
Не выцветет в моей сердечной сумке.

Наш райский сад пленителен и нов,
В нём и цветов достаточно, и хлеба,
И снегопад из розовых слонов
Ещё найдёт, кого ударить с неба

По темени подобием щелчка,
Что только редким избранным награда.
Ты только береги меня – пока.
Пока живу. А далее не надо.

       11.06.07.




       * * *
        N.N.
Пс. 106:10.
       -------------------
Малейшего судьбе довольно жеста,
Чтоб озаренье это побороть:
У счастья нет ни времени, ни места –
Одни глаза да худенькая плоть.

Нас не сады фруктовые венчали,
Белёсой истекавшие пыльцой,
А две неутолимые печали,
Под твердью разрешённые с ленцой.

Окованные скорбью и морозом,
Из этих незаслуженных оков
Мы вырвались, себя считая Крёзом
И презирая прочих бедняков.

       14.06.07.




       * * *
Я эту честь не заслужил на волос,
И просто нагло пользуюсь пока:
У счастья есть такой любимый голос,
Что разговора хватит на века.

И я владею с наглостью тирана
Всем, что другой засчитывал в призы...
И очи у неё – как два тумана,
В которых ни обмана, ни слезы.

       16.06.07.




* * *
Я ломаю от злости руки,
У меня абстинентный стресс:
Сорок восемь часов разлуки –
Это время, где нет чудес.

И на грудь, как холодный студень,
Как в отчаянье ни елозь:
Только будь! Остальное будет.
Пусть пока что не всё сбылось.

       16.06.07.




       * * *
N.N.
Я не сдавался прихотям на милость,
Но лишь одна хранит меня пока:
Любимая! Ты мне сегодня снилась:
Под головой твоей моя рука!

Я не пойду искать себе смиренья,
Пусть хоть сейчас в последний гонят круг!
В земном саду простые наслажденья
Становятся таинственными вдруг.

И пошлые исчезли словоблудства,
А ты была, как прежде, хороша.
И рыбы, эти символы распутства,
Над нами проплывали не спеша.

Ну что же ты наделал, Иероним?
Зачем тебе потребен был сюжет,
Где движутся и всадники, и кони,
А женщине на свете места нет?

Эриний толстокожая туника,
И их шипы, направленные в грудь,
Где только двое – Он и Вероника
С достоинством последний держат путь.

И остроклювой лошади проказа,
Как воплощенье смертное тоски,
И мыши превратятся в дикобразов,
И расчленят несчастного жуки...

Какая быль предвидит предсказанье,
Когда живому некогда стареть,
И жаркое обещано свиданье,
Но где же ты, безмолвная – ответь?

И там, где Босхов воз дорогой стелется,
Сквозь мир, внезапно замерший в тиши,
Я разглядел пленительное тельце
Моей неувядающей души.

       17.06.07.




       Песня для любимой

N.N.
Снова день начинается с края,
Где по милой тоскую щеке.
Нехватает мне слов, дорогая,
Хоть немало их в каждой строке!

Сквозь разрывы словесной картечи
Иногда пробивается речь,
И живу я от встречи до встречи
Среди наших нечаянных встреч.

И пока без тебя прозябаю
В окруженье дивчин или дам,
Я мельчаю, мельчаю, мельчаю,
Но – смельчаю на горе врагам.

       20.06.07.




       Песня

Снова на сердце отрада и грусть,
Жёлтые в зеркале прессы.
Ты остаёшься, а я тороплюсь,
Есть у меня интересы.

Я всё свободнее день ото дня –
Штрих на развёрнутом флаге,
Денег в кармане полно у меня,
Только они из бумаги.

Сплю я спокойно, умеренно ем,
Пью, как и в юности, мало.
Нет у меня сексуальных проблем.
Вот половых – до отвала.

Снова июньская ночь холодна,
Орки готовятся к бою,
Если наладится – та же одна
Жизнь для тебя и с тобою.

       20.06.07.




       Подпись к фотографии
 
... И из страны, где Бог оставил всюду
Скрижалей свет для будущих сынов,
Я видел, как рассвет устроил чудо,
Которому не требуется слов.

Так на земле, где бомбы рвут ограды,
Чтоб плесени и смерти воспарить,
Ты стала мне единственной отрадой,
Хотя вовек утешену не быть.

Он воссиял таким бездонным светом,
Твой горизонт, сквозь огненный топаз,
Что говорить не можется об этом,
А видеть – не достанет больше глаз.

       24.06.07.




       Пастораль у центрифуги

Здесь, где деревья не вянут, сгорая,
Солнце и тропики. Море без края,
И Андромеда у скал,
Вечер. От милой письмо из Лиона,
Шёлк и петух у Господнего трона,
Вид на зелёный квартал.
 
Ночь. Тишина. Даже птица не пикнет,
Меркнет луна и настурция никнет,
Мысли устали летать.
Что-то опять происходит со мною,
Надо бы выспаться перед войною,
Только не хочется спать.

Ну, а пока – привиденья былого,
Сладостный мёд моего часослова,
Греки завозят вино.
Зря говорят, что, наверное, будет
Мёртвое море и мёртвые люди –
Умерло море давно...

Танки не глохнут от нашей печали,
Им что эпоха, что даже скрижали –
Воздух из пены морской.
Соль и песок – наши плоть и свобода,
Ближе контактами третьего рода,
Каждому – полный покой.

       25.06.07.



       Записки Notoryctidae

Я выхожу в сады, меняя тактику,
Кротом железным мантию дробя:
Прорыть ходы в соседнюю галактику,
Где ты – и никого вокруг тебя.

От моего богатства недвижимого,
Завистливо сжимаются сердца.
Не дополняю лист недостижимого –
Одной тебя мне хватит до конца.

Не тороплюсь я ссориться с Наташею,
Чтоб радостно кричать тебе ура,
Ещё меня не кормит манной кашею
Доставленная внуком медсестра.

Одна звезда, из коей душу вытрясу
Для сбереженья крылышек твоих:
Уйти туда, где счёт Его бесхитростный
Дополню сам за вычетом двоих.

       25.06.07.



       * * *
       N.N.
Жизнь моя всё сильней отдаёт прогрессом,
Я, как прежде, отважный и холостой.
Ты взлетаешь с камней над водой и лесом,
Я гляжу – и не смею сказать: «Постой!».

Вот таких в старину уносили кони,
И отец по подворью слонялся, хмур:
Ты – случайная птица на чёрном фоне,
Я – нечаянный зритель твоих фигур.

На любимых щеках остывают пятна.
Только мне... (и опять ты меня простишь)
Эти бочки и штопоры так понятны,
Будто сам за второго с тобой летишь.

Успокоит подруга, невнятным слухом,
Что сегодня не видно пути назад:
В этом мерзком приюте убогих духом
Только телом здоровые победят.

Из котомки кота ль, из Сон-Куля гуппи
Бог достанет, как фокусница шмотьё –
Закаляйся, как сталь. Остальное купим.
Нам его и не надобно. Всё – своё.

       25.06.07.



       Песня поводыря собаки

       N.N.
Спокойный глаз и твёрдый шаг, и нам неблизко до финала,
Я никогда не лезу в драки, не набиваюсь на ночлег,
Я поводырь слепых собак, и у меня хлопот немало,
Поскольку умные собаки желают жить, как человек.

Ах, эти люди! Коль хотят, они немедленно добьются,
То путешествуют по Сене, то Монреаль им чем-то плох,
Они не пьют и не едят, они читают и смеются,
Они купаются в бассейне и не вычёсывают блох.

Оставь, любимая, балет, со мною лучше побалакай,
Опять в трамвае нашем давка, но ты попутчиков прости,
И стану я на много лет твоею лучшею собакой,
Чтоб ни одна борзая шавка к тебе не смела подойти.

       26.06.07.



        Песня о Вишнёвой Эмми

Мне вечером добрым бутылка согреет постель,
Но слишком кровать широка для такого формата.
Прости мне, фотограф, но лучшую в мире модель
Тебе никогда не видать, как ушей Герострата.

Заброшенный всеми, пою не о странностях я,
Всё ясно, как день – человечества сцена пустынна.
Вишнёвая Эмми не любит цветного белья,
А всё же приходится ей полежать у камина.

Пусть томного вида красавица, счастье моё,
Останется там, где удобнее навзничь улечься,
Моя Артемида снимает с верёвок бельё
И варит борщи, от которых нельзя уберечься.

А сонное тело, с родной половинкою врозь,
Бредёт среди скал, где теплом наливаются соты,
Где острые стрелы пробили поэта насквозь –
Но я б не желал этой страннице лучшей охоты.

       26.06.07.




       * * *
N.N.
На зелёном столе дальний каменный угол пятном,
Маргаритки в саду, и страна называется садом,
И, как прежде, во мгле Парацельсов хихикает гном,
Над моим никуда, никогда не сбегающим кладом.

Мы кричали «ура», но признаться приходиться мне,
Что гнилая стена не одну перерезала шею.
Насажденье добра не работает в этой стране,
А другая страна не спешит становиться моею.

Я во сне пробегу эти дали и мглы пустоты,
В безъязыкой мольбе к неверсальской своей Артемиде,
На чужом берегу собираю смешные цветы,
Чтоб послать их тебе в непристойно засушенном виде.

Поднимаю холсты, где расплывчатый виден портрет,
Этой матрицы ряд обрекает на вечную слякоть...
У твоей чистоты ни названья, ни адреса нет –
Только голос и взгляд, от которого хочется плакать.

Но не будем, дитя! Перед нами такие поля,
Что звериный оскал у Пифона сменяет зевота,
Над любовью шутя, под ключицею тает Земля,
Чей прозрачный овал – только пыль твоего приворота.

       27.06.07.




        * * *
       N.N.
Эпоха Майтрейи не ждёт ни минуты и краскою метит лбы,
Перо живописца бросает редуты, а жаль, что они слабы,
Мгновение поймано лётом нейтрона, кровавым закатом дня,
Но тронуть твоё непорочное лоно ничья не смогла клешня.

Не зря наставляли нас Ошо и Кришна, вот верный тому пример –
Ты сорок минут просидишь неподвижно, я – трепетный твой Дагер,
На каменном скате, с глазами ребёнка, чья в дальних пределах мать,
Но зря в аппарате волнуется плёнка – ей просто тебя не поймать.

В моём коридоре толкаются дамы, и дочек кричит орда,
И я отворяю окно диорамы, чтоб свет пропустить сюда,
Пусть сотня самцов снова вытянет выи, безумный читая стих,
Но этих сосцов не увидят живые (себя я не числю в живых).

Гранатовых яблок земная орбита любой победит Содом,
И я говорю: Оглянись, Суламита, вот здесь наш покой и дом,
Под яблоню эту стекаются реки, которым названий нет,
На теле моём не растает вовеки твоих поцелуев след.

Из горных кряжей вырубаю скрижали железным концом кайла,
И светопись ярче дамасской стали, но ты и сама светла.
И пусть мои в ряд собираются вины, выталкивая за дверь –
Ореховый сад среди лилий долины – всё наше с тобой теперь.

       28.06.07.



       * * *
Устало разгибающий колени,
У монитора прячущий перо,
Я с завистью гляжу на поколенье,
Чьё слово – точно ножик под ребро.

Не отыскать средь наших замарашек
Характеры, знакомые до слёз:
Сорвиголов, боящихся букашек
И спорящих с бандитами всерьёз.

Где дерзостью искрящаяся долька
Лимонная – на каждой паре строк,
Я говорю от имени не только
Того, кто лучше выдумать не мог.

Но от лица, загаданного ради
Пробелов, незаполненных в судьбе,
И нет на нём ни робости во взгляде,
Ни неустанной жалости к себе.

Я знаю: зуд продавленного в мякоть
Толпы ослов шального острия
Ещё не одного заставит плакать
Над горькими вещами бытия.

И если сил не хватит для иного,
Мой милый и нечаянный причал,
Я не забыл: в начале было слово,
А значит, ты – начало всех начал.

       01.07.07.



* * *
       N.N.
Твоей щеки коснуться по пути
На кухню – и курсисткой бледной млею.
Как я смешно люблю тебя, прости,
Но по-другому просто не умею.

Пусть гневом задыхается толпа:
Позор и стыд! Приличные же люди!
Моя любовь пристрастна и глупа.
Но ты терпи. Другой у нас не будет.

01.07.07.



       * * *
Я больше на судьбу не сетую
И не шаманствую, скорбя,
Спускаясь в ящик за газетою,
Я жду записки от тебя.

Ты дышишь с разными жиганами
Вдыхая будничную пыль,
Нет – не духами, но туманами
За две с немногим тыщи миль.

Их колоперсницы сварливые
На весь гуляя каганат,
Как одалиски шаловливые,
На перьях страуса сидят.

А рядом пялится взволнованный
Подонков полный кабинет...
Но, странной близостью закованный,
Я знаю – ближе просто нет.

       01.07.07.



       * * *
Напрасно мне искать единоверцев,
Ведь нашу связь преступную тая,
Ты – родинка. Вот здесь, на самом сердце.
Зазубрина. Больная, но моя.

Когда с ума сведёт литература,
Что жизнью вдруг явилась колдовской,
Я откажусь от скучного центура.
Чтоб твой не потревожили покой.
01.07.07.


 

       Enfant invisible

       N.N.
Здесь вечера исполнены смиренья.
В такую непристойную жару
Я отыщу последнее спасенье
Там, где фонтаны тешат детвору.

Пока что пуль не слышен свист короткий,
И птицы безмятежные поют.
Ещё не все шифрованные сводки
На стол, блестящий лаком, подают.

А по утрам, лишённый дара речи
От нежности великой и тоски,
Я привыкаю трогать эти плечи
Губами, будто вишен лепестки.

Но сколько б Он ни выделил зелотам,
Судьбину нашу общую дразня,
Ты в городе моём за поворотом
Весь день проускользаешь от меня.
02.07.07.
 



       * * *
       N.N.
Я когда-то родился в такой рубашке,
Что легко одолею любой забор:
Отпечаток скуластой твоей мордашки
На груди мне выдавливает узор.

Но когда вдруг от ужаса сносит крышу
В тишине, где аорта стучит, дрожа,
Припадая ухом к земле, я слышу
Эту бабочку с пятого этажа.

       02.07.07.


 

       * * *
       N.N.
Слова просты, как докторские сводки,
Но промолчать – себя накажешь сам.
«Ну, вот и ты!» – А день такой короткий,
Что места не осталось чудесам.

Но встретить неизбежное достойно
Давно пришла ужасная пора:
Любимая, ты можешь спать спокойно
От ночи этой чёрной до утра.

       02.07.07.
 



       * * *
       N.N.
Нас не убьёт нечаянное горе,
Пока не все закончены дела:
Сегодня в ночь я видел, как над морем
Диковинная лодочка плыла.

Из дальних стран кричу на долгой ноте,
Но ты мне понапрасну не кричи:
«Я наркоман. Ты мой родной наркотик,
И не успели вовремя врачи!»

За эту стопку тёплого наркоза
Повсюду, как привязанный, пойду.
Нажми на кнопку «Жёсткая угроза»,
Пока играет музыка в саду.

Я проиграл последнее сраженье,
Поскольку разбудить сумела ты
Зелёную листву преображенья
Куста бездарно-серого – в цветы.

       02.07.07.

 


       * * *
       N.N.
Случись кому – а я играю крупно
– Заполнить эту чёрную дыру:
Соединить меня посредством бубна
С той, без которой мучаясь умру.

Я верю в преимущества прогресса
Пред тем, что накудесит нам шаман...
Но в следующий раз, моя принцесса,
Не покупай игрушки у цыган!

       02.07.07.
 
 

       Вавилон-2

Я устаю от частых перемен:
За тридцать лет – второй блаженный плен.
Пусть заморозят до смерти в пургу,
Но тайн своих не выдам я врагу.

Я выберу себе другой народ
В стране, где будет всё наоборот.
Пусть там коровы нюхают цветы –
Но только б мне туда являлась ты.

Волшебники немыслимых высот!
Отрежьте мне кусочек от щедрот!

Тебе ж туда попасть – легки дела:
Ты там живёшь, и вечно там жила.

       02.07.07.




       * * *
       N.N.
Стуча подобием резца
Перед зевак могучей кучкой,
Я – точно статуя творца,
Но не с резцом, а с авторучкой.

Ты мой наставник и стратег
В борьбе с Грахамовым цунами,
Ни память-дождь, ни память-снег
Не пролетали между нами.

Пусть не накоплено пока
Объятий, слёз, следов на шее...
Но вижу эти облака –
И нет влечения светлее.

       02.07.07.


 

       * * *
N.N.
Ради этой вот бронзы и стали,
Под голландское ль чудо-пивко
Я застрял на случайном причале
От пенатов родных далеко.

Здесь созвездья имеют названья
Те же самые. Прочен их дом.
Только мы, загадавши желанье,
Видим их под различным углом.

Пусть горят себе истины ради.
Я узнаю по ним сгоряча
Всю тебя – от девчачьей тетради
До вчерашнего слова врача.

Но, рукой обнимая колени,
Ты ответить не сможешь сама,
Почему неизменно в Елене
Сочетанье тепла и ума.

Пусть мои журавли из бумаги
В первозданный сплетаются лес,
И достанут орудия маги
Для последних на свете чудес.

       02.07.07.


 

Сентиментальный
       романс

Склоняется к плечу
Нестройная берёзка,
С каких чудесных пор
Нашёл тебя, мой свет!

Я больше не хочу
Ни Роджерса, ни Босха,
Смятенье и позор –
А чести больше нет.

Сомненья одолев,
Я слышу ваши стоны,
А после тишина
У жаркого огня.
       
Красавица и лев,
Пиастры и дублоны,
Морозы и весна –
Всё будет без меня.

На сцене голубой
Небесного простора
Хрустальное дитя
Взрывает тишину.

Обманем мы с тобой
И Одина, и Тора,
И встретим не шутя
Нежданную весну.

       03.07.07.




       * * *
       N.N.
Сегодня я почувствовал, любя,
Тепло живее звона новогоднего:
Природа, создававшая тебя,
Не обошлась без промысла Господнего.

И я молю на склоне этих дней
Сквозь мишуры фасованное крошево:
Отдай мне эту бабочку, Линней,
И лучше разойдёмся по-хорошему!

Седой не пожалею бороды
Отбить поклон кудеснику знакомому,
Но мне твои системные труды –
Прости – что зубочистка насекомому.

Пусть ты, пиит, бескормицу и мёд
Хлебнул сполна за это наваждение:
Пускай летит – следи её полёт
До своего последнего падения.

       03.07.07.




* * *
       N.N.
Этой сказки конца невесёлого
Не дождётся стареющий бес.
Отпилите Русалочке голову –
Всё равно нет чудесней чудес.

Не поможет ни «Кодак», ни сотовый,
(О драконовом вспомни ключе!)
Разглядеть этот цвет терракотовый
На твоём загорелом плече.

Разве облаком лёгким высоким
Из своих незапамятных стран
Пролететь над гнездом одиноким
Под кукушки упрямый варган.

       04.07.07.




       Зверь лесной, чудо морское

       N.N.
Сам не пожелал себе свободы!
Радость заключённому в тюрьме –
Просидеть немерянные годы,
Чтоб блеснул в угрюмой полутьме

Облик твой, застенчивый и милый,
Где бессильны острые углы.
Мне не обойтись без чистой силы
Там, где вдруг не хватит каббалы,

Чтобы оставаться человеком,
Эту грудь хрусталиком тесня...
Заклинаю временем и веком:
Только будь! Оставь себе меня!

       04.07.07.





       * * *
       N.N.
Вертопрах, столько лет кейфовавший с Наташкой,
Никому не желающий зла,
Второпях поменялся со счастьем рубашкой,
Но она оказалась мала.

Эти пламя и лёд, этим мостиком шатким
Только сердце картавит, стуча.
Но оно ли бредёт по твоим отпечаткам,
Еле ноги теперь волоча?

       05.07.07.




       * * *
       N.N.
Как прошлогоднюю траву,
Сожгу всё то, что в теле – фресками,
Твоими речками плыву,
Бреду твоими перелесками.

Рвануть болельщиком, трубя
На лыжи водные в Силезии –
Когда мне хочется тебя,
Я забываю о поэзии.

Пришла прекрасная беда,
Из всех ворот соблазном мацая.
А если хочется всегда –
Тогда стихи – не декларация.

       05.07.07.





       * * *
       От Никиты к Ульянице. Иди за меня замуж.
       Я тебя хочу, а ты меня. А на то свидетель
       Игнат Моисеев. (№ 377).
       Берестяная грамота.
_______________
Средь многих снов вовек не знать покоя,
Как в этой сече смертной – бердышу,
На бересте, а чаще на секвойе
Одну и ту же грамоту пишу.

Мои мечты – семьёй собраться древней
У маленьких огарков в полутьме,
Чтоб знала ты про всё в моей деревне:
Об урожае, дровнях и зиме.

Ведь ты одна отныне виновата,
За каждую ответственна строку:
Я кликну Моисеева Игната,
А надо – Моисея привлеку.

Но все они в один кричат мне голос,
Не знавший милосердия Творца,
Что будешь ты, земля моя и колос,
Чужой женой – до самого конца.

       05.07.07.




       Ависага

       1. 3-я Кн. Царств, 1:1-4
       2. Существует версия, отождествляюшая
       Ависагу Сунамитянку и Шуламит (Суламиту),
       героиню Песни Песней.
________________
Твоей слезы не стоят все бумаги,
Где сотни недописанных стихов.
Прекрасные глаза у Ависаги,
И никогда для них не хватит слов.

Мы все умрём. И это не для вида,
Хоть мир порой и кажется смешон.
Пред алтарём покойного Давида
Одну тебя увидит Соломон.

       06.07.07.

 



       Седьмое июля

Я в мистике почти не вижу смысла,
Но реалистам всё-таки труба!
Я верю в заколдованные числа,
В них есть такая тайная судьба.

Я нежности слагаю для Эрато
Пристрастнее, чем много лет назад,
Успеть бы, дорогая, до заката,
Хотя – ещё не близок он, закат.

Смотрю, слегка вытягивая шею,
За тыщи вёрст на солнечный порог.
Твоя страна – давно – была моею,
Да и не перестала, видит Бог!

Всё помню – и квадрат гипотенузы,
И сам собой разваленный Союз...
А здесь у нас огромные медузы,
И даже люди гибнут от медуз.

Мне удалось когда-то без испуга
Себе на горе вытащить билет,
Чтоб ни семью не вычеркнуть, ни друга...
Зато у моря! Пять ненужных лет.

Но радует – и есть тому причины –
До книги располневшая строка.
Здесь женщины бывают и мужчины.
И ты одна – как ласточка, легка.

Где на камнях оттенок силуэта
И плещет несолёная вода,
Навряд тебя увижу – только это
И омрачает счастье навсегда.

       07.07.07.





       * * *
Не открывайте Агату Кристи!
Письма, бумаги – оставь, не рви!
Подозреваю тебя в корысти:
Ты захотела моей любви.

Я неустанно готовлюсь к бою,
Чтоб уличить тебя, дать срока,
Ты обманула меня собою –
Нет на планете таких пока!

Хлопают дверью журавль и цапля,
Ласточка мочит в воде крыла...
Так и не верю тебе ни капли.
Я обманулся. Твоя взяла!

       07.07.07.




       Основы языкознания

Город смуглыми полон девами,
Да и белых у нас возы,
Не меняются люди. Все они
Одинаковы. Две слезы.

Говорю с непонятной силою,
Будто в жёны тебя беру:
«Хамуда» на иврите «милая»,
А «амут» – значит, «я умру».

Длиннохвосто перо проворное,
Забавляйся хоть с ним пока,
А «шхора» – это просто «чёрная»,
Как сегодня моя тоска.

Кораблю не пристать багровому
К берегам твоего двора.
Но «люблю» – не учу по-новому,
Я по-старому. Как вчера.

       07.07.07.




       * * *
– Смотри, кумачовый какой восход,
Над Геи волшебным лоном!
Рассвет начинается у ворот,
А мы на лугу зелёном.

Но разве не колет тебе трава
То уши, то грудь, то шею?
– Любимая, ты подбери слова,
А я и без них сумею.

– Какой человечности ждут цветы
В квартале моём убогом?
– Свобода от вечности – это ты,
А после поладим с Богом!

Огромное солнце взошло на треть,
Мы, правда, его не ждали...
Не дай только, Господи, умереть
От счастья среди печали!

       08.07.07.




       * * *
Не шучу я ни с бронзой, ни с золотом,
Не стреляю гусей в камыше,
О кувшине не плачу расколотом –
У меня всё богатство в душе.

Из неё, как из длани Господнея,
Вырывается часом строка,
Краше, чем торжество новогоднее,
Да душа от меня далека!

И летит над извечными водами,
Сквозь мечту, что, как прежде, сильна,
Наш фиал с золотыми обводами –
Я его ещё выпью до дна.

       08.07.07.





       * * *
Жизнь и в самом деле ерунда,
Стоит ли пред нею падать ниц?
В парке, где зелёная вода,
Я кормлю залётных диких птиц.

Как мне удалось свободным стать –
Сам себе и царь, и старшина,
Может быть, успею рассказать,
Если прилетит ещё одна.

       08.07.07.




* * *
Не надежда, не страх, не тоска по траншее –
Эти вещи я видел в гробу!
– В золотых кандалах и с цепями на шее
Сам свою переделал судьбу.

Облети даже гладь старорусского плёса,
Под сиреневым светом Стожар,
Не найти-отыскать этой плоти белёсой.
За таких воевали хазар.

Эту грёзу не трожь волосатою лапой,
Восхищайся, завидуй, смотри!
Так её и прождёшь – головою на Запад,
И с негаснущим сердцем внутри.

       09.07.07.




* * *
Всё врёт народная пословица –
Родня ль терпение с трудом?
Мой зайчик солнечный не ловится,
Он скачет в воздухе пустом.

Мне ни к чему советы дельные,
Степенных мнений торжество...
Но то, что солнце неподдельное,
Я вижу, глядя на него.

       09.07.07.




* * *
Пока кораблик мой качается
И ждёт хоть кто-то на земле,
Всё, что со мной пока случается,
Не скрыть запискою в дупле.

Я в это чудо Берендеево
Поверил запросто вчера,
Да жаль, у пробкового дерева
Довольно мягкая кора!

Давно бы трезвому отважиться
Поставить к стенке пару сук,
И после пьянки не покажется,
Что мне креститься недосуг.

В бокале тёплое сияние,
Но, средь хмельных моих затей,
Ты – локоть мой. На расстоянии
В мильон искусанных локтей.

       10.07.07.




       * * *
Мёртвый сезон. Потерять на досуге имя
Вместе с тобою. Зазря умереть в раю.
Диапазон замещенья тебя другими
Не поддаётся осмысленному вранью.

Вся тишина эта мнимая сверлит темя,
Подлые тезисы вынужден брать в расчёт:
Что изменилось, любимая? – Только время.
Что неизбежно когда-нибудь истечёт.

       ; 10.07.07.




       Разговор с невидимкой

Мне говорил невидимый: смотри,
Ты зря вошёл. Здесь терний жаждут ноги.
Слепые у тебя поводыри...

– Но их глаза светились по дороге,
Где мне судьбой оставленный сполох
Всю ночь сиял на краешке постели,
Где был одною полон каждый вдох,
Но выдох был, как астма, на пределе.

И вместо виноградного холста
Глазниц орбиты вынужден терзать я.
И чёрная восходит темнота
Страшней иерихонского проклятья.

       10.07.07.




       Заклинание

Я из корней багульника болотного
Отравы наготовлю для судьбы,
И мандрагору зелья приворотного
Не побоюсь надёргать, как грибы.

Чтоб бел-горюч на острове Буяне
Тяжёлый камень выгорел с тоски
Чтоб этих губ, отысканных в тумане,
До гробовой не вычерпать доски.

       11.07.07.




        * * *
...И пока не очнулись, пока погони
Фараон за ушедшими не пошлёт –
Дорогая, по твёрдому скачут кони,
То ли грунт под копытами, то ли лёд.

Там чуть-чуть до Иаковлева колодца,
Станут нашими долы, поля, леса...

Только море ещё раз не разойдётся.
На земле одноразовы чудеса.

       11.07.07.




       * * *
Не ври мне о целительном бальзаме
Со старой изрисованной доски!
Иконы плачут чистыми слезами.
Моя же улыбается с тоски.

Среди планет, лишённых чудотворства,
Святой долготерпения пример.
В ней капли нет актёрского притворства,
И это выше всех небесных сфер.

       11.07.07.




       * * *
Зря надеждой тревожил покой,
Но счастливый не помнит обиды,
До Египта отсюда рукой,
Да неблизко мои пирамиды.

Судеб созданных не вороши,
Нет таких потрясений в природе.
Эта сделка с продажей души
Даже ангелу – нам не подходит.

От гаданий Кассандра ряба,
Деревянные коники в мыле...
Да тебе и не нужно раба.
А в Канарию мы не доплыли.

       11.07.07.



       Чёрные окна

Море. Июль. И прибой валторны.
Где-то шумит карнавал в саду.
Я и не знал, что бывает чёрной
Самая звёздная ночь в году!

Жизнь, грохоча, разорвёт ладони,
Что не сомкнулись ещё пока,
Эта свеча на твоём балконе –
Только мираж моего зрачка.

После внезапно проснёшься, потный,
Что-то привиделось, кровь и гром,
Нет ничего тяжелей бесплотных
Гирь на ресницах, объятых сном.

Но до какого б ещё предела
Ни доходили – конец таков:
Крылья души не поднимут тела
В десять ближайших твоих веков.

Где бы кошмары тебя ни ждали
Пусть утешенья – одно враньё,
Не улетай от своей печали –
Нет больше радостей без неё!

       11.07.07.



       
        * * *
...И догорев от нежности дотла –
Каких невзгод не ведает разлука? –
Я выправлю бумаги у посла,
Что выслан в наказанье из Шебука.

Его бараньи добрые глаза
Меня поймут тотчас, без промедленья,
Он много пил. А может, был не «за»,
А против общей линии движенья.

Но этот жирный ведатель теней,
Что властью наслаждается, играя,
Мне многих благодетелей родней,
Поскольку у него ключи от рая.

Своей дешёвой паспортной вознёй
Он мой восторг разбудит в наказанье...
И снова сон окажется брехнёй
Слепца, приговорённого к закланью..

       11.07.07.




       * * *
Земную жизнь пройдя до половины,
Я тоже свой теперь увидел лес.
Прошёл насквозь изящные куртины –
И оказался в городе чудес.

Где наши неустанные желанья
Ещё никто в советники не взял,
Где двоечник в науке расставанья
Преуспевает выше всех похвал,

Где всё давно для странника готово –
И вешалка, и дыба, и петля,
Где сбыться не дано чужому слову,
Особенно назначенному «для»,

Где есть вода, но дико мучит жажда
По настоящей влаге ключевой...
Где мы с тобой не свидимся однажды.

Вот здесь и вправду ждёт меня покой.

       12.07.07.




       * * *
До Болгарии – полчаса лёту, но
И до Греции близко вполне.
Что-то холодно, други, да голодно
В этой тёплой и сытой стране.

Из соседней вселенной согрею вас,
Только скрипку настрою слегка,
Не читай меня, Маша Рылеева,
Слишком наша пилюля горька.

Что-то тут непонятное деется,
То забвенье, то полный расчёт,
Я привык на себя не надеяться –
На кого же надежда ещё?

На ступеньку, дорожку да лесенку,
Да бокала весёлое дно,
Да на эту нехитрую песенку,
Что достанет тебя всё равно.

       12.07.07.





* * *
В местах, где обитатели лукавы,
Не у твоих ли прежде плакал ног,
Там, где один на пике нашей славы
Лишь Борколдоя западный отрог.

Где мне с небес отпущена харизма
Тебе одной всю жизнь писать и петь,
Где я коплю бесчисленные письма
О том, чего хоть сдохни не успеть,

Где главное – покрепче бить на жалость
Подонков, ожидающих кнута –
А что ещё с тобою нам осталось?
Одна мечта.
       12.07.07.




       * * *
Я не люблю невнятной речи,
С тобой – тем более, пичуга.
Ещё неблизко наши встречи,
Но всё равно мы друг для друга.

Сухих придерживаясь фактов,
Потом не раз достану здесь я
Воспоминанье о контактах
С пришелицей из поднебесья.

И только изредка приснится,
Когда вдруг вспомню грудь нагую,
Что ты, диковинная птица,
Меняешь клетку на другую.

       13.07.07.



       Технический перерыв

Ни минуты покоя не зная,
Только ногти ломаю, бесясь,
Отдыхает пока проводная
Неземная и страстная связь.

К докторам не имею влеченья,
Тем больнее удары под дых:
Я зависимый от появленья
От тебя – хоть конвертов пустых.

Никому не пожалуюсь, гверти,
Как склоняет менять адреса
Репетиция маленькой смерти
В эти двадцать четыре часа.

Пусть Господь выбирает, решая,
Где беречь этот пламенный хлам,
Но пока не достала большая –
Никому я его не отдам!

       14.07.07.





       * * *
Как немец, выйдя из тумана,
Щекой примёрзшая к стволу,
Судьба из грязного кармана
Мне доставала пастилу,

Давно застопорилось время,
Как передёрнуло затвор:
Делиться жизнью надо с теми,
Кого ты любишь с этих пор.

Они твоим покорны бредням,
Им больше не о ком жалеть,
И слово каждое – последним,
Иначе можно не успеть

Оставить яблоко на ветке,
Погладить дерево в саду –
Хоть этот дар природы редкий
Не растеряешь на ходу.

И до последнего привета,
Не тратя время на мечты,
Благодарить её за это:
За то, что ты, за то, что ты...

       18.07.07.





       Законченный отрывок-2

...И вдруг, в четыре, вздрогнув на постели,
Что так порою стала холодна,
Я о тебе подумаю – о теле
Души, с которой столько пролетели,
Что за сто лет не вызнает жена.

       19.07.07.




       * * *
О каком тебе хочется рае?
Мандаринами бредит земля
В этом порохом пахнущем крае.
И не водятся здесь тополя.

Нацарапано скальпелем слово,
Каю вечность, а мне забытьё,
Ничего не желаю иного –
Дайте дерево только моё.

Мне тропической сладостной гаммы
Не любить, как кукушку птенцу,
И смолистые ваши бальзамы –
Точно шкуркой провёл по лицу.

Пусть пылится у входа дорога,
Воронья и горляшек базар,
Не забвения просишь у Бога –
Возвращенья. И чтобы не стар...

И моя возрождённая Троя,
И Елены над нею лицо,
Пионерское лето героя
Да земное твоё письмецо.

       20.07.07.





       Песня

В седых облаках, где запутался ветер,
Услышь нашу песню и дымку рассей!
Как много сегодня на свете, на свете
Чудесных и чуточку страшных вещей!

Но каждый рассвет уникален и светел,
И в нём ты одной больше жизни любим,
А если любви ты пока не заметил,
Поверь, что ещё остаёшься слепым.

Я видел, я видел под яркой луною,
Большие пруды, где никто не живёт!
Вот так они вечно и ходят со мною,
Любовь-невидимка и крошка енот.

       22.07.07.




       * * *
На краешке сонета,
Под жёлтый хмель пивной,
Прощалось наше лето
Озябшее – со мной.

Костры его дымились,
И, счастье в них губя,
Мне сны цветные снились
С тобой и без тебя.

И выдумка хмельная,
Как песенка – хлыстом:
Не плачь, моя родная.
Приеду я. Потом.

       25.07.07.




       * * *
Доверив сердце космосу влюблённых,
Средь суеты и шума вразнобой
До крапинок на радужке зелёных
Я вижу милый облик над собой.

Ни бушевать, ни каяться не надо,
Как эти очи взглядом ни ласкай.
Всё, что с тобой случается – награда,
А то, что запоздалая – пускай!

И смысла нет сурово и печально
Благодарить – иль злиться на Творца:
Существованье наше ненормально,
Как губы врозь. Но нет ему конца.

       05.08.07.



1015.2216.



       Письмо из Эдема

... Знаменитый космонавт Алексей Леонов, который наблюдал
озеро из космоса, сказал о нем прекрасные слова, назвав Иссык-Куль
"голубым оком земли" (по его словам, озеро "оттуда" напоминает
человеческий глаз).
       Из газет.
-----------------------------------
Жизни опытный взор, не открыл мне двери ты
В те пределы, где радость цветёт, пестра.
Есть немало озёр. Но вот здесь Кинерета
Не измерить – изгложет тебя хандра.

Ни берёзки не вижу отсюда, ни клёна я
В этой чудной и странной чужой стране.
За спиной – облака да вода солёная,
И полёты случаются не во сне.

Так тоскую, что снова всё то, что мило мне,
Из минувшего выплыло, предстоя,
И пишу я невидимыми чернилами
По воде протекающего ручья.

Возле вас, говорю, так давно замёрзло всё,
Что любви не доверитесь наяву.
Синий глаз мой, гляжу на тебя из космоса,
Да зелёные рядом. Для них живу.

       05.08.07.




       * * *
Когда всего на свете мало,
Хандрить не диво,
Хочу, чтоб ты вокруг летала
Без перерыва.

С оливковой ли в клюве веткой,
В цветной ли гамме,
Но над моей тяжёлой клеткой
Всегда – кругами.

И врозь бессонные ночлеги,
И дни, как в дыме,
Не я кроил твои ковчеги,
Крушил твердыни...

Тобою полон каждый атом,
Как череп – оком,
Я не отдам тебя пиратам –
Летай под боком!

       07.08.07.




       Laterna magica

Только гаснет вечерняя свет-заря,
Открываю экран посреди долины,
Я владелец волшебного фонаря
И живые рисую вокруг картины.

Красоты несравненная благодать,
Из каких кладовых мы её достанем?
Нет предела всему, что могу создать –
Но своим ли тебя назову созданьем?

Сквозь бессонниц расчерченную канву
Всё отчётливей эхо доносит ветер:
Если я без тебя до сих пор живу,
Значит, что-то не так на моей планете.

       08.08.07.




* * *
У дураков не вымолить прощенья,
А надо ли? – напрасны их дела!
Я своего дождался воскресенья:
Я здесь воскрес, как только ты пришла!

Как Господа послушная указу,
Жизнь родилась – и верилось сильней,
Что тень твоя, невидимая глазу,
Светлее всех немеркнущих теней.

       11.07.08.




       * * *
       N.N.
Песнь моя зимняя, звуки твои добыть
Легче всего, где Паллада трясёт совою,
Изобрази меня там, где не может быть:
Около моря – и с камешком за щекою.

Дай мне оливу! Ремёсла свои свершив,
Не оставляй, снова шествуя вдаль вальяжно,
Я говорить научился под твой мотив.
Не уходи! Впрочем, это уже неважно.

Точно пчела, добываю себе хлеба
Из аромата, но чаще один скучнею,
Ты здесь была. Значит, это моя судьба.
Только и дела – угнаться теперь за нею!

Море полого. И зыбкий рыбацкий плот
Манит вдали, но тростник его сух и хрупок.
И синагога, что в городе, не спасёт
Наших у господа вымоленных скорлупок.

И заклинание к той, что не просит слов,
Южного берега пленница и смятенье,
Здравствуй, родная! Не жди от меня стихов
Там, где сама ты – сплошное стихотворенье.

       11.08.07.




       * * *
       N.N.
Былых блужданий призраки ценя,
Мы не для них глядим себе в сердца,
Я без тебя не выживу и дня,
И это не для красного словца.

И не о том сегодня, радость, речь,
Что дни мои давно уходят в дым –
Но ты меня обязана беречь
Одним существованием своим.

Хоть пригуби любое наше зло
Там, где стирают щупальца пыльцу,
Не погуби! – вот это ремесло
Одной тебе доверю – и Творцу.

       13.08.07.




       * * *
       N.N.
...И Пушкин грудью падает на снег,
И убивает отпрыска Тарас.
Лютуют люди. Ты не человек
И этим отличаешься от нас.

Ещё не скоро нас сдадут на слом,
Любимая, в кладовые Его,
Где ангел с перевязанным крылом –
Где ты со мной! И больше никого.

       13.08.07.




       * * *
       N.N.
Я других не осилю оков,
Но и эти – что чудо морское,
Убери зеркала из углов –
Всё равно им не будет покоя.

Наказанья ли страшный пустяк
Или это блаженная квота:
Пролетать через памяти мрак
Безо всякого чувства полёта?

Не по-здешнему ты хороша,
Только мне ль уподобиться стерху?
Вспомнить нечего. Только душа
Всё равно вырывается кверху.
       
       15.08.07.




       * * *
       N.N.
       Мы будем жить с тобой на берегу...
       Иосиф Бродский.
-----------------------
... И глядя в эту зыблемость рябую,
Нет смысла за которую – на бой,
Я б променял романтику любую
На будни ординарные с тобой,

На всё, что ты упрятала в подушку –
Цветные сны, дыхание моё,
На ястреба – проклятую кукушку,
Да не заткнёшь до времени её!

Какой восторг – осенними садами
Любуясь вместо вздорного кино,
В поэтами осмеянной пижаме
Любимую обставить в домино!

И мучить окружающих враждою
За то, что не несут тебе призы...
И чтоб могла поить меня водою –
Рассолом высыхающей слезы!

Как играми славянскими на тризне,
Бродить у океанского песка,
И никуда не денешься от жизни,
Хотя она, как выдох, коротка.

В огне, сродни геенновому, плавясь
И выбирая меньшее из зол,
Я всё равно испытываю зависть,
К тому, что это всё-таки прошёл.

       16.08.07.




       * * *
       N.N.
Не исчерпать ни снега, ни дождя,
Что родиной отмерены впотьмах,
Но вижу здесь, по улицам бродя,
Магические знаки на дверях.

Мне странную навеивают грусть
Осколки слов, обычных и простых:
«Ашув мейад». «Немедленно вернусь» –
(О, если б от тебя услышать их!)

В горячем царстве влаги и песка,
Сквозь пустословье, подвиги, враньё,
Ты – сердцевина каждого зрачка
И сердце нераздельное моё.

       19.08.07.




       * * *
       N.N.
Ну, вот и ты. Уютная терраса,
На глади водной занавес рябой,
От Сретенья до яблочного Спаса
Мы потихоньку дожили с тобой.

А где-то врёт злословие людское
 Про то, чему малейшей нет цены.
И всё сильнее хочется покоя
Среди невнятной этой тишины.

       19.08.07.





       * * *
Средь поднебесной нашей благости
Не всем – удачное соседство,
Все ураганы длятся в августе,
Я это помню с малолетства.

Под небесами, что разорваны
Так, что заштопать ветра мало,
Я видел – пролетали вороны,
И ты недвижная стояла.

Пусть эта твердь со мной расстанется
За то, что дать не смел покоя.
Крепка, как смерть. И к жизни тянется
Любовь моя. Как всё земное.

       19.08.07.





       Запертый сад

Мы на земле живём соседями –
Сплошная ложь. Холсты кривые.
Уроки человековеденья
Ты мне даёшь. И там, впервые,

Я не о грозном думал всаднике,
Тебя глазами раздевая,
А ты сияешь в винограднике,
Волшебных линий не скрывая.

Здесь бродят звери патагонские,
Цветёт цикута беспардонно,
И что мне дочери сионские,
Ведь ты сама – святей Сиона!

И не понять сквозь ночь пронзённую,
В каком бы встретили экстазе
Вот эту плоть, не подчинённую
Ни звону золота, ни грязи.

Нетронутую позолотою,
Блаженнее, чем воскресенье,
Создал Господь своей заботою,
И принял я без промедленья.

       13 – 22.08.07.





       * * *
       Она была настолько хороша,
       что не влюбиться было невозможно.
       Из газет.
--------------------
Пусть от меня останется душа,
А остальное выцветет с годами –
Она была настолько хороша,
Что в мире не забудется плодами.

Горбатые пространства теребя,
В местах, где обитатели лукавы,
Однажды просто встретила тебя –
И это стало днём законной славы.

       22.08.07.




       Экспромт любимой

Как полотно кого-то из великих,
Где кисти взмах – крещенье ворожбой,
Разглядываю солнечные блики
На окнах, освещаемых тобой.

Там, где давно чужие реют флаги,
Где б ты при них стороннею была,
Чуть больше любопытного бродяги
Я знаю про углы и зеркала.

Ты ж, как в теплице ягода лесная,
Живёшь, не подчиняясь временам,
Мой главный штрих – царапина сквозная
На совести с надеждой пополам.

       22.08.07.




       * * *
Моей любви хватить не может нот,
Любимая, ты слушать не устала?
У нас, евреев, скоро Новый год,
Но мир пока об этом знает мало.

Пускай не всех рассказом увлеку,
Чудес земли и так довольно много,
В стране, где мёд течёт по молоку,
Я без тебя брожу с плодом этрога.

И душу, как прилично, веселя,
Дудя в гобой, не чувствую разброда.
И вся моя пустыня и земля
Полны тобой. И мне не надо мёда.

       22.08.07.

 


       * * *
       Я всегда твердил, что судьба – игра.
       И.Бродский.
---------------------
Сколько б ни было их, дорогих и милых,
Никакая тебя не вернёт из плена,
Всё равно без тебя больше жить не в силах,
И поэтому гибну – но постепенно.

Я любую склоню к сочиненью песен,
Исполнению музыки, скрипу банджо,
И нисколечко миру не интересен,
(Он мне, правда, не более. Пусть оранжев.)

Никому б не решился в запале потном
Пожелать невесёлую участь вдовью,
Я гордился, что лошадь считал животным,
Кошку – кошкой. Любовь называл любовью.

Даже если игра она, то тем хуже:
Я всегда принимал её только вчуже.

       27.08.07.



       Записка морехода

Как на улице страшно и жарко!
Этим летом не сыщешь прохлад,
Выбрось ржавые ножница, парка!
Не до этого! Смерти – не рад.

Рано требуют мойры размена
И напрасно калечить углы,
А из моря выходит Елена,
И шумят грозовые валы.

Но ничем не роднится с тобою,
Как ни глянь из-под облака вниз,
Эта грязная кромка прибоя,
Как пародия на Кар-дениз.

Где одна ты достаточна глазу,
Даже тела не требует плоть,
Филистимское отдал бы сразу
Mare nostrum – но тянет Господь!

Под Его холодящею дланью
Принимаю – ни слова взамен,
Протяжённое это терзанье
Для неведомых нам перемен.

       30.08.07.





       * * *
       О, я хочу безумно жить...
       А.Блок.
------------------
Вот так, пережитое меря
У наших спасов на крови,
Тяжёлым снам его не веря,
Я вижу светлые свои.

Какие помнились уроки
В миру осколочных зеркал,
Чтоб я восторженные строки
Об этой вечности слагал?

За годы, прожитые ясно
В упорстве жаркого труда:
Недостижимое – прекрасно,
Достигнутое – ерунда!

От жажды радости и ласки
Быстрей заканчивались дни:
Какая прелесть эти сказки
Про то, как встретились они!

Угрюмостью не торжествуя,
Ни о чужом заботясь сне,
Ни жить безумно не хочу я,
Ни воплощать всё то, что не...

О чёрном вспомнилось монахе,
Пока ж не вызвали на ринг:
Ich bin nur Deine alte Sache
Und Du bist mein ganz schoenes Ding.

       30.08.07.




       * * *
       N.N.
Объединённые кастрюлями,
Базаром, платой за жильё,
В стране, что выжила под пулями,
Но время выкрала твоё,

Где смех нам слышится хмельной,
Но не спешат сюда вольготные
Не только птицы перелётные,
Но даже люди – стороной,

Никто от нас не слышал жалобы,
И дни по-доброму просты...
Всё это невозможным стало бы,
Когда б, любимая, не ты.

       02.09.07.




       Cannabis ruderalis

Невесом, как нечаянный ветер бурьянный,
Пролетел – и отправился дальше летать...
Эта ломка гораздо сильней конопляной,
Никаким Амстердамам её не унять.

И какие бы впредь паваротти ни пели
О грядущих по-новому праздных часах,
До конца своих дней будешь бредить в постели,
Той, что только тебе полагалась впотьмах.
       
       06.09.07.




* * *
Когда, скажи, придёт тому конец,
Замена грустным нашим листопадам:
Помолвленный с фантомами певец
И та, что без него светлей, чем рядом?

Там, где любовь по-прежнему жива,
Ни купола не радуют, ни свечи.
А ты не умещаешься в слова,
И в этом всё бессилье нашей речи.

       06.09.07.



       * * *
       N.N.
Ещё не все здоровы и богаты,
И пусть судьба кривляется: «Отстань!»
Симметрию любой случайной даты
Толкую, как провидения длань.

И вспоминая белую порошу
Там, где следы минувшего легли,
Я эту землю, всё-таки не брошу –
Не так уж много надо мне земли.

Здесь солнце нас сжигает неуклонно,
Через просвет озоновой дыры,
А хижины из полого бетона –
Укрытья от тропической жары.

Туман клубя, на север пролетает
То облачко, что нам – последний друг...
Здесь нет тебя. И это отвращает
Куда сильней, чем прочее вокруг.

       07.09.07.



       * * *
       N.N.
Снова тянутся дни бестолковые
Беспробудно и серо,
Наших ссор приговоры суровые –
Точно высшая мера.

И опять распахнётся парадная,
Да не звали в ненастье,
Непроглядная ты, ненаглядная,
Невидимкино счастье.

Чья поможет волшебная палочка
Нам с тобою когда-то?
Афродита, Венера, русалочка,
Так легка и крылата.

И пока не расправила кудри мне
Жизнь своей добротою,
Назначаю тебя своей утренней
И вечерней звездою.

       07.09.07.



       * * *
       N.N.
Любовь не ведает науки,
Здесь пешкой кажется король,
Необъяснимее разлуки
Одно. Подробнее – уволь!..

Ты вся – из жизни, полной света,
Где смех, возня и кутерьма,
А у меня здесь только лето
И очень тёплая зима.

А там – подвинься с косогора –
И взгляд охватит окоём:
Пылает озеро раздора
Закатным трепетным огнём,

И где-то выше, оголтело
Отмахиваясь от разлук,
Ждёт наше плазменное тело
Нерасцеплённых губ и рук.

Оно, двуспинное, по краю,
Блаженней нас вбирает снедь...
И пасть ему не пожелаю,
И дальше некуда лететь.

       09.09.07.



       Еврейский новый год

Блюдёт свои традиции природа
И мы ей помогаем в меру сил.
Кто наш сентябрь назвал началом года,
Я полагаю, просто пошутил.

Пускай раввины рвут меня нимало,
Но и они по-своему правы:
Прощаний наших горькое начало
Не преминуло вспыхнуть с головы.

И мне теперь ни яблоком, ни мёдом
Не возвратить – и надо ль возвращать?
– И всполохи ночного небосвода
И восклицаний полную тетрадь,

И редкое внутри благословенье
Далёкой и чарующей руки.
Ты праздник мой. И каждое мгновенье –
Оно твоё. А годы – пустяки.
__________________

Рош-ха-шана – начало,
(голова – глава) года (ивр.)

В 2007-м – 12 сентября.

10.09.07.

       

       Торговец виноградом

       N.N.
Там, где всегда неведомое рядом,
Но далеко и родина, и ты,
Я иногда торгую виноградом,
Не денег ради – ради доброты.

И не своей – во мне её приплода
За годы не осталось и следа:
Красавицы, исполненные мёда,
Приходят в эту лавку иногда.

Одна, что после в памяти не тает,
Бойчей других, и тонкое бельё...
Она слегка тебя напоминает –
И это очень плохо для неё.

Я видел Абиссинию и Порту,
Но, знай, не тем душа пока жива.
Вот так слетит, наверно, скоро к чёрту
Моя почти седая голова.

       16.09.07.




       * * *
Всё, что хотела – получишь, в конце концов,
Каждому по шоколадке – позволил Бог,
Мало мне дела до выкормленных борцов,
Я бы и их приласкал, если б только мог,

Ради тебя – и не только одной души,
Без оболочки нетрудно её кормить,
Прыгают из стакана карандаши,
Рвётся аорта, назначенная хранить

То, без чего не достанет тебе меня,
Впрочем, находка, достойная чудаков.
Вот и скрипим потихоньку средь бела дня –
Некуда ночью укрыться от знатоков

Формулы счастья, рецептов из жабьих шкур,
Жало пчелы, ты иному смертельный яд...
Словом твоим назначаю себе центур
Духа и плоти. Четырнадцать раз подряд.

       17.09.07.



       Песня любимой

Какие звёзды нынче на дворе!
Луна в железном плавает ведре,
И рядом я, опять готовый к бою,
Давай с тобой устроим тарарам,
Давай ругаться будем по утрам
И вечерам – но только чтоб с тобою!

Нам будет лень искать себе дворцы,
Бродяги, безгитарные певцы,
Покажут, как волнуется муз'ыка,
Пусть будут дома грязные полы,
Всё те же неметённые углы:
Ты занята, а я ленив до крика,

Ты надо мной ладошками повей,
Опять пристала с ласкою своей,
Фига тебе? Отвык давно, мадонна!
Я не люблю лизаться просто так,
На что тебе читатель – он дурак,
И смысла в нём – как в нонсенсе резона.

Вот так с тобой пройдут любые дни,
Теплее сада райского они,
Неведомы ему дожди и тучи!
И среди дня поклон карандашу,
Пиши меня, как я тебя пишу,
Но всё равно – моя картина лучше!

       21.09.07.




* * *
       N.N.
Десять лет бытия – как короткая нота,
Видно, где-то линейку я тронул не ту:
Вдруг приснилось, что я опоздал на работу,
И проснулся в холодном поту.

И былые мечты, как наполненный полдень,
Тихий берег – и камни у самого дна,
Мне приснилось, что ты всё, что вижу, исполнишь –
Лучше б не было этого сна!

Ковыляют, хромы, несчастливые птицы
По стране неуёмных потерь.
Мне приснилось, что мы – впрочем, это не снится,
Это вечно продлится теперь.

       21.09.07.



       * * *
       N.N.
Не утешайте – будь оно неладно вам:
Каким сейчас богатством ни владей,
Вся жизнь – как дверь от грязного парадного,
Что наглухо закрыто от людей.

Но сколько б на судьбу ещё ни сетовал,
Что не сбылась ни разу до конца,
Не знаю ничего прекрасней этого
Приснившегося милого лица!

       22.09.07.




       * * *
       N.N.
Как случаем подстреленная птица,
Настроившая замков из песка,
Я вынужден гордиться и стыдиться,
Но чем и как – не ведаю пока.

Душа, полна орбитою земною,
Следит круговращение планет,
И лишь одна беда умрёт со мною –
Прекраснее которой больше нет.

       23.09.07.




       * * *
       N.N.
Две лёгких капли миробытия,
       Где судеб двух смыкаются края
Над Господа Эдемским горним садом,
Мы затерялись в звёздной вышине,
И солнце, предназначенное мне,
Светило всем. Но ты была не рядом.

Но и при всём отчаянье, тогда,
Мне верилось: Взойдёт моя звезда,
Мой чистый свет меж Божьими стенами,
За то ли пред тобою виноват,
Что вдруг не захотел кричать виват
Находке, преднагаданной не нами?

Последняя – и первая навек!
И не подвижник – смертный человек,
Я скучно по другим брожу дорогам,
Ты – горькое отечество моё,
Но только неземное бытиё
Соединит разрезанное Богом.

       20 – 28.09.07.


 

       Ночная песнь любимой

Поток серебра из окна возвращаю природе я,
Он в сердце моё как весёлая входит вдова,
Сегодня с утра написалась такая мелодия,
Что после неё невозможными стали слова.
 
Тут иволга в зной утомлённого барда обрадует,
Морская волна и на листьях огромных роса,
Как дома, порой заволнуется старое радио,
Да только не сразу пока узнаёшь голоса!

И грезится стих, исковеркан невнятною мовою,
Что ж, если не смог – у мечты неожиданной стырь!
Здесь столько чужих, что средь них ты чудовище новое,
Но, правя клинок, не подходит к тебе богатырь!

Судьбы перебор – это петь, невзирая на многое,
Где чёрный прибой нашу молодость прячет, губя,
А свой приговор доложу, когда выпадет, Богу я –
Что только с тобой мог бы здесь переплавить себя.

       01.10.07.




       * * *
Мы с родиной законченные квиты.
Моя неблагодарная стезя:
Размалывать чужие алфавиты,
Что ждут, непониманием грозя.

Вокруг неё, прочней алмазной грани,
Чудовищная высится стена,
Моя земля не помнит обещаний,
Но есть на ней родные имена.

По лестницам бредущая и паркам,
Сидящая на камнях и холмах,
Едва ль тебе покажется подарком
Пергамент, исцарапанный впотьмах.

И ничего, что в мареве земного
Ужасного, как морок, бытия,
Ты моего не знаешь часослова –
Ведь сквозь него твой голос слышу я.

Пусть наши пробетоненные кельи
Затворников, стремящихся из пут,
Не станут мандрагоровой постелью,
И в перечень родного не войдут,

Каких меж них терзаний ни изведай,
Мы неудержным отданы волнам...
И это стало первою победой
Над сумраком, спускающимся к нам.

       01.10.07.


 

       Попытка эротики

       N.N.
Моложе я, чем сверстники твои:
Они сыты оказией любою,
Но времена, что отданы любви,
Потеряны без нежности с тобою!

Средь юбок отыщу тебя и тальм,
Чтоб даже тени не было пределу!
В твоём лесу кустарников и пальм
Кондуктор не потребуется телу.

Я вышел, слава Богу, не вчера
В седьмое путешествие без страха
По краю от лопатки до бедра
И снова вверх, судьба моя и плаха.
 
Ещё в Колхиду движется Ясон,
Ещё стучит предсердие, редея,
И счастье, что продлился этот сон,
И вся печаль – что видела Медея...
 
       05.10.07.

       


       Размышления у кассы
       N.N.
То влево, то вправо – пока не закончатся силы,
А крик в пустоту надоел после множества лет,
Я знаю, что слава порой навещает могилы,
Но мне не туда – мне к читателю дайте билет!

Напрасно Рабле духу разума строил причалы,
Ни лоно, ни кров не откроются в здешних мирах,
Пока на земле, где по-прежнему правят шакалы,
Венки дураков на дурацких сидят головах.

Я заговор пчёл в незабвенные вынес уроки,
И яд не спасёт, когда сам умираешь, скорбя,
Чтоб кто-то прочёл эти самые скорбные строки,
А если по правде – да кто ещё, кроме тебя.

       05.10.07.




* * *
От муссонных широт до седых нешлифованных гор
Добираются сны, и от них не избавиться сразу,
Зимний чибис поёт, октябрю добавляя простор,
Ну, а мне из тюрьмы до сих пор на свиданье – ни разу!

Я из дивного плена полночных объятий твоих
Вырываюсь к садам – где вчера вдохновение было,
Просыпайся, Елена! Готов тебе утренний стих!
А вчерашний отдам чуть поздней – высыхают чернила.

Прозябая в пыли, каждый вырваться в море готов,
Для грядущих удач корабельные трогая снасти,
Эти горы земли – точно вывернул норы кротов
Неизвестный силач, поделивший планету на части.
 
И стоящие в ряд необжитые спят корабли,
Нити дней теребя, парки лёгкой играют судьбою,
Этот сладостный сад не родной, но блаженной земли
Не цветёт без тебя – но пожизненно полон тобою.

       06.10.07. 1.44.



       Мой Бодрийар

Где изощрённость светится впотьмах,
Где ждёт Манон хозяина и знака,
Красавица в пикантных овощах
Не вдохновит угрюмого маньяка.

Сквозь дебри экзотических фигур,
Моделей ряд, с краснинками ушиба,
Я отличу пленительный гламур
От девок деревенского пошиба.

Я не хитёр в словесной ворожбе,
Но, пакостным удавам зная цену,
За слово, не снесённое тебе,
Давно готов убить себя о стену.

И прежде бы надеяться не мог,
На этом продуваемом вокзале,
Что повернёт распутица дорог
Сюда, за все окраины и дали,

И донесёт слепое письмецо,
Роняя электроны без предела,
Одно неповторимое лицо –
И всё моё диковинное тело.

       08.10.07.


       

* * *
Какая на дворе хандра и слякоть!
От осени упрятанные в мякоть
Палаточную, полную забот,
Не замечаем холода с тобою,
И лиственной подстилкою рябою
Мы за собой, как дверь, закроем год.

Ливанский мёд от нашей горек соли.
Ночной полёт свободнее на воле,
Но он же волен призраков навлечь,
Ты зря ко мне протягиваешь руки,
Не надо нам готовиться к разлуке –
Она давно привычней редких встреч.

Ты для меня последним стала дивом,
Чревата страсть обыденным разрывом,
Как сила электричества – грозой,
Агата не узреть на чёрно-белом,
И я портрет заканчиваю мелом,
Но это мел, что помнит мезозой.

Раскачивая полюсы земные,
Я видел, пожирая сны ночные,
Как ты меня, предчувствуя, ждала,
Шторма переживая или штили,
Одной надежде мы не изменили,
И правда наша – в градусе тепла.

Не повернуть – хоть жалуйся, хоть тресни...
Не соловей заканчивает песню,
Но филины, что так бегут огня,
Наверно б, мог когда-нибудь в начале
Писать тебе, не ведая печали,
Но далеко начало от меня!

Среди безмолвья дикого и ора
Ни страшной кары мне, ни командора,
Одна веков насмешливая прыть,
Пусть тяжела и мраморна десница,
Всё это никогда не повторится –
Его и невозможно повторить.

       17.10.07.



 
       * * *
       М.С.
Я играю небритого, глупого, с лютым лицом,
Непонятного, мрачного, тёмного, просто смурного,
Я пою бессловесно, и, трогая тонким резцом,
Из земли достаю сохранённое в коробе слово.

Пусть нежданно-чиста, снова музыка гасит свечу,
На секунду подняв свой фиал колдовского настоя,
Вот моя береста: «приходи... не расстаться... хочу»,
Ледоход, ледостав – и к весне нахлебаться покоя.

А на деле – пора из кувшинки расправить сонет,
И летает, любя, межпланетный задумчивый житель,
Небольшая игра – да и зрителя, собственно, нет –
Не считая тебя, только ты никакая не зритель.

       19.10.07.


 

       Вместо завещания

Ни сундуков, ни кладов больше нету,
Но там, где жизни сходятся края,
Слова, что разлетаются по свету –
Недвижимость и движимость моя.

И в долгий путь отправленное чтиво –
Посланья к той, что всё простит, любя.
Одна тетрадь, толста и некрасива,
Но в ней найдётся слово для тебя.

Там все мои победы и печали,
Июня к декабрю солнцеворот,
Две невидимки, что меня читали –
И третья, что вовеки не прочтёт.

       20.10.07.




       * * *
…и ветры в видении дали мне крылья
       и гнали меня.
       Книга Еноха.
-----------------------
После долгих полётов мороз по коже,
Птица Рух сохранила меня в зобу,
Я светила небесные видел тоже,
Но не мне освещали они судьбу.

 Пусть пророк невысокого я разлива,
Всё, что было насущного, дал нам днесь,
В небесах путешествовать – эко диво,
Поживи, если выживешь, лучше здесь!

Пой, художник, не спи под мгновений залпы,
И ключи не от Еноха ждут в конце,
По ночам вдруг привидится... я не стал бы,
Но глаза обозначены на лице.

От Гекатовой нечисти – глубже, выше!
Чтоб опять надо мною чертила круг
Эта дева с крылами летучей мыши,
Мой навеки спасительный ультразвук.

       20.10.07.




       Письмо пионерке Лене

Воздвигают народы свои хибары,
Не всегда их стараний видны следы,
Я смотрю на обводы земного шара,
Он почти целиком из одной воды.

Ни пророкам, ни магам не верю – толку
От сегодняшней копоти не найти,
Я не кланяюсь флагам, но снять бейсболку –
Просто вежливость, музыка взаперти!

Очень счастливы мы – по своей методе
Филиппинец из брюх вынимает рак,
Из тюрьмы, куда сам с облегченьем входишь,
Не сбежишь, если полностью не дурак!

Мы усвоили с детства: «Солома – сено,
Влево – вправо ни шагу, давай вперёд,
Кто не с нами, тот против!» – а знаешь, Лена,
В этом тоже целительный был подход.

И шутить тут не хочется, и, поверьте,
Что не зря этот странный построил ряд:
Я живу в ожиданиии смерти смерти –
Не напрасно родительные подряд!

За окном какаду верещит беспечно,
И банан зацветает средь бела дня,
Вечной жизни не жду, но искусство вечно –
Даже там, где обходится без меня.

       21.10.07.




        * * *
...В каком ещё привидится Клондайке, что эти годы прожиты не зря? Старуха на дороге в грязной майке, и в спину жарит солнце октября. Осенний зной парит осточертело сквозь вечно беспризорные цветы, и ты со мной, но вновь коснуться тела не хочется (а вдруг – исчезнешь ты?). И карнавалы, ряженные в рюши, среди веселья, адскому сродни, и море, подползающее к суше, чтоб подсчитать оставшиеся дни...

Так ты живёшь, как лилия долины, в моём почти рисованном раю, и это Он слепил меня из глины, чтоб руку оккупировать твою, а рядом чайки хлопают крылами, тяжёлыми от ветра и воды, и зонтики качают куполами, и наши размываются следы – всё это так отчаянно знакомо, что даже свист «касамов» за спиной – как годы, что летели невесомо, пока ты не увиделась со мной. Какая к чёрту разница сегодня, что прежде куролесило вокруг, и жизнь, неуспокоенная сводня, нам на песке расстеливает луг, скороговорка тёплого прибоя и шёпот набегающей волны, и вечно не расстанемся с тобою, пока ещё способны видеть сны... А вечером затеяно немало служенья предначертанному днём, и далеко до мрачного финала, и вспоминать не хочется о нём.

С душой непокорённого холопа любая тварь хвостом поднимет пыль, ведь как-то жили люди до потопа, пока вдруг не разгневался Энлиль, я это всё как данное приемлю, и нет желанья править нам пути, и Гильгамеш спускается под землю за другом, чтоб во тьме его найти.

И снова взрыв твоей мятежной плоти и духа, неподвластного тоске... Я б не хотел носить на отвороте отметины о дерзком языке, но яростно следя за временами, и местом, где не ведают времён, напоминаю: прошлое не с нами, а будущее смотрит под уклон, ещё не все блаженны и невинны и совесть – категория глупцов, и страшные мерещатся картины на родине народовых отцов.

Мешаются поверхности заката и Тетиса зазубренной волны, здесь континенты двигались когда-то, а мы сегодня бодрости полны, так курица, доверенная сроку, свой обживает медленно насест...
       
А ты смеёшься каждому намёку. Не смейся. Уходи из этих мест.

       26.10.07.




       * * *
       N.N.
Я звать привык приличное обычным,
На пустяки растрачивая пыл,
По градам намотался заграничным,
Но родину пока что не забыл.
Из своего нечаянного края,
Без проводов и радиоволны,
Я слышу: под ударами сгорая,
Ты мотыльком касаешься стены.

Унылых дней обглоданная корка
Да сгоряча привидевшийся взгляд,
И письма невидимки из Нью-Йорка,
Как голуби, к тебе не долетят,
Но сквозь судьбы графитовые тигли,
Что не дают примериться к зиме,
Смотрю на то, чего с тобой достигли,
Украдкой обнимаясь в полутьме.

Беспомощных поддержка и опора,
Гроза вождей, заступница больных,
Как бабочка в плену у мухомора,
Не замечая хворостей своих,
С огнём неистребляемым играя,
Круша Востока хитрые дворы,
Искусница моя и Навсикая,
Ты отметаешь правила игры,

Угрюмый раб нечаянного слова,
Что будит недовольную молву,
Я в эти дни пишу, как будто снова
Недавно и пронзительно живу.
В той суете, что всем Гермес оставил,
Нам оступиться велено не раз,
И этим те, кто ждёт игры без правил,
Питаются для дьявольских проказ.

И сколько бы ни вздумал говорить я,
Всё ж не за мной ни слово, ни бытьё,
Я верю: безо всякого наитья,
Фортуна с глаз стряхнёт своих тряпьё,
И те, кому жандарм казался другом,
Всей головой окажутся в золе,
Воздастся им по истинным заслугам,
Но ты спроси: на этой ли земле?

За правдой, что беспомощна и боса,
Простой рыбак нагнуться не успел,
Но колесниц тяжёлые колёса
Проедут мимо бренных наших тел,
Твоим щитом прикрытые пустыни
Гроза и град обходят стороной,
Да под кустом, где путник спит доныне,
Подснежник пробивается лесной.

       01.– 02.07.


 

       * * *
       N.N.
В серебристой зеркал амальгаме,
Где зрачок не касается дна,
Я другими взираю глазами
На портреты, где ты не видна.

Пусть других воспевают поэты,
Мне смешон у них каждый сонет:
В этом мире, исполненном света,
Никого притягательней нет.

И когда этот выхватишь луч ты,
То с высот, где маячит беда,
Не увижу тебя, потому что
Просто чувствую рядом всегда.

       04.11.07.




       * * *
N.N.
Мир Зигмундовых книг, моравский гимн природе –
Как скромное пальто на радужном саше,
Неправым был старик, учивший нас свободе
Желанья видеть то, что спрятано в душе.

Не спит во мне синод, и глина рвётся к чуду,
Сквозь россказни вруна, от зла тебя хранит,
Совсем не знаю нот, но тем сильнее всюду
Мелодия одна сквозь известь и гранит.

В вечерней ворожбе стократно стали ближе,
Но всё-таки саднит пропавшее ребро
Загадка о тебе. И въявь тебя не вижу –
Любимые черты лишь портит серебро.

Опять ворчит гобой, фагот скрипит угрюмо,
Вбирает геккельфон озоновую кладь,
А солнце и прибой – как музыка и шумы,
И звукам не дано тебя нарисовать.

С волшебного куста, ладонями согрета...
Но хочется иной от отчима сирот.
Последняя черта – как летопись портрета,
Украденного мной у солнечных ворот.

       21.11.07.




       * * *
        N.N.
И за грудиной кованое жженье,
И на свободу близится побег...
Как странно знать, что верное движенье
Не повернёт к земле твоей ковчег.

Откроет Ной окно над головою –
И там, где глубь не вымерить шестом,
Над всей землёй, не знающей покоя,
Витает голубь с масличным листом...

Уже на треть в поверхности упругой,
Где зыбуны с осокою – на дно,
Смотреть, как ты беседуешь с подругой,
Как каплей проливается вино

И снова в ежедневное геройство
Нырять из заколдованных высот...
У этих губ одно больное свойство –
Они своих не роздали щедрот.

       28.11.07.




       Длинная подпись
       
Не оторвать – хоть лиц без счёта,
Там, где ночами бродит взгляд,
Моих зрачков от этих фото,
Где осень празднует обряд.
Где средь немеркнущего света
Из тёмных выступит ветвей
Моя последняя Джульетта
С двугорбым мостиком бровей.

Вот так осенние сезоны
Лишают разума меня!
Твои ладони невесомы,
И листья сыплются, звеня.
И всё равно, что всюду слякоть,
Что снег растаял на дворе –
Когда ж с тобой ещё калякать
О нашем злом календаре!

Но почему привычной басней
Ложится слово поперёк?
Ведь никого не знать прекрасней
Ни до, ни после этих строк,
Качнётся радугою сходня
Меж наших выдуманных книг:
Я для тебя готов сегодня
Другой смонтировать язык!

Когда сравнение увечно,
Обманы слепят пеленой,
И только ты пребудешь вечно
Моей надеждою земной,
Земного пленница фольварка,
Вселенной сблизила края,
Средь пёстрой осени и парка:
Одна – и всё же ты моя.

       04; 06.12.07.




       Памяти Видьяпати

Приют, ночлег и дом на время зимних нег
Смешны для дурака, нормальны для монаха,
В селе твоём простом случайный человек
Не вызовет пока ни радости, ни страха.

Но вкось идут дела, глубок последний след,
А ног ему добыть – как слог тревожить в гимне,
Ни сердце ни стрела, и знаков просто нет,
Чтоб точно отразить – и надо ли, скажи мне?

Так прежде гончары на глине и стекле
Писали нам слова, но тщетны здесь лорнеты,
И зимние пары – как крапинки в смоле,
Но камешки мои размером с пол-планеты.

Монтажное кино из редкого зерна,
Где прежде карандаш, теперь пирует кодак,
И вымерла давно янтарная сосна,
Но счастье или блажь твой тонкий подбородок?

       08.12.07.


 

       * * *
Певец обычных слов, ни доброе, ни злое
Принять не мог в расчёт. Сличаю их с трудом.
Давно не вижу снов. Они ушли в былое.
Но изредка ещё заглядывают в дом.

Мне снился редкий лес, где мы бродили с Вами,
Где звери и птенцы свободны и милы,
У дерева чудес, с открытыми глазами:
Там в облачке пыльцы соседние стволы.

Высок и сморщен лоб. Во тьме стихотворений
Животные несут серебряную клеть,
И так поёт взахлёб ночной незримый гений,
Что голоса лоскут пространству не задеть.

И нот ему не счесть, в расстёгнутом жилете
Идёт и без труда влечёт её подчас,
Она ещё не здесь. Но близится и светит
Последняя звезда, что будет после нас.

       10.12.07.



       Короткая песня

       N.N.
Подошвой задета, чуть жалобно скрипнет ступень,
Квартира темна, но опять тебя чувствую кожей,
Как здорово это, что ночь непохожа на день,
Да разве она хоть на что-то бывает похожей?

Здесь чудо любое ребёнком идёт по воде,
И после легко на рассветные тянется крыши,
Я видел такое, что вам не придётся нигде,
Но слышит его тот, кто вправду сумеет услышать.

       14.12.07.




       Короткая песня-2

       N.N.
Не Мальдивы, не Крит, но и пляжей достало нам
Даже здесь, где у лета палящий закал,
Ты лежишь, будто солнце впитала суставами,
Возле наших тайком облюбованных скал.

Лишь она из меня может сделать бессрочника,
Что тебя стережёт, точно скряга деньгу,
Та ложбинка твоя, что в конце позвоночника,
И другие, что после увидеть смогу.

Пусть продолжится сон, пробуждаться не хочется,
Если явь без тебя неизменно тускла,
Только этот сезон никогда не окончится,
В нашем солнечном мире без капельки зла.
       
       15.12.07.



       Монолог

       N.N.
Вот этой чашей звёздной голубою,
Любимая, укроемся с тобою,
Пока над миром властвует чума,
Ни музыки не надо нам, ни песен:
Есть тайны, от которых гибнет плесень
И вечная смиряется зима.

Пускай не место здесь для упований,
Но не ушами – матрицей желаний
Пульсирующий в теле слышу звон,
И нет пока смятения иного:
Моя звезда взошла сегодня снова,
Чтобы звук твоих приветствовать имён.

Горюют сны над нашими телами,
Каким бы здесь они ни мнились силам,
Им не познать ребяческих проказ,
Я вижу, что затраченное нами
Не канет зря. В глубины ляжет илом
И от людских укрыто будет глаз.

Когда не будет нас на этом свете,
Осколки слов – порознь – услышат дети,
Мир новое спасенье обретёт,
Но ничего не сложится дороже:
Моя рука на этой тёплой коже
И твой чуть задыхающийся рот.

       16.12.07.


 


       Воспоминание

В бокале сонно клонится цветок,
Вновь у него бессонная сиеста,
А в поезде Москва – Владивосток
Одно купе. И нам в нём мало места.

Трясётся пол. Мешает дрожь ногам,
Твоя спина мурашками покрыта,
И каплями прозрачными омыта,
И я всё это миру не отдам.

На поворотах горбится земля,
Бежит зверьё от тягостного стона,
И смотрят перелески и поля
На грудь твою, как смертный, восхищённо.

Одним Эротом в ранг возведены,
Сдвигаем вспять невнятные желанья,
Так люди, не видавшие луны,
Лишь угадать стремятся очертанья.

И времени послушная трубе,
На столько лет, что злу не будет дела,
Моя ладонь, прижатая к тебе,
Оставит след. И нет ему предела.

Но мог ли знать, как коротко-жесток
Полночный зной, южак, текущий влажно...
Я больше не поеду на восток.
Но он со мной. А прочее – неважно.

       22.12.07.




 
       * * *
Всех нас когда-нибудь вечности примет лоно,
Там ни хамсин не свирепствует, ни Борей,
Время итогов, ты длишься назло законам,
Не замечая смущённых календарей.

Не унижения ради и не гордыни,
За поцелуй – утешенье, а не ожог,
Кланяюсь в ноги одной, до которой ныне
Всё-таки дожил – а мог бы уйти в песок.

       23.12.07.




 
       * * *
       N.N.
Чревато непредвиденным расходом
Хлопушек или гипса конфетти,
Любимая, всё пахнет Новым Годом –
И никуда, поверишь, не уйти!

У нас зима. Зонты пока прилежно
В цветастую уложены скирду,
И плечики выглядывают нежно
Из кофточек красавиц на ходу.

И аромат двурогого левкоя
Из Господом оставленных щедрот...
Здесь холодов не ждёшь, но ждёшь покоя,
А он едва ль когда-нибудь придёт.

Но для того, кто взор ещё не поднял
От кучи книг, столпившихся гурьбой,
Васильев день откроет вдруг сегодня
Ещё один прекрасный год с тобой.

       24.12.07.





       Angeli ex machina

Наше время – дурное, судьба пристрастна, никогда не сбывается, что хотел. Но в конечном итоге любому ясно – зря душа оставляет себе предел, я сегодня богат, как когда-то беден, до тебя – или после, иного нет, дорогая, не верь этой куче сплетен, что когда-то забудет тебя поэт. Не грусти,
что погаснут ещё экраны, что одна у модема крутая стать, просто жизнь никогда не сближает рано
тех, кого не захочется покидать. И тебе изменяя с твоим подобьем, что ни в чём не виновно, и лучше нас, я надеюсь, что где-то, в небес чащобе смотрит некто на землю, сощуря глаз. Не ищи оправданья толкучке тела и ума запоздалому бормотку, только птица б стреноженная летела к твоему невесомому башмачку. Сквозь безропотный плен наших будней треба богохульством не пахнет, не верь ханжам,
не вставая с колен, не увидишь неба.

И для этого Он существует там.

28.12.07.
       

 

       Первое января

       N.N.
Не знать таких ни после мне, ни до,
И за грядой границ и расстояний
Ещё висит кукушкино гнездо
На древе неисполненных желаний.

Пусть облаков стальные корабли
Над лентою парят лугов и пашен –
Ни камнем не собьют его с земли,
Ни ядерный заряд ему не страшен.

И красота в сиянии зеркал
Теперь давно не кажется земною.
Лети, мечта! Я зря тебя искал –
Ты без того всегда была со мною.
       
       01.01.2008.


 

       * * *
       N.N.
Как на ходу подхваченная фраза
Не покидает, сколько ни трезвей,
Восходят два твоих прекрасных глаза
Над серою обителью моей.

И как воображение ни смело
Колдует над безвестностью больной,
У этого чуть видимого тела
Так много светлой прелести земной!

Её хранить – смиренно и незримо –
Куда важней, чем слово вставить в стих,
Событий нить почти неразличима,
Но мы и без неё живей живых.
 
       01.01.08.




       * * *
       N.N.
Пусть мне сознанье скромность проповедует,
Но средь земных изжёванных растрёп
Ты есть – и это главное, чем следует
Делиться с окружающим взахлёб.

Как тоненькая косточка дельфинья
Средь стаи дрессированных белух,
И лишь спины задумчивая линия
Да нежность, не смиряющая дух,

Да очи, рано ставшие глазами,
Да рядом сказки жаждущий малец...
И лучше ничего не будет с нами,
Пока ты есть, нелётный мой скворец.

       06.01.08.

 


       Пятое рождество

Восток в огне. Невнятное начало.
Рождественских сражений кутерьма.
Когда спине немного полегчало
Я вышел в сад, но там была зима.

И солнце, как вращательная спица,
И вроде чудный ближе Вифлеем...
Но мне поют тропические птицы
О том, что здесь утеряно совсем.

       07.01.08.


 

       * * *
       «Что тебя, смертный, гнетет
       и тревожит безмерно печалью...»
       Лукреций.
---------------------------
Любимые лица я взглядом встречаю с утра,
Так в нимбе плющей безыскусная дремлет мансарда,
В Лукреции рыться пока не настала пора,
Но сущность вещей мне ясна и без этого барда.

Надолго закрылся окованный мой сундучок,
Бумажная гладь, бормотанья случайные враки,
Но вот появился стремительной почты значок –
И сердце опять воплотится в условные знаки.

Сбывается с нами мольба избавленья от мук,
Не похоти грех, не соблазна голштинское вымя –
Обвит проводами, как весточки ждущий паук,
Счастливее тех, что себя не сочтут таковыми.

Нам хватит с лихвой нескрываемых детских проказ,
Так гномы в пургу безмятежного полны веселья.
Так смейся и пой! Остальное случится без нас,
И если смогу – я оставлю тебе подземелья.

       08.01.08.




       Песня

        N.N.
       Тропиков зной. В парке голуби строятся чинно,
Скоро из тьмы долгохвостое выйдет зверьё,
Снова со мной непривычные эти картины:
Время зимы, только очень тепло для неё.

Где этот свет, от которого радостью слеп ты?
       Вечно гляди – никогда не насытиться им,
Не получились у классиков счастья рецепты,
Значит, придётся копаться в аптечке самим.

Роза и крест. Менестрелей тяжёлые стоны,
Рыцарь спешит Буцефалу поддать шенкеля,
Наших невест стерегли не простые драконы,
Этаких чудищ ещё не держала земля!

Смейся, палач! Королева, лишённая плена,
Так же горда, как заздравные ей ни пиши,
Сколько ни плачь, никакая не ждёт перемена,
Кроме одной, что теперь не оставит души.

       14.01.08.

 
 

       Укиё-э,
       или Картины бренного мира
       
У Эгейского моря изрезанный край,
И милетский простор для оракулов рай,
Не дадут они впасть в забытьё,
Пред рассветом небесная тает свеча,
Но кипящее масло не тронет плеча –
Здесь сильнее дыханье твоё.

Вечерами не знать ни покоя, ни сна,
Средиземную гладь рассекает волна,
Над лицом перевёрнута бровь,
Вознеси надо мною волшебный фонарь,
Но любовника спящего вдруг не ударь,
Ты – моя неземная любовь.

Приуныла Психея, по чуду скорбя,
Так и буду в грехе я, вдали от тебя,
Ни восторга, ни радости нет,
И молчат изумлённо средь гор и садов
Подневольные жёны и чернь городов
Там, где твой отпечатался след.

У бумаг, с искажённым от злости лицом,
Я не маг, и наверно не стану жрецом,
Как разлука меня ни увечь,
Мотылёк еженощный над хладом чела,
Никакого у нас не осталось угла,
Тщетна песен безумная речь.

Средь осеннего сквера, рубашкой шурша,
Оскорбляя Венеру и страстью дыша...
Как твои несравненны черты!
Над тобою исполнилась воля Творца,
Ионийский светильник горит до конца –
Зря меня не послушалась ты.

Девять дней пролетает до ада любой,
Ахерона прохлада влечёт за собой,
И небес наковальня темна,
Но какой бы тебе ни обещан певец,
Не спеши больше бешеных трогать овец –
Нет на них золотого руна!

Не спасёт Гаутамы Палийский канон
От нетающей драмы и подлых времён,
Пояса Алигьери тесны,
Несуразного брака не примет всерьёз
Махападма-нарака, где лотос-мороз,
И нигде не увидеть жены.

Только Бог наше тёмное примет арго,
Наши дни пересчитаны до одного,
Ни один не напрасен порыв,
Из каких я когда-то достал тебя мест:
Возле самой дороги мерещится крест,
Сверху бабочка, крылья сложив.

И прекрасного тени, лицо и щека,
Где одна среди всех, запрещённых пока,
Проплывут надо мною, клубя,
Пароходом меня не окликнет толпа,
Но когда-нибудь будней спадёт скорлупа,
Чтобы снова прославить тебя.

       Январь 2008.




       * * *
       В небе горит золотая звезда...
Б.Р. 1977.
---------------------------
Там, где небо с волнами давно на ты,
Где шторма по прохожему бьют хлыстами,
Ты сама покупаешь себе цветы,
Да и я не пришёл бы к тебе с цветами!

Здесь, где небо зимою, как кубок льда,
Облаками наполненный доотвала,
Ждёт тебя золотая моя звезда,
Ей давно тебя нехватало.

А судьба спотыкается от примет,
И февраль високосный морозом лудит...
Но всё так же не гаснет небесный свет.
А другого у нас не будет.

       Декабрь 2007 – январь 2008.





       * * *
       N.N.
В сей город роз, где странники не внове,
С его волшебной сотнею садов
Меня занёс состав фамильной крови
И год неописуемых трудов.

Здесь ожиданья веские причины
Любым гостям готовят кабалу,
Мы здесь – оливки в стадии маслины
И устрицы к парадному столу.

Я сам зимы суровой не приемлю,
Но как гонцов её ни ублажай,
Она дождём сливается на землю
И градом добивает урожай.

Пускай часы не ведают возврата –
Бумага сохраняется века,
Ты добралась, судьба моя и трата,
До кованного прошлым сундука.

Обманывая время и широты,
Эллады или Турции леса,
Летят слова, растягивая ноты,
Не замолкают наши голоса.

Им не указ неверие и стены,
Не липнет к ним забвения пыльца,
И музыка не знает перемены,
И никогда не будет ей конца.

       29.01.08.





       Зима у моря

Сквозь обещанный зной пробивается дымка, седа,
В клетке дремлет жако под линеечки ливня косые.
Этой редкой зимой я заметил, что здесь холода,
Хотя им далеко до заснеженных ширей России.

Пусть судьба, как Андреева дурка, с тобою на ты,
Отдирает – увидь! – предрассудков упрямое сало,
Эфиопы в замызганных куртках вздымают зонты,
Нам же вёсла сушить до последнего здесь не пристало.

Выгребай, поворачивай к свету свой утлый баркас,
Вон Калипсо стоит, семилеткой грозит, кровопийца,
Доберутся ли к лету Аресовы копья до нас
Или вынесет щит обречённого Богом фракийца?

Для того ли труба в эти странные дали звала,
Чтоб, авгурам грубя, не найти ощутимости зримой?
Никакая судьба нежеланною стать не могла
Там, где видят тебя вознесённые очи любимой.

       31.01.08. – 01.02.08.




       * * *
Тяжёлая влечёт меня обида
За край, где жизнь кончается, бела:
Мы – пчёлы человеческого вида,
Неразличима каждая пчела.

Из космоса, откуда Он на землю,
Глядит, то восторгаясь, то скорбя,
Не видит Он ни тех, кто благу внемлет,
Ни уст, благословляющих тебя.

Пернатый Змей, оставивший ацтеков
За кровь, которой пролили моря...
Здесь гибнут миллионы человеков,
И среди них всегда бываю я.

Мы не покой повсюду ищем сами –
Ухватки, чтоб устроиться ловчей,
И фюреры с квадратными глазами
Себе вербуют новых палачей.

Одна пчела, что всякую тревогу
Сметёт своим узором и теплом:
Что ты была. О прочем – только Богу,
И, думаю, нескоро. Шепотком.

       15 – 16.02.08.

 


       Монолог менестреля

Мне очень далеко до вольтерьянца.
Не мастер декламации и танца,
О чём же говорю теперь с тобой?
Стихи ль – не матерьял для откровенья?
Кто б сосчитал бессонные мгновенья,
Когда мы жили нашей ворожбой?

У повода немало адвокатов,
А ты – средь мушкетёров и пиратов,
Мой тихий омут, благостный наказ,
Как неспокойно наше постоянство
И это восхитительное пьянство,
Когда друг с друга мы не сводим глаз!

Среди полуигрушечных тамтамов,
Пока вокруг ослы возносят хамов,
Что мне ещё сказать тебе, дружок?
Как Достоевский или Добролюбов,
Не завсегдатай я элитных клубов,
И не хожу к Белинскому в кружок.

Мир полон злом. Мала ему кольчуга,
Мы значим всё – но только друг для друга,
А здесь, где демократия в цене,
В порыве озлобления и страсти,
Сказал бы, что меня не любят власти –
Но и они не знают обо мне!

Когда огня не хватит для парома,
Спасёт меня высокая истома,
Но если б даже голос мой затих,
В эпоху торжества Рентгена-Герца
У Сольвейг у моей такое сердце,
Что нам его хватило б на двоих.

Не славы дым – восход над водопадом
Мы раздадим наперсникам и чадам,
И только тем развею я тоску,
Что с ласковой бродил себе трубою
И не бывал довольным сам собою,
И никому не делал в жизни «Ку!»

13 – 17.02.08.




        * * *
N.N.
Время жестоко. Чтоб запросто в нём не пропасть,
Я отыскал тебя, жизнь в сердцевине храня,
Сколько пророков, разинув кровавую пасть,
Нам обещают, что мир не протянет и дня.

Но, как мгновенье, внезапно светлы и быстры,
Там, где снега покрывают барок и ампир,
Белые звёзды из чёрной бездонной дыры
Солнцем осветят навек ускользающий мир.

       25.02. – 01.03.08.




       * * *
       N.N.
Пегасом измордованный калека,
Давно родных лишённый берегов,
Я чувствую тепло от человека
На расстоянье в несколько шагов.

Разлуки миллионные сажени
По континентам вмиг пересечём,
Поскольку зла уродливые тени
Тебе одной сегодня нипочём.

       03.03.08.




       * * *
Замысловатый, как бином,
Мой путь, судьбою продиктованный,
За нарисованным окном
Я вижу дождик нарисованный.

Наверно, суть его не та,
Чтоб всякое полить растение,
И ты шагаешь без зонта,
Реальная, как провидение.

       Март 2008.




       P. S.

В медные горны трубя или днища латая
На кораблях, где сжигается прошлое в прах,
Я отделяю себя, как Тибет от Китая,
Жаль мне, конечно, что всё-таки я не монах!

Вздорный рассол под чистейшими в мире глазами
Горьким уроком – но это ещё не конец.
Я не ушёл. Потому что останется с нами
Крохотный кокон свернувшихся наших сердец.

       15.03.08.




       * * *
Перемена места – перемена счастья.
       Шолом-Алейхем. С ярмарки.
--------------------------
Я кинул взгляд рассеянный окрест
Туда, где всё в забвении и дыме,
Так счастье ль – перемена милых мест
На прочие, что кажутся такими?

Каким тут солнцем дни освещены,
Родимые не видели пенаты,
Из Богом нам завещанной страны
Смотрю туда, где жизнь прожил когда-то.

Здесь эвкалипты капают росой,
Пестрят сады безудержной волшбою,
Но пыль Египта чёрной полосой
По кромке вод шагает за тобою.

И ни просвета, милая, пока,
Хоть за неделей катится неделя,
Вот только ты всё так же далека,
Как некий тёплый свет в конце тоннеля.

       22.03.08.




       * * *
Тёплое ложе, как мы тебе ни были рады,
Кончилась шалость, и ночь подступает, черна,
Счастье не может оставить тебя без награды:
Всё, что осталось, высокая смоет волна.

Быть ещё биту за то, что царапал бумаги,
Связкою басен размахивал, точно сумой,
По Гераклиту душа происходит из влаги,
Я не согласен – она порождается тьмой.

Не разглядеть – да когда мы смотрели с тобою –
Кто у неё в фаворитах средь прочих хвороб:
Женщина с до омертвения нежной судьбою
Или мужик, победивший тяжёлый озноб.

Пусть не рискну угадать, для какого сюжета
Строит Фортуна свой скучный дощатый сарай,
Только одну, до смятения полную света –
Но и её, оказалось, дала через край.

29.03.08.



* * *
Довольно прозябать в каморке тесной
И щи хлебать дырявым сапогом,
Моя земная жизнь с моей небесной
Сошлись – чтоб им не встретиться потом.

И не узнать того, что было точно,
От стрелок на поломанных часах.
Я просто расплескал её досрочно,
И нет покоя мне на небесах.

       30.03.08.



       * * *
Снова айсберги прут, точно танки
С пулемётом на первой версте,
Телеграфные коды морзянки
Догоняют меня в темноте.

В полусне, под болотный ольшаник,
Средь кочек рассыпавший плод,
Я услышу, как глохнет «Титаник»,
Погружаемый в пропасти вод.

Кораблями рассеченный волок
Там, где всё остальное – твоё,
Содрогается добрый эколог,
Вымирает степное зверьё.

Этот бомбовый рай среди ада,
От гранат обвисающий сад –
Вся моя неземная награда
За труды в одоленье преград.

       01.04.08.



Страшная сказка

Смородиною давятся куранты,
И птицы Рух выстраивают ряд,
Не прилипают к туше бриллианты,
Несолоно спасается Синдбад,

Без всякого резона, не жалея
Души, самим назначенной на слом,
Взамен Назона – с полки Апулея
Достал – и обозвал себя ослом.

В ночной полёт направленная сходня
Ведёт туда, где голос твой и тишь.
Как не везёт, однако, мне сегодня –
Одна мечта – и это ты простишь.
       
       01.04.08.




       * * *
Я днём об этом думаю, и ночи
Под куполами звёздными просты:
Нехватка дней куда сильнее прочих
Свидетельств нашей горькой нищеты.
       
И ты, что вечно воздух мой и зелье,
Кинерету не радуешься в зной
В местах, где поливное земледелье
Очередной беременно войной.

Нам не грозят ни ненависть, ни нега,
Здесь наши вскользь встречаются миры,
Всё просит снега, снега, снега, снега
На голову средь бешеной жары.

И милосердья солнечным уроком,
Где спрашивать не хочется – доколь,
Твоё плечо колючее под боком
И на губах непрошенная соль.

       13.04.08.





       Песня старого сицилианца


Нет прекраснее рыбного ряда,
Я уехал сюда от невзгод,
Здесь поля, что хотят винограда,
Слышен колокол. Вечером сход.

Как всегда, превосходен анчоус,
Но опять вдохновения нет:
Из чернил каракатицы соус
Видно, зря себе выбрал поэт.

Никогда не затянется рана,
Здешний пепел бессилен от ран,
Я живу у подножья вулкана
На Сицилии. Рядом – вулкан.

И развалины каменоломни
На приезжего смотрят светло,
Эти старые улочки помнят
Наших плеч озорное тепло.

Диспозиция нынче другая,
Смотрит Этна, прищуривши глаз,
Buonanotte, моя дорогая!
Ты придёшь ещё, знаю, не раз.

       06.05.08.


 

       Несколько слов о прикладной астрономии

В междузвёздные выси бессонное смотрит чело,
Где котангенс угла бесконечные чертит фигуры,
От меня не зависит ни то, что когда-то могло,
Ни другие дела – даже те, что касаются шкуры.

Здесь, где русская надпись нечасто вдоль улиц течёт
По сукровице дней – и грядущих не ждёт поколений,
Неуклюжий анапест свободно подставит плечо
Для нечаянных пней – или, всё ж, сколько помнится, пеней?

Было Сретенье глухо, но снова, как злобный свисток,
Глас прорезался, зол, или просто случайные враки:
Евдокия-свистуха весне подмочила порог,
Точно длинный подол, где начерчены тайные знаки.

Не погаснет улыбка твоя над покорным певцом,
Пусть она холодна – всё равно это дивное диво,
Искривляется скрипка пустым деревянным лицом,
Но всё так же бледна незнакомка моя и красива.

Я искал себе крону из дерева ценных пород,
Заговаривал сны – чтоб тебя без небрежности встретить,
Я ходил к фараону собрать этот бедный народ,
Инвалидов войны с самым чудным созданьем на свете.

Дамский заговор крепов напрасно построен в ружьё,
Всё, что было на слом, на костёр озирается гневно,
Но из каменных склепов дохнуло чужое житьё,
И пустым рукавом над столом закачала царевна.

Искривление шпал, прохожденье случайных комет…
На Таласском плато моего не читали романса,
Королевство зеркал никогда не избудет примет,
Отражающих то, что теперь не оставило шанса.

07 – 08.05.08.



 
       Вторая попытка астрономии


Ночью человек может увидеть свет
горящей свечи на расстоянии 20 км.
Из популярной литературы.
---------------------------
Зря когда-то я мудрого жаждал врача,
О поломанном плакал крыле:
В двадцати километрах горела свеча
На твоём новогоднем столе.

После этого света мартенов не жаль,
Ни Лапласовой чёрной дыры,
И зрачок неохватную выхватит даль,
Где сливаются наши миры.

10.05.08.




       Медленный экспромт

Будильники на башнях – каторжане...
Б.Р.
------------------------
Какой рецепт судьба пропишет скоро,
Не угадать под ведомствами слов,
Стихи не заменяют приговора,
И приговор не требует стихов.

Ещё зовёт бесстыдством оголтелым,
Другая плоть – прости, при чём тут ты? –
И юная особа с гибким телом,
И местные альпийские цветы,

Прижаться к ним – настойчиво, до боли,
По лабиринтам памяти скользя...
Среди чужой нетягостной неволи
Твоё плечо почувствовать нельзя.

Но наши врозь оставшиеся дети
И солнечная жилка в глубине –
Ещё не всё потеряно на свете

Из вовсе не обещанного мне.

13.05.08.




       Длинные стихи


Опадает орех
Над долиной последнего боя,
Груз пережитых дней
В туркестанские клёны сложён,
Ты прекраснее тех,
От кого тут не стало отбоя,
И намного верней,
Чем десятки непрошенных жён.

Я от чёрной звезды
Уклонюсь ненавидящим взглядом,
Паутины натку,
Чтоб росинки дождаться скорей,
Острова без воды,
Те, что вечно миражатся рядом,
Иссушили тоску,
Да меня не увидели в ней.

Пиковой интерес
Забубённому сердцу награда,
Гуттаперчевый взгляд
Изогнётся фигурой любой,
Не бывает чудес,
Да тебе их и не было надо,
А цианистый ад
Мы без устали носим с собой.

Никогда не вернуть
Всё, что зря от безбрежности прячем,
Пусть бессмертия нет
За позорное это бытьё,
Разливается ртуть
По недвижимым венам горячим,
И торопится вслед
Привиденье шальное моё.

       14.05.08.




       Успехи энтомологии

На склоне дней, когда готовы тапочки
И прочий недвусмысленный наряд,
Не знал Линней, что есть такие бабочки,
Что жалом неотравленным шалят!

Там, где сова не справилась хрустальная,
Дала мне утешительный обзор
Теория его биноминальная,
На суть вещей научный бросив взор.

Мне карнавал, сочащийся истомами,
Осточертел, и в силу этих слов
Я перестал гоняться за фантомами –
Они моих не слышали стихов.

Сравню ль свой лепет, вычурный и выгнутый
В дугу перед колоссами Земли,
С той бездною глубокой недостигнутой
Что грозно возвышается вдали?

А если кто найдёт во мне Бездомного –
Мол, так не выражается поэт,
Напомню Насреддина неуёмного
И вывернутый в небо минарет.

Ни распинать, ни звать кого-то к прениям –
В Бастилии пусть чернь воздаст чинам!
Пора линять. Но этим оскорблением
Я оставляю выстрел временам.

       01.06.08.

       
 


       A Very Happy Birthday

Когда совсем не зрение слабей,
А настроенья хрупкие барьеры,
Из гранок запуская голубей,
Нет, не высокой жду, но высшей меры!

Здесь люди и в безвестности тихи,
Судьбу несут, как в клюве прутик тащат,
Что мне спасут бумажные стихи
И чем они вернее настоящих?

Но эту зарифмованную ложь,
Где я тюрьму прославил как свободу,
Ты всё равно когда-нибудь прочтёшь,
За что салют китайскому народу.

       02.06.08.




       * * *
Немного на земле осталось дней
Для строгого простого разговора:
В театре исчезающих теней
Не вымолить у Бога режиссёра.

Но, беспредельный чувствуя полёт,
Мы ваши прегрешенья отпускаем:
Ты, Герда, замороженная в лёд,
Ты, Каин, притворяющийся Каем.

Где тёплой жизни таинство найдёшь?
В каком его углу достанешь алом?
Владельцы наших ярусов и лож
Заканчивают дьявольским финалом.

Последнее читаю письмецо,
Как Дафнис, изнывающий по Хлое…
Но больше не актёрствую, лицо,
Давно перемещённое в былое.

03.06.08.




       * * *
Крылатых крыс густое вероломство,
Я вовсе не виню его пока,
Считая дни от первого знакомства
До самого последнего рывка.

Из-за своей оконной тонкой рамы
Нелепости приветствовать готов,
Вокруг меня – диковинные храмы
И крепости, прочней твоих щитов.

Но даже здесь, целебным сдавшись водам,
Омыт до размягчения костей,
Любую весть мешаю с эпизодом,
Привычку – с неприходом новостей.

Здесь, у стола, будь ангел или жук вы,
Альпийская кольнёт в аорту сныть:
Жизнь – из стекла нарезанные буквы,
И вечности из стёкол не сложить.

Березиной считая переправу,
Я льщу себе, лгуну и подлецу –
В твоих глазах снискать былую славу
Не доведётся более певцу.

Как ангел, открывающий рукою
Перистою божественный престол…
А если доведётся – Бог с тобою.
. . . . . . . . . . . . . . . . . .Но век прошёл.

04.06.08.





       * * *
Из трона Осириса хлещет вода,
Волна обжигает тугая,
Отечество – это не «где», а «когда»,
Не «кто там?» – а ты, дорогая!

Ко мне долетают из тёмных углов
Осколки мятежной метели…
Его сто четырнадцать бычьих голов
Меня возродить не сумели.

А тут мы на скорый назначены слом,
На ярмарке будней распяты…
Харон чужеземца ударит веслом,
И места не даст без уплаты.

Здесь быстро, как в атоме, ходят часы
И полнится кровью аорта,
И что мне сто двадцать сортов колбасы
Под лестницей нижнего сорта?

Фантомы губя, сквозь неслыханный зной
Бегу повседневности ловко:
Куда без тебя, если ты не со мной?
А некуда. Вот остановка!

       10 – 12.06.08.





* * *
Зря вдохновенье трогало за плечи
И память терпким правила вином:
Приснившееся мне лукавство речи
И дела – оказалось только сном!

Среди болот желанная кулига,
Под строгую отобрана тюрьму,
И смотрит со стола вторая книга –
Ни сердцу в ней ответа, ни уму.

Какие рощи враз пересекали
В потоке дней корабликами сна!
А просто проще не было печали,
Такою и запомнилась она.

       16.06.08.


 

       * * *
Не забыться пока мне с немилыми,
Да и к милой пока не пойдём,
Я рисую по камню чернилами
И смывает чернила дождём.

Не страшат меня сроки условные –
И пожизненный? – это ль беда?
Мне твои сопляки многословные
Настроенья не портят, балда!

Не виню ни фортуну, ни Бога я,
Опоздать на тридцатник – пустяк.
Я достану тебя, длинноногая –
И отдам, кому скажешь, за так.

16.06.08.




       * * *
Кирилл и Мефодий разработали для записи текстов на славянском языке специальную азбуку – глаголицу. В настоящее время преобладает, но не общепризнана точка зрения, согласно которой кириллица, та азбука, которую используют и сегодня болгары, сербы, белорусы, а также русские, украинцы, была создана учеником братьев Климентом Охридским.
       Википедия
---------------------------
Там, где Кирилл бессилен, и Мефодий,
Где мне Климент не выстроит рядов,
Я напишу четырнадцать мелодий
И в каждой по четырнадцать ладов.

Органная изысканна погудка,
И чистых нот пронзительна капель,
Но ждёт тебя пастушеская дудка
И Дафниса нехитрая постель.

17.06.08.




       Песня о красивой женщине

Ах, женщина эта, судьба её, видно, тяжёлая –
Ходить по земле, где восторженных столько мужчин,
Она и одетая выглядит, будто бы голая,
А если раздета – то я это вижу один!

Гудит тишина, как махина ползёт многотонная,
Из зала квинченто не видно бессонных колец,
Она и одна – будто сотнями глаз окружённая,
А ежели с кем-то, то это, конечно, подлец.

Её не влекут ни сомнения наши, ни здравицы,
Поэтов брехня и подруги продажной слеза,
Она только тут – но никто не увидит красавицы,
Пока у меня навсегда не закрылись глаза.

21.06.08.





       * * *
Не в силах объяснить пока решения,
Где под шербетом чувствуешь полынь,
Я раздаю рецепты постижения
Могучих истин, опыта рабынь.

Пусть та, которой так священна троица,
Теперь поймёт, усердия полна:
На правде или жалости не строится
Любовь. Она свободна и вольна.

21.06.08.





       Предварительные итоги

Не торопись, история, наряд,
Чей зов – нужда, принять с благодареньем:
Мы те, о ком нечасто говорят,
А если да – то больше с озлобленьем.

Отечества забытые сыны
Не за него теперь готовы к бою,
А в годовщину гибельной войны
Опричь всего я должен быть с тобою…

Как ты, Россия, знать меня могла?
Осточертевший трогаю двухтомник,
Я, эмигрант из Царского села
И Холмогоры бросивший паломник.

Я страны перемеривал, пока
Не выбрал путь на дно шального ада,
И русского не хватит языка,
Чтоб ту вернуть, с которой слов не надо.

22.06.08.





 
       Заклинание Кетцалькоатля
 
Я думаю, скоро на нас ополчится жара,
Как вражья стена, разноцветные всюду отравы:
В садах Salvadora, лиловый багульник с утра,
Уходит весна, но у лета тяжёлые нравы.

Но всё ж не протухни, пока твой Акслепий шалит,
Красавец-жених – иль Жар-птица тебя не дождётся,
Открытая кухня – твой пропуск в сады Гесперид,
Да только из них возвратиться тебе не придётся.

Я буду скромней, я теперь контролирую звук,
И песня не в лад ворчуну не испортит погоду,
Спаси меня, змей, от сезона весенних гадюк –
А жалостный яд на меня не подействует сроду.

Я выпил до дна эту сотню отмеренных дней,
Летала душа, не успевшая тронуть скрижали,
Лишь радость одна никогда не бывала моей,
Что так хороша – для последней моей пасторали.

22.06.08.





* * *
       N.N.
Там, где вздорное пенье не бросило площадей,
Где деревни в парше, а горластые вечно правы,
Я читаю творенья неведомых мне людей.
Мне они по душе. Даже если слегка лукавы.

И с немыслимой силою старая колея,
Проезжает по мне, как по местности эстакада,
«Я люблю тебя, милая» – это сказал не я.
Это кто-то тебе. Как он прав, если это правда!

В вечном страхе я – кто не боится напрасных мук?
Здесь, где Ципи премьер, или зам, что-то в этом смысле,
География – мерзкий учебник сплошных разлук,
Миссисипи – пример иллюстрации этой мысли.

Всё равно – сколь сумеешь, последний удар отсрочь –
Из каких рукавов хитро вынул тебя Создатель?
Я готов выдавать тебе восемь стихов за ночь.
Это больше, чем то, чем порой прихвастнёт приятель.

И в ночном силуэте, убитые ходом лет…
Где мечта – не кино, а дорога к чужому дому,
Только ль дело в билете? – да что мне пустой билет!
Есть места, что давно забронированы любому.

И хотя бы ещё раз пролаяло о своём
Беспардонное чмо, не привыкшее мыть посуду,
Я не голос из хора, я житель своих хором.
Остаётся письмо. Это всё, что могу и буду!

25.06.08.




       Воспоминания о 1993 годе

Не просила ни хлеба, ни соли,
И в другие умчалась края,
Не живёт эта птица в неволе,
Даже если неволя моя.

Безразлично глядит камарилья,
Как вокруг воздвигаю ампир,
Чтоб не видел, что высохли крылья,
На подранков нацеленный мир.

26.06.08.




       Конец грамматики

Когда опять кончается строка,
Суха, как обречённого трахея,
Я бусинки снимаю с языка
Раствором мотылькового шалфея.

И на фантазий верхнем этаже
Грозятся мне, ничтожны и убоги,
Глаголы в непреложном падеже
И крайнего отчаянья предлоги.

Мне б от вразлад рабросанных основ
       По светлому умчаться разнотравью –
Да только я давно не вижу снов,
И это всё бессонной стало явью.

27.06.08.



* * *
Средь шумных площадей и бархатных шатров,
Видению вдогон, с охапками левкоя…
– Я не люблю людей, что смотрят в твой альков
С беспамятных времён, как в поиске покоя.

И дел у них полно – Варраву снять с креста,
Настроить алтарей – нелёгкая работа…
А платья твоего шальная долгота –
Как музыки моей настойчивая нота.

Заслуженно скорбя о капельке тепла,
Что сызнова чиста, как вздоха притяженье,
Я помню не тебя, а то, какой была
Нежданная мечта в моём воображенье.

27.06.08.




Песня о Божьем даре

Тот ворох огней, что навек у предсердия ляжет –
Из Божьих даров, хоть и дни наши нынче лихи,
Была ли любовь настоящей, никто вам не скажет,
Но только о ней неподдельные были стихи.

Ты ей не готовь ни оркестров, ни звонкого лета,
В обнимку стоят виртуальные наши тела,
Была ли любовь постоянной, узнаем ли это?
Да только она и теперь никуда не ушла.
 
Напрасно не трать ни печаль свою, путник, ни жалость:
Утерпишь оскому, и яблок не будет свежей,
Ведь если опять это нам просто так показалось –
То я пожелаю любому таких миражей.

24 – 27.06.08.




       * * *
Не напрасно когда-то я в кодексах рылся, лукав,
Есть надежда сейчас, что посмертная выплывет слава:
Я, наследник своих этим временем попранных прав,
Отбираю у вас всё, на что не имеете права.

Настоящий успех – в том, что выкрикнуть это успел,
Древних флейт череда над юдолью витала земною…
И с готовностью тех, кто без трепета шёл на расстрел,
Отдаю навсегда – ради той, что не будет со мною.

30.06.08.




       * * *
К разлукам тело приноравливать
Тому, кто вечного живей…
Душа устала выздоравливать –
А разве больно было ей?

Других исходов не предвиделось,
Хоть в общем выстоял в упор,
Ей показалось, ей привиделось –
А я скажу, что это вздор!

Ей расплеваться, что раскланяться,
И руки тонкие чисты…
Никто не знает, что с ней станется,
А было – знаешь только ты.

01.07.08.




       Ius privatum

Что там движется, кроме стихов,
И какие у нас перемены,
Как пытали меня доброхо…
И другие работники сцены.

Сколько б зря ни свистело зверьё,
Над чужим пролетая оброком,
Всё равно это тело – моё,
Береги, не испорть ненароком!

Неизбегнутый крах бытия –
Как Булата летающий шарик…
Вот душа – она только твоя,
Где и мой не погаснет фонарик.

11.07.08.




       Песня Иакова

       Быт 28:12
Этих дней благодать – будто главное в жизни задание:
Мне бродить над землёй предназначено крышами крыш,
И не спится опять, значит, близится наше свидание,
Ведь и ты там, любимая, знаю, сегодня не спишь.

Зря тоска меня гложет, развеется с моря испарина,
И улыбка твоя, хоть не сразу, найдёт храбреца,
Это счастье не может быть куплено – только подарено,
Но когда ты его получаешь – не трать до конца!

Повелитель чудес, хоть пока в них одна несуразица,
Под скупой шепоток про грядущие наши сады
Я снимаю с небес этот купол, пока перекрасится,
А любимой оставлю листочек у первой звезды.

Светлой песне не пасть, пусть летит, подчинённая небу лишь,
Отдаваясь мечтам, о себе не задумывал речь.
Не десятую часть – я отдам Тебе всё, что потребуешь,
Только Ты сбереги её там, где сумеешь сберечь.

13.07.08.