Лишь кресты на моем пастбище... след чужого пустого семени,
Не ищи, не томись летней жаждою, приходить сюда не ко времени.
По рубцу на коре березовой, на ладонях стигматы усталости,
Перочинным ножом по гордости, плачу вновь, но уже не из жалости.
Горько ль это – тысячелетие?! Без тебя в безымянной пропасти,
На краю обожженного берега, на излучине вечной робости;
На тоскливом потерянном пастбище, те, кто умер, уходят в скитания,
Память пласт из песка, слой иконописи, чудотворный лик созерцания.
Я один и дождем отравленный, разом выдохнуть хмарь-сумятицу,
Поздно в землю ложиться, и каяться, да и толку назад снова пятиться.
Нам не хватит одной твердости, не загнить, если в землю втоптаны,
Колос к колосу из покорности – вдоль дорог, как столбы с тобой вкопаны.